тформ должны быть тщательно продуманы и обоснованы. Крупнейшие современные ПЛАРБ могут разделить историческую судьбу канувших в Лету гигантских броненосцев конца XIX века – этих морских флагманов Третьего технологического уклада. То же касается и другого оружия на принципах ранних технологических укладов (танки и иная бронетехника, ствольная артиллерия и др.). Перспективы его производства (включая экспорт) и складирования, также требуют внимательной оценки.
Следует откровенно признать, что никаких действий по военному строительству в соответствии с принципами Пятого технологического уклада у нас практически не предпринималось. Более двадцати лет страна занималась, по сути, самоуничтожением. В результате упущено время, вложения в инновации этого уклада делать уже поздно, они не дадут необходимой отдачи и престижа. Отрасли Пятого уклада достигли стадии насыщения – невозможно, например, заставить население покупать новый компьютер или мобильный телефон каждые три-четыре месяца – и не способны обеспечить гарантированный возврат инвестиций. Особо прискорбно, что в стране не было создано соответствующих промышленных производств как по сборке готовой продукции, так и элементной базы.
Мы опять, как столетие назад, оказались перед растущей угрозой войны, будучи практически к ней не готовы. Как и в начале прошлого века, мы оказались в ситуации своеобразной турбулентности, порожденной переходом через рубеж между двумя технологическими укладами, в данном случае – между уходящим Пятым (микроэлектроника и информационно-коммуникационные технологии) и формирующимся Шестым (наноэлектроника и биотехнологии) укладами. Очевидно, что по мере проникновения в общество, экономику и военное дело принципов нового уклада, будут меняться и характерные особенности будущей войны.
Предугадать, как будет выглядеть война, условно, 2030 года, сегодня невозможно. Можно попробовать лишь высказать некоторые общие оценки контуров такого гипотетического военного конфликта – точнее, конфликтов различной интенсивности и охвата.
Относительно возможного характера глобальной войны. С позиций сегодняшнего дня такая война, весьма маловероятная, видится как безъядерная, с её началом в форме внезапного нападения, и нанесением без предварительной видимой подготовки, массированного обезоруживающего неядерного удара по основным платформам с ядерным оружием (стратегические ракеты, подводные лодки и т. д.). Цель – полностью исключить из баланса сил ядерный фактор и возможность ядерного ответа противника, добиться решающего преимущества и победы уже на начальном этапе. Такие экстренные и сверхточные удары могут наноситься, во-первых, стоящими уже сегодня на вооружении, постоянно совершенствующимися крылатыми ракетами морского и воздушного базирования, во-вторых, будущими гиперзвуковыми беспилотными летательными аппаратами (срок их принятия на вооружение в США намечен на 2020–2025 годы).
Теперь о значительно более вероятных сценариях, а именно – региональных войнах. Представляется, что «горячей» фазы, т. е. ощутимых традиционных боевых столкновений (по типу «пришедший извне агрессор атакует войска страны – жертвы агрессии») у грядущих вооруженных конфликтов регионального уровня, скорее всего, не будет. Основной упор делается на первой, начальной стадии. Его цель – разложение общества, элит и вооруженных сил атакуемой страны, лишение их материальных средств и моральных стимулов сопротивления, создание и стимулирование влиятельной массовой «пятой колонны», противостоящей властям и общественной идеологии. Войска страны-бенефициара будущей войны пересекут, если захотят, государственную границу атакуемой страны лишь для установления над ней полицейского контроля и введения оккупационного режима, т. е. после военной победы, например, после падения правящей группировки, массовых «зачисток» населения или отдельных его групп, выборочного разрушения некоторых отраслей промышленности, сельского хозяйства и пр. На возможность такого сценария указывают разрабатываемые на Западе технологии «управляемого хаоса», уже в какой-то мере получившие предварительную апробацию во внутренних столкновениях в странах Арабского Востока.
Сегодня с большой уверенностью можно сказать, что волна политической нестабильности, прокатившаяся на рубеже 2010–2011 годов по ряду ближневосточных государств, была вызвана внешними факторами. Тогда, как представляется, в полной мере проявились возможности новых инструментов активного влияния извне на внутреннюю общественно-политическую ситуацию отдельных стран и даже целого региона планеты, в данном случае – Арабского Востока. Это влияние осуществлялось через глобальное киберпространство средствами Интернета.
