С позиций нынешнего дня весь комплекс проблем, с которыми предстояло справиться, причем качественно и в сжатые сроки, представляется абсолютно неподъёмным. Тем не менее, основные задачи военно-промышленного строительства были в целом решены, а поставленная цель – достигнута.
Советская Армия сокрушила гитлеровский Третий рейх и его союзников, была создана современная оборонная промышленность, в стране сложилась передовая система науки и образования, готовившая отлично подготовленные гражданские и военные кадры.
Как же удалось совершить этот стремительный исторический прорыв?
Кратко ответить на этот вопрос, видимо, невозможно – здесь требуется долгий и обстоятельный разговор, шаг за шагом раскрывающий детали сталинского плана военного строительства и предвоенной модернизации советского общества. Однако, если определить главное звено в этой длинной цепи, то всё сойдется на человеческом факторе, а именно – на системе подбора, обучения, расстановки и мотивации огромной массы людей, которым предстояло совершить этот опережающий рывок в будущее. Успех любого дела зависит от человека, причем задача государственного руководства – отобрать и расставить на каждом управленческом уровне людей, адекватных данному положению по опыту, образованию и умению руководить. Так должно быть в идеале. Но и на практике советскому руководству эту сложнейшую задачу удалось решить с должной эффективностью, хотя комплекс методов, которые для этого использовались, носил весьма специфический характер.
Представляется, что особую роль в успехах предвоенного оборонного и хозяйственного строительства в СССР сыграла именно правильная кадровая работа, и лишь во вторую очередь – созданная в стране единая централизованная система управления: начиная с уровня Правительства и вплоть до частей Вооруженных Сил, научных учреждений, промышленных предприятий и учебных заведений.
На верху этой системы стоял признанный народом лидер, окруженный группой близких соратников, каждый из которых получал, говоря современным языком, неограниченные права в пределах своего административного поля. Одна из «сталинских» легенд гласит, что уже после войны, осенью 1946 года, он позвонил из Сочи новому секретарю ЦК ВКП(б) Н. С. Патоличеву: «Запишите постановление секретариата ЦК. Пункт первый: «Назначить ответственным за хлебозаготовки 1946 года Патоличева Н. С.» Записали? В пункт второй впишите всё, что нужно вам для успешного проведения хлебозаготовок».
Критерий успешности был единым и общим для всех руководителей «сталинской школы». Это – темпы и качество, обеспечение максимально высокой эффективности порученного участка работы. Хотя бывали, конечно, и ошибки в оценках, и крутые повороты в судьбах отдельных руководителей и рядовых участников проекта оборонного строительства. Расхожее мнение сегодня гласит, что вся эта работа велась якобы в обстановке абсолютной партийной диктатуры, не только исключавшей какую-либо инициативу снизу, но и не отягощенной специальными знаниями и серьёзным образованием в сфере своей ответственности.
В качестве примера часто приводятся слова, якобы произнесенные И. В. Курчатовым в ответ на некомпетентное вмешательство Л. П. Берия в работы по атомному проекту: «Я ваших работ по ядерной физике не читал. Вы моих тоже не читали. Но по разным причинам».
Однако это далеко не так. И, как свидетельствуют многие участники того же «атомного проекта», Курчатов стал его научным руководителем именно по причине того, что всегда умел находить общий язык с политическим руководством. То есть без сочетания профессионализма и соответствия занимаемой должности никаких результатов быть не могло. Ключевую роль в кадровом отборе действительно играл центральный партийный аппарат, который предварительно выявлял, проверял, учитывал и отслеживал результаты служебной деятельности каждого кандидата, попавшего в сферу его внимания. Правильность отбора определялась, прежде всего, реальными результатами в соответствии с известной формулой: «Практика – критерий истины». Факторы землячества, клановых и родственных связей не действовали. Коррупционный компонент, особенно при назначении на высокие административные позиции, практически не существовал. Поскольку любой пост, в случае провала порученного дела, становился «расстрельным».
Позднее этот круг отобранных лиц получил название «номенклатуры», причем не только партийной и государственной, но также военной, хозяйственной, научной, производственной, профессорско-преподавательской и так далее. В отличие от сегодняшней ситуации, попасть в разряд руководителей, минуя строгий административный фильтр и не имея необходимых специальных навыков и профессиональной подготовки, было делом практически невозможным. Номенклатурная верхушка была весьма ограниченной в количественном отношении, параллельно контролировалась несколькими независимыми от неё внешними институтами (партийные структуры разных уровней, органы безопасности, народный контроль), внутри неё сложились свои, весьма жесткие правила существования и общения. Критерии отбора и выживания были сверхжёсткими.
