Вот почему в этот апрельский день я спокойно готовлюсь к тетушкиной премьере «Ужина с Призраком Прошлого». Я уговариваю себя, что это продлится всего три дня, а потом все закончится и я буду свободна и никогда, никогда больше не вляпаюсь в подобную ситуацию.
Дамиано пишет мне короткие сообщения, и мы оба старательно избегаем любых тем, кроме квартиры, кошек, цветов и классической музыки. Он даже не намекнул на историю с лампой. Значит, Кларисса пока ничего ему не говорила. Впрочем, я не боюсь. Годы чтения детективов меня закалили. Они никогда не докажут, что я замешана в этом деле, если, конечно, тетя Розальба не скинет им видео. Так что если со спектаклем все пройдет гладко, я выкарабкаюсь и снова обрету свободу.
Я передвигаю кое-какую мебель, чтобы Жюльен в своем кресле ни во что не врезался. Зрители, из которых только двенадцать придут по билетам, а восемь будут присутствовать бесплатно как ученики Фьяммы Фавилли, сначала окажутся в прихожей, а затем проследуют за Призраком Прошлого и моей тетушкой вглубь квартиры. Все вместе займет около часа, потому что не могут же такого рода спектакли продолжаться дольше.
Я стараюсь отстраниться от происходящего и сосредоточиться на двух действиях.
1. МОЛИТЬСЯ. Господи, сущий на небесах, спаси и сохрани этот дом от всякого зла, сбереги его и не позволь Призраку Прошлого врезаться в сервант, который мне не удалось передвинуть, а стоит он как раз на пути коляски, причем в момент ее самого скоростного разгона, когда тетя призывает Призрак следующими словами:
Прошлое мое, вернись ко мне,
как вращается на нити йо-йо,
как фрисби обратно по небу скользит,
как плевок против ветра летит.
Я попыталась ее поправить и заметила, что вообще-то возвращается не фрисби, а бумеранг, но тетя в свойственной ей манере вернула меня в реальность: «Фрисби подходит куда лучше, и знаешь почему? В отличие от бумеранга у этого слова нет метафорической нагрузки».
2. ГЛЯДЕТЬ В ОБА. Я намереваюсь слиться с пространством. На мне черные легинсы, черная водолазка и шапка-балаклава, и вот в таком виде, очень медленно и незаметно, как мышь, я собираюсь держаться чуть впереди коляски и вступать в игру при малейшей попытке Жюльена врезаться в антикварную мебель. Во время репетиции он явно дал понять, что до сохранности мебели ему дела нет. Совершенно не справлялся с управлением, накручивал колеса как одержимый, гоняясь за тетей, и ни капельки не заботился о том, что встанет на его пути.
Ко всему прочему, меня терзает страх, что во время спектакля может кто-нибудь прийти. Само собой, я приняла все меры предосторожности.
Я ничего не сказала ни родителям, ни другим близким родственникам о темных делишках тети Розальбы. Мне не хотелось бы, чтобы мы превратились в семью, где все ненавидят друг друга и всячески мстят то одному, то другому. Но я все рассказала Лоренцо и Муффе, раскрыв им глаза на тот факт, что иногда не стоит доверять даже ближайшим родственникам и что если у них родится сын, то лучше не приглашать на свадьбу тетушку Розальбу, а то еще заклятие какое наложит.
Я воспользовалась их искренним сочувствием и уговорила обоих поработать охранниками, то есть стоять у двери и спрашивать всех входящих в подъезд, куда они направляются, пресекая любые попытки позвонить в дверь Галанти без предъявления билета. Агата раздобыла два бейджика охранников с виллы Таранто, а Пьетро притащил два комбинезона, в каких ходят сантехники. Надеюсь, этот маленький трюк сможет ввести в заблуждение случайных посетителей. В остальном я доверилась фантазии Муффы и Лоренцо, но все же посоветовала говорить что-нибудь вроде «В доме травят крыс» и «Произошла утечка газа».
К счастью, судьба сама избавила меня от Федерико – видимо, в награду за все, что мне пришлось пережить. Я никак не могла придумать, как спрятаться от него на эти три дня. В последнее время мы видимся слишком часто, можно даже подумать, что мы постоянная пара, если не считать, что никуда не ходим вместе. В этом смысле я продолжаю гнуть свою линию: я не лезу в твою жизнь, а ты не лезь в мою. С трудом представляю Федерико, сидящего на скамейке у моста Россини с сантехником Пьетро, акушеркой Ванессой и Марией, зарабатывающей выгулом чужих собак. В остальном же мы обычная пара, так что я уже было думала закатить ему скандал и устроить сцену расставания, а в понедельник как-нибудь поправить дело.
Но тут вмешался рок, и Федерико объявил, что с пятницы по воскресенье будет в Портовенере на конгрессе, посвященном элитной недвижимости. Я пожелала ему завоевать первое место в списке лучших риелторов люксовой недвижимости Италии и с облегчением выдохнула.
И вот я стою на террасе, окончательно превратившейся в цветник, в ожидании этого несчастного спектакля. Калитка надежно закрыта, кошки крутятся у моих ног, а я разглядываю тюльпаны, растущие по периметру, красивые кусты, усыпанные голубыми и желтыми цветами, зелень, прущую буквально отовсюду, сорняки, которые проглядывают то тут, то там и которые Агата советует немедленно выполоть, потому что, если их запустить, они все заполонят.
