– Йозеф! – повторила я на всякий случай. – Спускайся немедленно!
Никакого ответа.
Поднявшись, я обошла гостиную. Заглянула за шторы, словно надеясь обнаружить блудного мужа. Вынырнула в кухню, открыла ход в погреб. Вгляделась в землянистый мрак… Пусто! Только запах плесени, сырость и шорох мышиных лапок.
Тревога молнией пронзила позвоночник. Кончики пальцев онемели и стали холодными. Йозеф никогда не выходил из дома в это время! Никогда!
Хлопнула себя наотмашь по щеке. Довольно паники! Это – вовсе не повод тревожиться. Может быть, Йозеф просто спит наверху? Я вернулась в гостиную, тенью пронеслась мимо камина и взлетела по лестнице. Распахнула комнаты. Дверь моей спальни вытащила за собой очередную нить с бубенцами, сухими цветами и деревянными символами. У мужа меня, как и обычно, встретила незастеленная кровать и куча хлама.
– Спокойно, Сирилла, – прошептала я себе под нос. – Просто в доме закончился хлеб, и Йозеф вышел его купить.
Почтенные Покровители! Кого я обманываю?! Йозеф никогда не беспокоился о хозяйстве и пище насущной. Он вообще ничем не занимался, кроме своих меринов, которых в нашей ситуации куда выгоднее было бы зарубить на колбасу. И если бы Йозеф прозябал в конюшне, он увидел бы, как я подхожу к дому!
Долго размышлять о причинах отсутствия мужа, к счастью, не пришлось. Снизу заскрипела входная дверь, а затем тишину разорвали голоса.
– Проходите, – я не могла не узнать Йозефа. – Она скоро вернётся с работы.
– Вы уверены в своих догадках? – раздался следом незнакомый женский голос. – Защита Покровителей мощна, особенно у жриц. Ваша жена не блудница и не воровка, чтобы поддаваться искушению и растрачивать душу на Разрушителей.
Я затаилась за дверью, прислушиваясь. Хорошо, что Йозеф не заметил мои ботинки и чемоданчик! Разговор принимал весьма интересный оборот.
– То, как она вела себя вчера, не поддаётся иному объяснению, – загундосил Йозеф. – Это – козни Разрушителей, не иначе!
– А вариант с переутомлением вы рассматривали? – Почтенные Покровители, как же мне нравится эта здравомыслящая женщина, кем бы она ни была! – Затянувшаяся усталость. Расстройство. Безумие, в конце концов!
– Переутомление?! – фыркнул Йозеф с пренебрежением. – Да на ней пахать можно, как на коне!
Пахать. Как на коне!
Ярость ударила в голову. Вот она, бескорыстная любовь моего мужа! Закачавшись от нахлынувших эмоций, я едва не врезалась головой в стену. Почтенные Покровители! Хороша благодарность! И этого человека я оправдывала, вспоминая всё лучшее, что было между нами?! И я ещё пыталась воскресить свою любовь к нему?! Отвратительно!
Женщина внизу что-то невнятно пробормотала. Интонации её голоса звучали умиротворённо и тепло.
– Какая усталость, какое расстройство?! – возмущённо ответил Йозеф. На этот раз его голос приблизился. – Она ничего и не делает, чтобы уставать и расстраиваться! Ладно бы дети были, тогда бы уставала. Так бесплодна же, как песок у океана! Она даже в постель со мной не идёт! Разрушители постарались, ясно дело!
– Странно, – ответила женщина. – Вы утверждали, что любите свою жену.
– Конечно, люблю, – без доли смущения проговорил Йозеф. – Иначе не держал бы её в своём доме. Кому нужен бесполезный балласт?!
Глаза защипало, и щёку согрела горячая влажная дорожка. Слова Йозефа были подобны ножу, прилетевшему в спину. Я свято верила, что он благодарен мне за мой труд. И за то, что всё ещё берегу наши отношения, превратившиеся в пытку. Я жалела Йозефа, не желая оставлять одиноким и потерянным9. Но он меня – нет.
– Треклятые Разрушители! – голос Йозефа раскатился по этажу, как гром. – Её чемодан… Она уже вернулась!
Я торопливо вытерла слёзы оборкой рукава. Сейчас или никогда!
Собрав волю в кулак, я вышла из-за двери к лестнице. Отсчитала ногами несколько ступеней вниз: так, чтобы было хорошо видно гостиную. У двери стояла пожилая женщина в белых одеждах храмовницы. Раскрасневшийся от волнения Йозеф поднял лицо мне навстречу.
