Хорошо, что с утра я зашла в булочную и купила ей пончик: сегодня слишком холодно, чтобы идти на прогулку. Пончики и альбомы – безотказное средство, еще никогда не подводили. Синьора Эдера встает, умывается, выпивает кофе с молоком и съедает пончик. На это у нее уходит в три раза больше времени, чем у обычного человека, так что, когда мы наконец усаживаемся за стол, эвтаназия окончательно позабыта.
Когда синьора Эдера была помоложе, она помогала по хозяйству в семье, покупавшей всевозможные журналы. По моим ощущениям, на журналы они тратили больше, чем на домработницу. Вот почему у синьоры Эдеры совершенно ничтожная пенсия и огромный альбом с вырезками из журналов. Она рассказывает, что, когда журналы выбрасывали, она доставала их из помойки, вырезала фотографии самых красивых платьев и наклеивала в альбом.
– Ты только посмотри! Это же сама Диана, помнишь ее?
Имеется в виду принцесса Диана. Когда она умерла, мне было три года, поэтому помнить ее я никак не могу, но наслышана.
– Разумеется, помню! Какое шикарное платье. Уж не от Шанель ли?
Я, конечно, специально поддразниваю синьору Эдеру. Она не выносит Шанель. Понятия не имею почему. Просто ненавидит. При звуках этого имени она немедленно рассыпается в проклятиях и оскорблениях и начинает нахваливать других модельеров, которых считает куда более талантливыми. В частности, некоего Исанлорана. Так уж она его называет.
– Далась тебе эта Шанель! Ты что, фасон не видишь? Эта Шанель только бижутерию и умела делать. Ну и жакетики эти. А здесь… Ты посмотри, какой шифон! Какие складки… Наверняка это Ланван или Исанлоран!
Пока синьора Эдера наслаждается жизнью, поливая грязью Шанель и расхваливая платье леди Ди, я готовлю пасту с фасолью на обед и омлет на ужин – его она съест уже без меня. Жаль, что старики не придумывают себе воображаемых друзей, как дети. Это был бы хороший выход. Так и вижу, как синьора Эдера сидит за ужином с Темпестиллой, своей воображаемой подружкой. Темпестилла родом из Кунео, разбирается в моде, любит сплетни, ей тоже восемьдесят девять… Уверена, они бы отлично поладили.
Сегодня у меня свободный вечер, так что я могу заняться разбором Волшебного Шкафа.
Как я уже говорила, с музыкой у меня все сложно. Еще пару лет назад я была как все – слушала примерно то же, что и все, или то, что советовали Лоренцо, Муффа и парни, с которыми я встречалась, – среди них попадались диджеи и даже один любитель рейва. И все было супер. Но вот однажды у Марии Соаве, той самой адвокатессы, кто-то включил при мне классику. Мелодия называлась «Грустный вальс», а написал ее Сибелиус. Я ее услышала и просто обалдела. Не знаю, как так вышло, что до этого я никогда классику не слушала. Не приходилось. Дома у меня никто не увлекался классической музыкой, даже бабушки и дедушки были от нее далеки, а про оперу я вообще молчу. Может быть, мои прапра и ходили пару раз в оперу, но точных сведений об этом не сохранилось, так что с классикой я ни разу не сталкивалась ни по семейной, ни по дружеской линии. Что уж говорить о моих парнях. Можно сказать, я жила в мире без классики. Ну максимум слышала по радио какие-то песни Бочелли, Каррераса, Паваротти и Пласидо Доминго, но ничего из их репертуара никогда меня не впечатляло. И тут этот «Грустный вальс» – и все, жизнь перевернулась. Теперь я слушаю только классику. Потому что ее так много, что конца-края не видно… Найдешь одного композитора, потом другого – и пошло-поехало, как наваждение. Классической музыки в соцсетях полно, да и на ютубе тоже… Я узнаю все больше потрясающих пианистов… потрясающих виолончелистов… а уж скрипачи… Они для меня что-то вроде существ высшего порядка – и мужчины, и женщины. Мне бы ужасно хотелось познакомиться с музыкантом и начать с ним встречаться. Думаю, это не так сложно: в конце концов, философы и музыканты стоят по одну сторону баррикад.
Я даже пару раз ходила на концерты, хоть это и дорогое удовольствие. Но возвращаться домой мне каждый раз приходилось в одиночестве. Так и не удалось подкараулить ни одного скрипача. Однажды Агата пошла на концерт со мной, но спустя всего полчаса уснула в кресле. Потом она, конечно, дико извинялась, мол, весь день сажала самшиты, но больше я ее не приглашала. В другой раз мне удалось затащить на концерт очередного ухажера, а потом и следующего, но оба выходили из зала надутые и раздраженные. Ну и ладно. В том, что касается классики, рассчитывать мне не на кого. Я много читала о музыке, знаю биографии композиторов, так что, увидев в кабинете Дамиано Галанти набитый пластинками шкаф, я решила проверить, нет ли у него чего из классики…
Как оказалось, у него есть все. Сотни аккуратно расставленных пластинок вблизи проигрывателя. И я могу слушать что захочу, потому что написала ему письмо.
от: bri93@yahoo.it
кому: damigal.teo@gmail.com
Уважаемый синьор Галанти,
заранее извините за беспокойство.