Кстати, об Агате. Мы с нетерпением ждем, когда у нее начнутся месячные. Должны были сегодня, но уже семь вечера, а их нет как нет. Агата не слишком тревожится, ведь она не знает и никогда не узнает всей правды. Она постаралась выпытать у Пьетро, чего это он вдруг расхотел ребенка и не пытается ли он ее таким образом обдурить. А этот мерзавец отвратительно правдоподобно все отрицал. Божился, что это все только из любви. Что он понял, как эгоистично себя вел, и теперь хочет только сделать ее счастливой и позволить самой решать, когда зачинать ребенка и зачинать ли вообще. Что якобы осознал, как сильно ошибался, и что им хорошо и так, без этих вечно плачущих младенцев, пахнущих бог знает чем и улыбающихся беззубыми ртами. Ну что за негодяй!
Когда Агата сообщила ему, что сняла кольцо, а значит, есть шанс, что она могла забеременеть, Пьетро продолжил свой спектакль и уверил ее, что будет счастлив, если у них родится ребенок, но только в том случае, если Агата, свет всей его жизни, сама того захочет. И что ей, и только ей решать, рожать или не рожать. Жалкий лицемер. Он же отлично знает, что у Агаты ни на что живое рука не поднимается, даже на растение. Так что хочется верить, что все начнется вовремя и планы этого жалкого труса, которого я ошибочно считала своим другом, рухнут. По крайней мере, на этот раз.
Но сейчас не время думать ни об Агате, ни о растениях на террасе. Я готова делать свое дело – уже приходят первые зрители. И вот все они уже на месте. Это и не странно, двадцать человек – не так уж и много.
Квартира погружена во тьму, лишь места, где будут появляться тетя и Призрак, освещаются чем-то, что я, не зная точного термина, именую прожекторами. Наверняка у них есть какое-нибудь театральное название. Жюльен на коляске прячется в кухне, публика стоит у входной двери, я прижалась к двери в ванную и жду, как все обернется. Сама мысль о том, что мне придется провести на нервах три вечера подряд, представляется совершенно невыносимой, зато теперь я отлично понимаю, что испытывал тот парень из мифов, которого приковали к скале, и каждый вечер прилетал орел и клевал его печень, и та за ночь вырастала вновь, а на следующий день все повторялось – и так до скончания веков.
Меня, конечно, ждет другая участь, но не факт, что лучшая.
В темноте и полной тишине появляется тетя Розальба. На ней строгая бежевая юбка и бежевая кофта. На голове светлый парик, в руках зажата бежевая сумка. Она громким шепотом начинает свою речь. Несколько лет назад она просветила меня, что это называется «театральный шепот».
– Я пригласила его на ужин. Поняла, что это мой единственный шанс. Пригласить его, посмотреть ему в глаза, бросить ему вызов. Моему прошлому. Да. Не прошлому как таковому, а моему личному прошлому. Прошлое есть у каждого из нас, но оно меняется, как меняется направление ветра, который преображает наши с ним отношения. Ты…
Тетя указывает пальцем на одного из зрителей, выбранного отнюдь не случайно, – это один из ее учеников, Эмидио Сальтони.
– Ты… Возможно, ты бережно хранишь свое прошлое. Ты хочешь заставить его явиться вновь в ослепительно-ярких и струящихся одеждах? Ты цепляешься за прошлое?
Эмидио, предварительно получивший необходимые инструкции, отрицательно качает головой. Но тетя, естественно, не дает себя провести и продолжает обвинять, настаивая, что отношения Эмидио с прошлым не так просты, как ему кажется. Затем она переходит к следующей, на этот раз случайной, зрительнице. Та испуганно вжимается в стену.
– Ты ненавидишь свое прошлое! Я это знаю! Ты ненавидишь его за то, что оно унесло твою красоту и никогда ее не вернет!
Испуганная женщина, явно не блиставшая красотой и в более юном возрасте, в недоумении оборачивается к стене, точно ожидая увидеть позади себя постаревшую Монику Беллуччи. Но у тети заготовлен длинный монолог, она пытает еще троих и только потом поворачивается наконец в сторону кухни и призывает Жюльена:
– О приди, мое Прошлое, приди же на ужин со мной!
Она достает из бежевой сумки два хот-дога, которые я приготовила накануне, и начинает потрясать ими в воздухе. Должно быть, Прошлое порядком проголодалось – несмотря на то, что это всего лишь хот-доги, Жюльен во весь опор несется на зов. Я с некоторым оптимизмом думаю о том, что сейчас он сшибет тетю Розальбу и вечер благополучно закончится в ближайшей больнице, но она с нечеловеческим воплем уворачивается и несется прочь, крича:
– Нет! Питающийся пищей небесной не насытится земными дарами!
Эта фраза совсем не похожа на стиль Фьяммы Фавилли. Думаю, тетушка где-то ее стырила, но мне приходится отбросить мысли о тексте и сконцентрироваться на инвалидной коляске, которая врезается в книжный шкаф, а вслед за тем в кресло. Это серьезно отягощает сцену погони – тетя вынуждена остановиться и ждать, пока Жюльен справится с коляской. А я ведь предупреждала, что погоня на коляске не самая лучшая идея. Придется мне самой преследовать Призрак Прошлого, чтобы хоть как-то его направлять. К сожалению, я не поспеваю вовремя, и, пока тетя, вопя что-то о полнолунии, перемещается в кабинет Галанти, Жюльен разгоняется и со всей дури врубается в сервант.