Традиционный аналитический подход при котором оцениваются внутренние и, в первую очередь, социально-экономические причины зарождения и исхода конфликта, развивающегося в отдельно взятой стране, здесь явно не работал. Например, волнения охватили как богатейшие «нефтяные монархии» (Бахрейн, Кувейт), так и хотя и менее богатые, но все же по мировым меркам весьма состоятельные государства (Ливия, Тунис, Египет, Алжир, Марокко, Иордания и др.). Даже одна из самых отсталых арабских стран – Йемен по годовому доходу на душу населения опережает такие страны бывшего СССР как Молдавия и Таджикистан, и близка по этому показателю к членам Евросоюза Румынии и Болгарии.
Арабский Восток – это важнейшая составная часть пока еще в целом враждебного Соединенным Штатам исламского мира. Борьба за влияние и доминирующее положение в этой части земного шара и видится основной исходной причиной ближневосточных событий.
Думается, что начавшаяся тогда и продолжающаяся сегодня острая нестабильность ряда арабских стран, включая строгую последовательность от страны к стране реализуемых сценариев и их очевидную взаимную схожесть, выстраивается в единую цепь. Все это полностью соответствует многолетним теоретическим построениям американских политологов, восходящим еще к временам З. Бжезинского (теории мировой «кризисной дуги», «контролируемой нестабильности» и пр.). Разработанная в последние годы, по данным американской печати, концепция «управляемого хаоса» опирается, таким образом, на солидную теоретическую основу. Применение также передовых информационных технологий и возможностей Интернета придает теперь этой концепции и ярко выраженную прикладную направленность.
Обобщение материалов СМИ позволяет выделить следующие основные положения концепции «управляемого хаоса»:
• объединение в нужный момент и на требуемый период разрозненных политических сил атакуемой страны, выступающих против существующего режима и действующего правительства;
• подрыв уверенности политического руководства в своих силах, в лояльности правоохранительных органов, надежности армии, полиции и иных силовых структур;
• выявление, установление оперативных и агентурных контактов, прямое влияние на протестную базу в стране, дестабилизация внутриполитической обстановки, всяческое содействие росту тенденций недоверия к правящим кругам, подогревание панических настроений в обществе;
• организация, в конечном итоге, насильственной смены власти путем масштабных народных волнений, вооруженного переворота, экстренных внеочередных выборов или того или иного сочетания подобных действий.
Всё это вместе выстраивается в единую картину действия так называемого «организационного оружия», само существование которого до недавних пор оспаривалось многими политологами и военными аналитиками у нас в стране и за рубежом.
Сегодня это оружие и соответствующие технологии получили организационное оформление. По данным СМИ в 2010 году было завершено структурное оформление специального Киберкомандования в составе Объединенного стратегического командования Вооруженных Сил США. Подобные структуры создаются в НАТО и армии Китая.
Главной задачей нового американского Командования стало проведение полного спектра информационных и сетевых операций в глобальном киберпространстве «всеми доступными способами», используя передовые информационные технологии. Новую структуру возглавил генерал Кейт Александер, бывший глава Агентства национальной безопасности (АНБ) США.В октябре 2010 года было официально объявлено, что Киберкомандование полностью боеготово. Не прошло полугода после создания этой IT-структуры, как заполыхал арабскиймир, об участии в делах которого новых информационных технологий было уже сказано.
В середине февраля 2011 года произошел запуск микроблогов в Twitter на арабском и фарси, адресованных напрямую жителям Ближнего Востока. Госсекретарь США Х. Клинтон объявила тогда, что ее ведомство начинает посылать сообщения также на китайском, русском и хинди. В своей речи о свободе Интернета, она заявила что США «…намерены продолжать диалог с людьми всего мира. Это позволит нам общаться в реальном времени с людьми в любом месте, в котором правительство не блокирует связь.» Таким образом, начилась совпавшая с арабскими событиями новая эра управления из единого центра сознанием и поведением огромных масс населения земли.
Оценивая возможности этого американского организационного механизма ведения информационных войн надо учитывать, что управляющие серверы Facebook, Twitter, Google и других находятся в США и, очевидно, в полном распоряжении Киберкомандования. Можно предположить, что данная система действует как минимум в двух основных режимах, условно пассивном и активном. В пассивном режиме осуществляется фильтрование и автоматизированный анализ огромных информационных массивов, включая частную переписку, с использованием ключевых слов и словосочетаний, а также других продвинутых методик для оценки умонастроений различных общественных групп, слоев и в целом населения контролируемых стран. Активный режим служит для организации скоординированных в масштабе страны «флэш-мобов» и других общественных и публичных акций, мгновенной рассылки соответствующей информации по любому количеству адресов и населенных пунктов атакованной страны, а также по спискам заранее подобранной клиентуры.