С квартирой все в порядке, приходил синьор Риччи, показывал ее. С растениями тоже все хорошо, при случае вышлю Вам несколько фотографий. Камелия уже цветет, хеномелес и форзиция вот-вот распустятся.
Пишу Вам, потому что хотела попросить разрешения послушать пластинки. Я умею пользоваться проигрывателем, у моей кузины был похожий. Я очень люблю классическую музыку и обнаружила, что у Вас практически только она и есть. Впрочем, у Вас есть и джаз, но джаз меня не впечатляет, уж простите. Впрочем, как по-вашему, Гершвин – это джаз? Потому что Гершвина я люблю. Ну да ладно.
Можно ли мне ставить пластинки на Вашем проигрывателе? Я буду обращаться с ним очень аккуратно. Синьора Ласкарис сказала ничего в Вашем кабинете не трогать, так что хочу спросить Вашего разрешения. Можно?
Хотела еще сказать, что Ваша квартира просто прекрасна.
Хорошей работы и всего лучшего в Эстонии!
С уважением, Ваша верная домохранительница,
Бриджида
Ответ прилетает почти в ту же минуту:
от: damigal.teo@gmail.com
кому: bri93@yahoo.it
Дорогая Бриджида,
разумеется, Вы можете пользоваться проигрывателем. Я очень рад, что за квартирой присматривает человек, влюбленный в музыку. Сообщите мне, что интересного обнаружите. Возможно, Вы откроете для себя что-то новое… Можете быть спокойны, Гершвин не считается джазовым композитором. По крайней мере, не больше, чем Бах.
Вы можете беспрепятственно заходить в мой кабинет. Единственная просьба – не трогайте ничего на столе, пусть все лежит на своих местах. И после прослушивания убирайте пластинки в конверты.
Да, мне тоже очень нравится эта квартира. Когда я далеко, мне невыносима сама мысль, что я туда не вернусь. Но когда я там, мне точно так же сложно представить, что я никогда не вернусь в свой дом в Таллине.
Человеческие желания всегда так противоречивы, Вы не находите?
Всего доброго, Бриджида, наслаждайтесь музыкой.
Дамиано Галанти
от: bri93@yahoo.it
кому: damigal.teo@gmail.com
Вам вообще-то повезло, Вы же можете ездить туда-сюда от одного желания к другому, и никаких противоречий. Вам не нужно ничем жертвовать, ни от чего отказываться, просто планировать, когда где будете, и все.
Хорошего вечера,
Бриджида
Я сожалею о написанном, едва нажав «Отправить». И что на меня нашло? Я вообще не знаю этого Галанти, он мне платит, мы не друзья, не приятели. И как только мне взбрело в голову писать ему подобное письмо? Словно я хотела ткнуть его носом в то, насколько ему повезло. «Ну все, теперь он меня точно выставит», – думаю я, глядя на иконку электронной почты в ожидании нового письма. Будем надеяться, что он не ответит, что у него есть чем заняться, кроме как переписываться с девицей, охраняющей его квартиру.
Но тут вспыхивает красный огонек – это пришел ответ.
от: damigal.teo@gmail.com
кому: bri93@yahoo.it
Извините, Бриджида, что позволил себе излишнюю откровенность. В каком-то смысле Ваше письмо само навело меня на нее. Желаю Вам приятного прослушивания и прошу отправить мне фотографии растений, я с удовольствием их посмотрю. Как поживают Пабло и Перла?
Д. Г.
от: bri93@yahoo.it
кому: damigal.teo@gmail.com
Пабло и Перла поживают отлично, не переживайте.
Я высылаю ему фотографии, и на этом наша переписка наконец прерывается. Но я не могу перестать думать о том, что у него за «противоречивые желания» и не связаны ли они с Клариссой Всё Сложно?
Теперь я могу спокойно разглядывать ряды пластинок и выбирать, что бы такого послушать. Но едва я ставлю «Детские сцены» Шумана, опус 15, пьесу № 7, в дверь звонят.
10.Двадцать восемь свечей
Это она. Загадочная любовь господина Галанти. На этот раз на ней пальто из верблюжьей шерсти. Если что из одежды и не вызывает у меня ни малейшего энтузиазма, так это такие пальто. Ну и еще шлепки для пляжа, те самые, с резиновой перемычкой между пальцами, но об этом как-нибудь в другой раз. Верблюжье пальто песочного цвета для меня – само воплощение скуки. Но кроме него на Клариссе еще коричневые сапоги, коричневая сумка и шелковый бежевый шарф с бежевым рисунком другого оттенка и бежевыми вставками третьего оттенка. В красном пуховике и серебристой шапке она производила впечатление, но в таком виде вряд ли можно вызвать у кого-то противоречивые желания.
Кларисса здоровается, входит в квартиру и заявляет, что в свое время одолжила синьору Галанти некую вещь и вот теперь ей эта вещь срочно понадобилась. Меня захлестывает страх. Поскольку в существовании закона подлости не приходится сомневаться, эта самая вещь наверняка находится в спальне, и Кларисса сразу же заметит, что лампа Тиффани испарилась.
Я гремлю чем-то попавшимся под руку в надежде, что шум заглушит стук моего сердца. Меж тем Кларисса продолжает: