Надо отметить, что деградация социальной сферы оказывает существенное негативное влияние на Вооруженные Силы и на обороноспособность России в целом.
Снижение уровня жизни населения, перевод системы здравоохранения на «оказание медицинских услуг», разрушение общественной морали существенно снижают уровень не только физического, но и психического здоровья молодежи, делая значительную ее часть попросту непригодной к военной службе (не говоря уже о том, что низкий уровень рождаемости, обусловленный не только социально-экономическими, но и, хотя и в значительно меньшей степени, сугубо медицинскими причинами, сокращает численность как призывников, так и потенциальных контрактников). В 90-е годы многих призывников в армии приходилось несколько месяцев попросту откармливать, поскольку дефицит массы тела у них превышал 15–20 %.
Вдобавок, социокультурная катастрофа, происходящая в ряде регионов России, превращает выходцев из этих регионов, в силу их культурно-этических особенностей (включая выраженное асоциальное поведение в отношении представителей других национальностей), в нежелательный, а зачастую – и враждебный российской армии контингент.
Наконец, реформа системы образования (как среднего, так и высшего) привела к тому, что значительная часть молодежи оказывается неспособной к обучению военным профессиям и к выполнению квалифицированного воинского труда. Случаи, когда призывников приходится обучать чтению и письму, давно перестали быть экзотикой. Это делает невозможным их обучение: как вообще, так и военным специальностям или гражданским специальностям, требуемым оборонно-промышленному комплексу. Трудовая мотивация перестала существовать как массовое социальное понятие, не говоря уже о таких нравственных принципах, как патриотизм или воинский долг.
Уклонение от призыва в армию приобрело массовый характер – ежегодно призывается от 35 % до 40 % молодежи, подлежащей призыву. Ситуацию пытаются компенсировать не только за счет контрактников, но даже за счет призыва на военную службу девушек. Конечно, такая мера способна увеличить рождаемость в нашей стране, но на степень боеспособности российской армии вряд ли повлияет в лучшую сторону.
Да и с контрактниками дела обстоят не лучшим образом. Так, перекос военных расходов в пользу закупок вооружения, о котором будет сказано ниже, только усугубил ключевую проблему современных Вооруженных Сил России – низкое качество личного состава[3]. Об этом весьма красноречиво свидетельствует отсутствие индексации выплат военным в 2013 году и финансирование приема лишь 30 тысяч контрактников вместо предполагавшихся 50 тысяч.
Таким образом, масштабное и быстрое сокращение социальных издержек весьма существенно подрывает обороноспособность Российской Федерации и является самостоятельной проблемой военно-экономической сферы.
То же самое относится и к сокращению производственных издержек, которое осуществляется по преимуществу не путем повышения эффективности существующих производств (что, повторим еще раз, требует развития и несовместимо со сложившейся в России социально-экономической и политической моделью), но путем их прямой ликвидации.
Очередной вехой на этом трагическом пути после разрушившей кооперационные связи приватизации и масштабных рейдерских войн стало присоединение России к ВТО на заведомо кабальных условиях.
Ни один из органов государственного управления, ответственных за обороноспособность России, даже не пытался хотя бы оценить влияние данного шага на российскую экономику, прикрываясь формальным лозунгом о том, что под нормы ВТО попадает продукция исключительно гражданского назначения. Мысль о том, что предприятия ОПК не только потребляют такую продукцию, но даже производят ее (а следовательно, правила ВТО серьезно повлияют на финансовое положение многих из них), похоже, вообще не посещала ни одной мудрой головы во «властной вертикали». Стоит отметить, что подобное предположение относится не только к данной конкретной мысли, но и ко многим другим.
Прежде всего, стоит указать на сокращение бюджетных поступлений в результате свертывания производств из-за существенного усиления конкуренции со стороны глобального бизнеса (в том числе благодаря изменению правил ведения торговых споров). Только прямые потери федерального бюджета от присоединения России к ВТО могут, по авторитетному мнению Министра экономического развития А. Белоусова (являющегося, помимо прочего, лучшим отечественным специалистом в области макроэкономики), достичь 188 млрд. рублей уже в 2013 году, а в 2014 увеличиться до 257 млрд. рублей. И, хотя, по его мнению, увеличение внешнеторгового оборота позволит несколько уменьшить потери, убыточность присоединения к ВТО для федерального бюджета (а следовательно, и для всей экономики в целом) не вызывает сомнений даже у официальных лиц.
Конечно, подобные потери не являются фатальными для бюджета, официально неиспользуемые остатки средств которого по состоянию на 1 марта 2013 года превышали 6 трлн. рублей, – однако они все равно существенно затрудняют любое увеличение его расходов, в том числе и направленное на удовлетворение насущных нужд предприятий ОПК.
