– Привет, – говорит она и кладёт руку на шею мужа, – снова вернулся домой с фермы, слава тебе господи.
Харви кивает:
– Да. Надо было заехать в долину.
– Только вернулся?
– Нет, мы были в Блекёйвере вместе с Торкильдом. Бьёрканг и Арнт пропали.
– Пропали? – она отпускает его шею и делает шаг назад. – В каком смысле?
– Они вчера вечером выехали на спасательной лодке, чтобы забрать Торкильда с острова. Но там они так и не появились.
Мерете прижимает воротник к лицу, и её подбородок, рот и нос утопают в искусственном мехе.
– Мне позвонить Мари?
– Not yet[16], – отвечает Харви, – мы наверняка скоро узнаем больше. В любом случае дождись моего возвращения.
– Что? – Мерете хватает мужа за руку. – Ты снова уезжаешь?
– Мне нужно выйти в бухту, и я вернусь, как только закреплю все шесты. А ты пока помоги Торкильду, хорошо? Он снимет номер Андора и Юсефины на пару дней.
– Не уверена, можем ли мы сдавать чужие квартиры, это ведь идёт вразрез с нашими договорённостями с социальной службой.
– Расслабься, дорогая, речь ведь всего-то о паре дней. В любом случае новых постояльцев не будет после того, что мне рассказали.
Мерете качает головой, отпускает мужа и делает шаг мне навстречу.
– Ну хорошо, Торкильд, идём со мной, и я покажу тебе твои… апартаменты.
Она снова поворачивает к Харви и произносит:
– Будь осторожен.
– Always, – щебечет он. – Увидимся позже, Торкильд.
Он махает нам на прощание, а потом садится в машину и уезжает.
– А чем занимается трудотерапевт? – спрашиваю я, когда мы пересекаем автостоянку.
– Я организовываю досуг для наших постояльцев через волонтёрскую организацию. Например игры в бочче, групповую терапию и походы в лес. Каждое третье воскресенье мы проводим в гостиной службу вместе с местным священником. Кроме того, когда нужно, я работаю сверхурочно. Неплохой способ быть вместе с мамой, после того как умер отец, да ещё и класть в копилку пару крон.
– Значит, твоя мать тоже здесь живёт?
– Да, у неё комната в отделении для людей с умственным расстройством.
Мерете достаёт ключ, когда мы подходим к ближайшей квартире, и открывает дверь.
– Ну вот, – говорит она и передаёт ключ мне. Мы заходим внутрь. – Мужчина, который жил здесь раньше, умер, когда мы вместе были в автобусном туре по Швеции. Сердечный приступ.
– А что жена?
– Умерла той же ночью. Of a broken heart[17], – говорит она на американский манер. – Вполне может быть, что так и есть, – продолжает она, заметив мой взгляд, – грустно, не правда ли?
– Да, грустно, – отвечаю я.
– У меня всегда ком в горле, когда я думаю о таком. Похороны в среду, кстати. Их дочь живёт на юге Швеции, она не захотела приехать прибраться в квартире перед тем, как закончатся похороны. Мы сложили их вещи в кладовой и спальне. Предлагаю тебе спать на диване, пока ты здесь.
Только сняв ботинки, я сразу же об этом жалею. Пол ледяной, как и сама квартира. В темной мрачной гостиной нет отопления. Здесь стоят старый диван, стул, сервант, стеллаж и тумба под телевизор. Матрасы свернуты и лежат в углу рядом с коробкой с надписью «Книги» и ещё одной с надписью «Фотографии + Разное».
– Харви говорил, ты кто-то вроде телепата? – начинаю расспрашивать я, пока Мерете копается в электрическом щитке. Ростом она метр шестьдесят, не больше, и ей приходится вставать на цыпочки, чтобы достать до тумблеров.
– Таких, как я, называют ясновидящими, но иногда я занимаюсь еще и исцелением теплом и кристаллотерапией, прямо здесь, в доме.
– И скоро тебя покажут по телевизору? В «Ловле духов»?
– Силе, – поправляет она и смеётся. – «Сила духов». – Мерете подходит к окну, раздвигает шторы и включает батарею. Вскоре комната наполняется запахом горелой пыли. – Съёмки начнутся после Рождества. Здорово, не правда ли?
Я киваю и сажусь на кресло рядом с ней. У Мерете почти на всех пальцах крупные кольца с яркими камнями.
– Мы, люди, способны взаимодействовать друг с другом с помощью целебной энергии, – она растопыривает пальцы над плотно сидящей на ней джинсовой юбкой, – энергии, которая есть в каждом из нас, на границах физического, духовного и психологического миров.
– Ты говоришь с духами?
– Да. Постоянно.
– Как… они выглядят?
– В каком смысле?
Она проводит ногтями по юбке.
– Ты…
– Вижу ли я умерших, гнусные трупы и всё такое?
Я осторожно киваю.
– Нет, боже упаси, – смеясь, парирует она и мягко касается рукой моего колена, – никто не смог бы вынести такой жизни.
– Да-да, – бормочу я.
– Каждое живое существо окружено своим энергетическим поясом. Некоторые из нас могут его видеть, а иногда и вступать с ним в контакт. – Она подмигивает и шлёпает меня по бедру. – Наши тела наэлектризованы, Торкильд. Ты разве не знал?
– Нет.
