После того как мы закончили и меня попросили держаться подальше от проблем, но и не уезжать слишком далеко, пока поиски всё ещё идут, я еду в торговый центр, в котором был, когда впервые приехал в город. Сначала я захожу в аптеку и покупаю дюфалак, а потом заглядываю в парфюмерный и покупаю такой же флакон парфюма у той же самой продавщицы, как и в прошлый раз. Она не улыбается, просто старается сохранять спокойствие, будто во время вооружённого грабежа, пока не пройдёт транзакция.
На улице перед торговым центром я бросаю взгляд на морскую пену, которая омывает причал для быстроходных судов. Я сажусь в автомобиль и выезжаю из города в северном направлении, сквозь темноту, мимо тяжёлых горных хребтов, заржавелых сушилок и разрушенных крыш сараев, которые ветер сдул на землю. Я еду мимо обломков деревьев, столбов и выброшенных на берег водорослей, и ветром выносит рваные грозовые облака из-за линии горизонта.
Глава 31
Когда я наконец возвращаюсь в социальный центр Шельвика, на часах уже пять. Ветер стих. Вертолёт и поисковая лодка пропали, фьорд – бурлящая сине-чёрная стихия, она беспокойно гудит в вечерней тьме. Я достаю мобильный и звоню Харви.
– Yes, – легкомысленно отвечает Харви, – Mr. Aske, is it not[18]?
– The very one[19], – отвечаю я, и Харви громко смеётся. Я представляю, как он поднимает за моё здоровье чашку кофе с горячительным, сидя у кухонного окна.
– Они нашли лодку, – серьёзно произносит он.
– Что? Ты уверен?
– Да. Юханнес только что мне рассказал. Он услышал по рации. Маломерное судно обнаружило их сегодня утром выброшенными на берег на острове Рейнёй. Кстати, я сегодня видел полицейскую лодку у маяка. Выглядело так, как будто они там что-то расследовали. На всех были белые костюмы, оттуда они и поехали дальше.
– Мрази, – шепчу я.
– Что?
– Забудь. Просто встретил сегодня старого знакомого в Трумсё.
– В Трумсё?
– Я только что с допроса.
– Вот как. И они ничего не сказали?
– Нет.
– Почему?
– Полицейская тактика, – отвечаю я и всем весом облокачиваюсь о прокатный автомобиль, – нет никакого смысла рассказывать свидетелю или возможному подозреваемому о том, что знаешь, только если это не тактический ход.
Я снова перебираю в голове наш разговор с Гюннаром Уре и Свердрюпом пару часов назад. Мало того что Гюннар случайно оказался тут как раз в момент, когда пропадают двое полицейских, которые должны были встретиться со мной на маяке. Они уже начали сочинять сценарий. В этом сценарии я – участник пропажи Бьёрканга и Арнта.
– Вот дьявол, – стону я и наклоняюсь вперёд, когда мне скручивает диафрагму.
– Звучит не очень, Торкильд, – говорит Харви.
– Да вообще кошмар, – я продолжаю стонать и снова поднимаюсь, – скажи мне, где находится Рейнёй?
– На юге, по дороге в Трумсё. Свяжись с Юханнесом, он наверняка знает рыбака, который нашёл лодку. Мне нужно обратно на ферму, пока не наступила ночь.
– Бьёрканг и Арнт взяли с собой водолазные костюмы, когда ночью вышли в море.
– Откуда ты знаешь?
– В полиции сказали.
– Не похоже на то, чем Бьёрканг стал бы заниматься, – возражает Харви, – в такую погоду он бы никогда не стал погружаться, и я уже не говорю о том, что он не особенно-то и любитель.
– Они могли быть связаны с криминалом?
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что, – объясняю я, – тот, кто в тот вечер прибыл на маяк, был в костюме аквалангиста, и полиция спросила меня именно о том, была ли у Бьёрканга и Арнта причина брать с собой водолазные костюмы, отправляясь в тот вечер в дорогу. И последнее, но не менее важное: никто, кроме них двоих, не знал, что я нашёл труп. Единственный логический вывод из этого – они как-то связаны с умершей и не хотят, чтобы кто-нибудь о ней узнал. Разве не так?
– И почему они всё ещё не вернулись? – спрашивает Харви.
– Да, из-за этого ничего и не складывается, – стону я. – Какого чёрта они всё ещё не вернулись? Проблема в том, что если они скоро не появятся, то тогда я в беде. В чёртовой куче дерьма, понимаешь?
– Потому что?..
– У меня ощущение, что полиция вот-вот примет версию, в которой двое полицейских прибыли на маяк в тот вечер, когда там был я, а потом пропали. Я последний человек на земле, которому стоит оказываться поблизости, когда пропадают двое полицейских.
Я тяжело вдыхаю. Боль в животе снова усиливается, и мне снова приходится наклониться, пока боль не уймётся.
– Ты в порядке?
– Живот, – сквозь сжатые зубы отвечаю я. Я уже принял три полные мерные чашки дюфалака по дороге из Трумсё, а внизу у меня ничего не изменилось.
– Tough shit[20].
– В буквальном смысле.
– Поговори с Мерете. Я знаю, что она помогает многим постояльцам, когда у них проблемы с животом.
– Она сейчас на работе? – спрашиваю я, извиваясь от боли, а спазм спускается ниже диафрагмы.