Существенно, что эти предприятия вынуждены действовать в крайне тяжелых рыночных условиях, которые государство часто лишь усугубляет. Так, существенным фактором удорожания военной продукции стало вынужденное кредитование предприятий ОПК по коммерческим ставкам в результате заведомо недостаточного авансирования производства заказанной военной продукции государством или же систематической необоснованной задержкой ее оплаты, вполне в стиле 90-х годов. В отдельных случаях государство, заказав продукцию, потом отказывается от своего заказа.
Результаты налицо. Так, согласно мнению пожелавшего (по вполне понятным причинам) сохранить анонимность инженера с «Уралвагонзавода», отказ от серийного производства прошедшего государственные испытания перспективного танка «Объект 195» был вызван принципиальной невозможностью его производства вследствие разрушения кооперационных связей, то есть банкротства и уничтожения производителей необходимых узлов и деталей.
Вице-премьер Рогозин отметил, что комиссия по банкротству стратегических предприятий ОПК с 2008 по 2011 годы приняла решения о предоставлении стратегическим предприятиям более 60 субсидий на общую сумму более 16 млрд. рублей для предотвращения их банкротств. Но полностью восстановить свою платежеспособность и ликвидность смогли лишь немногим более 30 % получателей этих субсидий.
Между тем, в рамках ВТО предоставление подобных субсидий (как и вообще любой государственной помощи) предприятиям ОПК, выпускающим в том числе и продукцию гражданского назначения (а она превышала 40 % общего объема производства этого комплекса и лишь в последние годы из-за роста государственного оборонного заказа снизилась до 33 %), будет крайне затруднено.
Весьма характерным примером служит решение ВТО по иску европейской корпорации «Аэробус» против американского «Боинга»: в марте 2012 года субсидирование последнего правительством США (включая Министерство обороны и НАСА) в размере 10 млрд. долл. было признано незаконным. Кроме того, ВТО сочла несправедливой поддержку «Боинга» отдельными штатами (Вашингтон, Иллинойс, Канзас), где расположены его предприятия.
Принципиально важно, что в наиболее уязвимом положении окажутся не «головные» предприятия ОПК, обеспечивающие непосредственное производство вооружений, а их смежники-производители полуфабрикатов и комплектующих, у которых доля гражданской продукции обычно максимальна. Между тем, без них (или без надежных импортных поставок соответствующей продукции) производство современных видов вооружения и военной техники принципиально невозможно.
Понятно, что процессы против российских производителей, не объединенных с развитыми странами в рамках военно-политического блока, будут проходить в рамках ВТО в значительных масштабах, в агрессивной манере и с минимальными шансами для российских производителей. Еще Нобелевский лауреат, бывший старший вице-президент Мирового банка Джозеф Стиглиц с искренним удивлением отмечал тот факт, что неразвитые страны, как правило, проигрывают развитым торговые споры, которые регулируются в рамках ВТО.
Общей оценки уровня технологической безопасности предприятий российского оборонно-промышленного комплекса не существует в принципе, но значительное снижение этого уровня в результате присоединения к ВТО (да еще и на заведомо кабальных условиях) не вызывает сомнений.
Деньги «в песок» и «на ветер»?
Бюджетное финансирование национальной обороны уверенно растет на протяжении всего времени президентства Владимира Путина (вероятно, еще и потому, что российское общество хорошо усвоило уроки «чеченских войн»).
Если в постдефолтном 1999 году оно составляло 116,3 млрд. рублей, то в 2010 году – 1,3 трлн. рублей (2,8 % ВВП страны), в 2011 – 1,5 трлн. (3,0 %), в 2012 г. – 1,9 трлн., (также 3,0 % ВВП). В 2013 г. они вырастут на 14,8 % – до 2,1 трлн. (3,2 % ВВП), в 2014 г. – на 16,8 % до 2,5 трлн. (3,4 %) и, наконец, в 2015 году увеличатся еще на 23 % и достигнут 3,1 трлн. рублей, или 3,7 % ВВП. Таким образом, впервые будет взята (и даже с запасом) планка в 3,5 % ВВП, установленная Советом безопасности РФ еще в 2000 году как необходимая для обеспечения обороноспособности России.
Для сравнения: в настоящее время военное бремя США составляет 4,7 % ВВП, Великобритании – 2.7 %, Франции – 2.5 %, Китая – около 2 %, Германии – 1,3 % ВВП.
В валютном выражении военный бюджет России вырос с 19,4 млрд. долл. в 2004 году (тогда по его размеру наша страна находилась на седьмом месте в мире после США, Китая, Великобритании, Франции, Японии и Германии) до 31 млрд. в 2007. Еще в 2011 году Россия вышла по объему военного бюджета (71,9 млрд. долл.) на третье место в мире, уступая США (711 млрд. долл., из которых около 20 % идет на финансирование войны в Афганистане) и Китаю (143 млрд.) и уверенно опередив одновременно Великобританию (62,7 млрд.) и Францию (62,5 млрд. долл.) – страны с существенно более высоким ВВП.