Мерете кладёт руки на стол ладонями вверх. Она водит костяшками по поверхности стола, камни на ее кольцах позвякивают.
– Хочешь рассказать о ней?
– О… ком? – хриплю я в ответ и замечаю, как возвращаюсь к реальности из дальних уголков сознания.
– Ну ладно тебе, – Мерете наклоняется и берёт меня за руки. Ее ладони тёплые, гладкие, даже кольца на её пальцах согреты теплом кожи, – я почувствовала её присутствие, когда мы впервые встретились. Тёплая вуаль, которая висит над тобой, вьётся. Я чувствую её и сейчас.
Она закрывает глаза и нежно обхватывает мои запястья большими пальцами.
– Вы были вместе?
– Нет, – я автоматически одёргиваю руки из-за прикосновения.
– Я почти что почувствовала её, – Мерете снова открывает глаза. – Но ты ведь к ней привязан?
Я не отвечаю. Вместо этого откидываюсь в кресле и засовываю руку в карман куртки, где лежат таблетки с оксикодоном.
– Думаю, она на меня злится, – всё же отвечаю я.
– Злится? – Мерете смотрит на меня удивлённо. – С чего ей злиться?
– Она больше не хочет приходить, – мой голос дрожит, и мне становится трудно дышать. – Как бы я ни старался, она не приходит.
– Но ты же знаешь, что она там?
– Разумеется. Она ведь вернулась.
– Вернулась? – Мерете слегка наклоняет голову. – В каком смысле?
– Я вёл машину, она умерла, а потом вернулась, – рассказываю я, как будто это самое обычное дело, – но она больше не хочет приходить. Не знаю, что я мог такого сделать. Наверное, что-то не так с моими таблетками. Я уже выбросил некоторые из тех, что не работают.
Мерете протягивает ко мне свои раскрытые ладони и знаком показывает, чтобы я сделал то же самое. Я отпускаю упаковку в кармане и делаю так, как она хочет.
– Я должен поговорить с ней, – шепчу я, – не знаю, сколько еще я выдержу жить вот так.
– Торкильд, – говорит она, – будучи ясновидящей, я получаю информацию в виде ощущений, образов, запахов и символов, которые потом пытаюсь расшифровать и передать тому, с кем провожу сеанс. То, о чём говоришь ты – быть посредником в потусторонний мир, – совершенно другая история. Тут смысл заключается в том, чтобы оставить часть себя в мире духов. Это больно, и я остерегаюсь таких сеансов из-за сильного нервного напряжения.
– Прошу тебя, – шепчу я и прижимаюсь к ней руками.
Мерете настойчиво на меня смотрит, а потом выпускает мои руки.
– Хорошо, – говорит она и хлопает ладонью по моему бедру, – я об этом подумаю, Торкильд.
Она встаёт.
– Дай мне время.
Она уходит, и несколько минут я сижу неподвижно. Потом я встаю, иду к умывальнику и наполняю стакан водой, которой запиваю две таблетки оксикодона и возвращаюсь на диван. Я пытаюсь думать о Фрей, но у меня не выходит.
Глава 25
На часах без пяти два, когда раздаётся стук в дверь. Я встаю с дивана, на котором дремал с момента, когда меня покинула Мерете.
– Сив, – женщина протягивает неестественно загорелую руку, когда я открываю ей дверь, и мы встречаемся взглядами, – я медсестра этого отделения.
У неё светлые волосы до плеч, на ней медицинский передник сиреневого цвета, на ногах – шлёпанцы.
– Рад знакомству, – отвечаю я и протягиваю руку в ответ.
Сив – маленькая хрупкая девушка с морщинистыми руками и коротко стриженными ногтями.
– Я хотела показать вам столовую.
– Хорошо.
Я снимаю куртку с вешалки в прихожей, надеваю ботинки и закрываю за собой дверь.
– В социальном центре Шельвика три отделения, – начинает медсестра, пока мы преодолеваем короткую дорогу между двумя зданиями. Она говорит отстранённо, механически, как будто я пришёл со своим престарелым отцом, который ждёт на заднем сиденье машины. Или она видит во мне нового пациента, точно не знаю.
Главный корпус представляет собой вытянутое деревянное здание с тремя крыльями: одно выходит на дорогу, а два других расположены на задней стороне.
– У нас оказываются различные услуги: от амбулаторной помощи в дневные часы, до круглосуточного ухода, – продолжает Сив, когда мы подходим к раздвижной двери главного корпуса. – Всего у нас тридцать девять одиночных комнат, места для долго- и краткосрочной реабилитации, а также места постоянного проживания. Два задних крыла – это больничное отделение, в одном из них палаты для людей с расстройством интеллекта, в другом – для соматической терапии, в основном паллиативной.
Столовая представляет собой вытянутую комнату, двенадцать столов приставлены к стенам, а четыре расположены по центру. Отсюда открывается вид на заднюю часть здания и можно видеть окна двух задних корпусов, а также аварийный выход и металлические пожарные лестницы.
За четырьмя столами сидят одиннадцать постояльцев – две пары за столами у входа, а четверо мужчин с зачёсанными на затылок серо-белыми волосами собрались на углу у окна. За одним из столиков у стены я внезапно замечаю Юханнеса с двумя пожилыми дамами.
– Это Торкильд Аске, – громко и с военной точностью объявляет Сив, рассматривая пеструю компанию собравшихся. – Он несколько дней поживёт в квартире Андора и Юсефины.