– Да, она там вплоть до девяти. Ты наверняка встретишь её в столовой после часа терапии, – говорит Харви, когда я подхожу к двери квартиры. – Кстати, – произносит Харви, пока я достаю ключи, – дочь того, кто раньше занимал квартиру, в среду приедет на похороны. Она хочет забрать вещи. Не мог бы ты…
– Конечно, – я приседаю, когда меня настигает новый болевой позыв, – до скорого. – Я заканчиваю разговор и направляюсь к главному входу жилищно-коммунального комплекса Шельвика. Пришло время найти жену Харви.
Глава 32
В коридоре совсем тихо. Никто не ездит на креслах-каталках и ходунках, слышен только стук моих ботинок, ступающих по только что вымытому линолеуму.
В столовой полно народу. Сюда принесли дополнительные стулья, и за столами сидит множество постояльцев. Никто ничего не говорит. В комнате почему-то стоит звенящая, абсолютная тишина.
В углу составлены несколько столов. Два человека сидят лицом к собравшимся. Одна из них – старшая медсестра отделения Сив, у неё в руке микрофон. Другой – пожилой мужчина с серо-коричневым чубом, на нём гавайская рубашка с коротким рукавом и золотые наручные часы, сверкающие под светом люминесцентных ламп прямо над ними.
– Торкильд, – слышу я чей-то шёпот и замечаю Юханнеса за тем же столом, что и в прошлый раз, с Бернадотт и Улине в кресле-каталке. – А ты у нас кто? – шепчет Бернадотт, когда я прокрадываюсь на место, после чего Улине касается меня своей холодной рукой:
– Посмотри, как ты вырос. Помню, как ты был маленьким, и Агнес всегда брала тебя с собой в магазин купить мороженого. Боже, как же ты визжал и кричал, если не получал того, что хотел!
– Вот здесь, – Юханнес протягивает один из четырёх своих лотерейных билетов мне вместе с красным фломастером, – эти два ряда, – говорит он и указывает на билеты, прежде чем я успеваю выразить протест.
– Номер семь. Семь. Семь, – трещат динамики, расположенные на столах, придвинутых к стенам.
– Что она сказала? – шепчет Бернадотт. – Она сказала тридцать два?
– Нет, – отвечает Улине более оптимистичным тоном, – Семь. Тридцать два только что было.
Слышно, как снова гремит металлическая клетка с шарами, и из неё выкатывается следующий шар.
– Номер сорок три. Четыре три. Сорок три.
– Вы видели Мерете? – спрашиваю я, а Юханнес фломастером ставит на билете отметку. Он полностью погружён в игру: сидит с очками на носу и пристально смотрит на три своих билета.
– Будет перерыв, когда кто-то закроет все три ряда, – спешно отвечает он, не поднимая глаз от билета.
– Номер двадцать один. Два один. Двадцать один.
– Бинго! – выкрикивает Улине и хватается за мою руку.
– Что? – я смотрю на неё, и кажется, что с ней вот-вот случится припадок, а она царапает моё предплечье и размахивает свободной рукой над головой.
– Бинго, бинго! – кричит она и начинает тащить меня за руку. – Ну же, поднимайся, сынок. Ведь у тебя бинго!
Сив нацепляет очки на нос и хмурится за стойкой кафетерия, а Улине стаскивает меня со стула.
– Это было бинго?
– Да, – хрипло отвечаю я и поднимаю билет вверх так, будто это дохлая рыба, – очевидно, это оно.
Я стою и жду мужчину с золотыми часами, он приближается к нам.
– Хорошо, – говорит Сив в микрофон, когда он наконец подошёл к нам, – можешь начать.
Мужчина забирает у меня билет и указательным пальцем начинает водить по числам, пока не находит два полных ряда:
– 5-21-32-66-82.
– Совпадает, – голос Сив дребезжит в динамиках, – что там дальше?
– 7-43-57-72-90.
– Этот тоже совпадает, – раздаётся из акустической системы. – Тогда готовимся к третьему ряду. Полный комплект.
Мужчина с золотыми часами отдаёт мне билет и идёт обратно к столу с подарками, там он внимательно изучает каждый предмет и наконец находит то, что искал, после чего возвращается к нашему столу.
– Вот, – он протягивает мне упаковку с пятьюдесятью праздничными салфетками, на которых нарисованы гномы, занятые разными делами вокруг саней.
– Благодарю, – я низко кланяюсь и снова сажусь на стул, как только рукопожатие окончено. Внезапно я ощущаю прикосновение руки Улине к моей. Её голова слегка качается из стороны в сторону:
– Хороший мальчик, – говорит она и снова наклоняется над своими билетами.
– Что ж, возвращаемся к игре, – объявляет Сив через динамики, и снова начинают греметь шары и объявляться номера:
– Семьдесят семь. Семь семь. Семьдесят семь.
Я передаю упаковку с праздничными салфетками Юханнесу, но он качает головой и отдаёт их обратно:
– То, что ты выиграл, принадлежит тебе.
– Номер пятьдесят девять. Пять девять. Пятьдесят девять.
– Бинго! – ликует Улине и снова хватается за мою руку, – у него снова бинго!
– Чёрт бы вас побрал, – слышится голос какого-то старика, он хлопает ладонью по столу и швыряет фломастер на пол.