Наряду с номенклатурными работниками, существовал более низкий, но более широкий уровень управления: как формальный (наркоматы, госкомиссии, госпредприятия), так и неформальный. Прямой выход на И. В. Сталина имели многие представители разных слоев общества: ученые, инженерно-техническая интеллигенция, работники образования. Выделялось особое отношение в СССР к науке и, прежде всего, лично к ученым естественно-научных и инженерно-технических специальностей. И. В.Сталин, несомненно, понимал, что научные достижения в этих сферах являются ключом к лидерству в оборонном строительстве. Примечательна, например, важная роль его советника по научным вопросам, учёного-химика, профессора С. В. Кафтанова. До войны он работал в аппарате ЦК ВКП(б), в годы войны входил в состав Государственного Комитета обороны (ГКО), в качестве уполномоченного ГКО по науке, после войны был министром высшего образования СССР.
Именно С. В. Кафтанову страна обязана началу реализации атомного проекта. По роду своей служебной деятельности он, в частности, давал заключения на обращения представителей науки, поступавших на имя И. В. Сталина, среди них были и известные письма будущего академика, тогда начинающего физика-ядерщика Г. Н. Флерова, был инициатором многих других организационных решений, связанных порой с огромными материальными затратами, и требовавших поэтому особой уверенности в необходимости предлагаемых мер, высокого гражданского мужества и настойчивости в их обосновании и продвижении. Его работа оставила глубокий след в структуре отечественной науки и системе образования.
Как показывает мировой опыт, перспективные оборонные разработки всегда имеют двойное военно-гражданское применение, а значит, сегодня вполне уместным было бы нахождение в ближайшем окружении Президента РФ руководителя, отвечающего в масштабах государства за состояние и организацию науки в целом. В США, как и в ряде других развитых стран, такой человек либо соответствующее высшее управленческое звено имеется. В частности, у Б. Обамы – это официальный советник президента США по науке, авторитетный мировой ученый в сфере экологии Дж. Холдрен. У Сталина именно таким помощником был С. В. Кафтанов. В СССР функцию надведомственного центра управления наукой выполнял стоящий над правительством, очень небольшой по количественному составу (25–30 ответственных работников), Отдел науки ЦК КПСС. Сегодня человека с функцией «советник по вопросам науки» в Администрации президента РФ нет.
Уроки послевоенного периода
В послевоенное время система высшего государственного управления военно-промышленным комплексом СССР постепенно трансформировалась. Во второй половине 1940-х годов при Совете Министров (Правительстве) были создано несколько Специальных комитетов. Специальный комитет № 1 (атомный проект) возглавил Л. П. Берия. Специальные комитеты по реактивной технике и по вопросам радиолокации были подчинены Г. М. Маленкову. Во всех случаях первыми заместителями председателей спецкомитетов назначались ученые или видные специалисты-практики: И. В. Курчатов, А. И. Берг, Д. Ф. Устинов и др. Здесь четко прослеживается многократно оправдавший себя принцип: для решения конкретной военно-промышленной проблемы создавалась управляющая группа из людей, лично ответственных за конечный результат дела, объединявшая представителя высшего государственного руководства, имевшего практически неограниченные служебные полномочия, и авторитетного представителя мира науки.
В течение всего послевоенного времени важнейшим рычагом развития оборонно-промышленного комплекса Советского Союза продолжала оставаться целенаправленная кадровая работа в этой сфере, постоянный поиск и расстановка людей в правительстве, промышленности, военной науке. Укреплялась система непрерывной селекции и контроля в этой сфере: от студента высшей школы до министра. Появилось, например, такое собирательное понятие, как «сталинский нарком», ставшее синонимом соединения в одном лице больших профессиональных знаний, работоспособности и требовательности. Всё это, прежде всего, относилось к высшим руководящим кадрам – руководству Военно-промышленной комиссии Совета министров СССР, а также министрам оборонных отраслей Советского Союза. Лозунгом послевоенной эпохи был высокий профессионализм и контроль на каждом рабочем месте. Пока этот принцип действовал, система работала. С приходом нового времени, новой экономики и новых подходов к отбору кадров – система угасла. Сегодня наша страна подошла к порогу абсолютной деградации кадровой работы. Скорее нормой, чем исключением, стал приоритет «эффективного менеджера» над творцом и профессионалом своего дела.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что высшие органы управления оборонно-промышленным комплексом СССР были весьма малочисленны. Так, аппараты упомянутых Спецкомитетов при СМ СССР состояли всего из нескольких десятков ответственных работников каждый. Пришедшая им на смену Военно-промышленная Комиссия при СМ СССР, управлявшая всеми отраслями науки и промышленности в этой сфере, насчитывала порядка 100 человек. Столь же ограниченными по составу были специализированная Секция прикладных проблем АН СССР, курировавшая научные разработки военного назначения, а также специальный (10-й) отдел Госплана СССР, сопровождавший серийное производство вооружений.