– Да, я вернулась, – сообщила я, глядя в знакомые затуманенные глаза. – И я слышала всё, что ты сказал. Поэтому подумала и решила, что не считаю должным продолжать обременять тебя своим присутствием!
– Сирилла! – голос Йозефа дрогнул. – Ты неправильно всё поняла!
Началось. И почему людям легко порочить других только за спиной?!
– Что я могла понять неправильно? – ярость вела меня, как путеводная звезда. Но сейчас это было к лучшему. – Ты был однозначен. Моё пребывание здесь не приносит тебе пользы. А потому я решила уйти.
– Когда решила?!
– Прямо сейчас, – я почувствовала, как губы растягиваются в неестественной ухмылке.
Госпожа в белых одеждах попятилась, с недоумением поглядывая на нас. Явно не ожидала, бедняжка, что её приведут в такой бедлам. И уж точно не желала становиться свидетелем разборок между супругами.
– И куда ты пойдёшь? – Йозеф снова начал порочную игру. – Разве не знаешь, в каком состоянии домишко твоей матушки после того, как низину затопило?
– Уж лучше на улице, но одной, – голос дрогнул, но я не сдалась. – Я найду своё место.
Я всем сердцем любила дом Йозефа, ставший мне родным. Любая мысль о том, что придётся покинуть насиженное гнездо, отдавалась неприятной щекоткой в теле. Только выбора не оставалось. Рано или поздно я должна была решиться и выйти из золотой клетки. И я вытиснулась между прутьями, расцарапав кожу. Только что.
Наружность казалась слишком большой и незнакомой. Но в голове уже зрел план. Несколько ночей я проведу на старой квартире, пока не сниму приличную комнату где-нибудь на окраине. А потом – займусь расторжением брака. Нам обоим будет лучше поодиночке.
– Остынь, Сирилла! – Йозеф выкинул руки вверх.
– Я спокойна. Я совершенно спокойна. Да и ты сказал то, что сказал, на холодную голову. А значит, был честен.
– Пережди хотя бы ночь, а потом решай!
– Не об этом ли ты мечтал, Йозеф? – я улыбнулась, спускаясь с лестницы. – Вот и радуйся. Покровители осуществляют твои надежды.
Краснота обдала щёки Йозефа. Опасность задрожала в воздухе запахом пота и жгучего перца. Казалось, ещё мгновение, и он кинется на меня. Порвёт одежду в хлам, раздробит кости, раздерёт кожу на лоскуты. Я привычно подняла руки к груди, желая защититься, но тут же уронила их снова. Он всегда рад видеть мой страх, но на этот раз я не буду потакать его играм.
Я боролась с желанием покорно опустить голову, повиноваться, покаяться, лишь бы не доводить дело до битвы! Но и понимала: это ознаменует мой новый проигрыш. Моё падение после первого полёта. Я всегда знала: в тот день, когда я не опущу головы, затянувшемуся фарсу придёт конец. Это станет концом моего «до» и началом «после».
Боевой огонь в глазах Йозефа потух. Краснота отлила от лица и спустилась на шею. Понимание того, что конец уже наступил, должно быть, дошло и до него.
Буря оставила Йозефа и Сириллу на разных берегах реки. Нас больше не существовало.
***
Проводить незваную гостью было делом совести.
Всю дорогу до остановки я не знала, куда себя деть. Храмовница всячески меня поддерживала: должно быть, видала и не такое. Только мне её речи были, что ушедшему припарки.
Я посадила женщину на повозку до Храма Вершителей. Ссыпала пригоршню мелких монет в ладонь кондуктора в качестве оплаты проезда. Когда храмовница подняла руку, прощаясь, я отвела взор, сделав вид, что наблюдаю за птицами. Я надеялась, что больше никогда не увижу эту милую женщину: ни по делу, ни на улице. Дел натворил Йозеф, а стыдно было мне.
Возница хлестнул мерина поводьями, и повозка тронулась. Скрипя разболтанными колёсами, она скрылась за поворотом и растаяла в море садовой зелени. Когда цокот копыт сошёл на нет, и улицу объяла тишина, от сердца отлегло, и я, наконец, вздохнула с облегчением. Мои пять минут позора миновали. Инцидент исчерпан. Осталась только ноющая рана в памяти, и прикасаться к ней не хотелось.
Не хотелось и возвращаться в дом Йозефа, что стал чужим мне: а в одиночестве – и подавно. Я слишком хорошо знала, чем это чревато. Только выхода не оставалось. Мне необходим хотя бы минимум вещей на первое время. И монеты, припрятанные на чёрный день от любопытных глаз. Маленький запас, который может спасти мне жизнь.
Пройдя ещё пару кварталов на север, я вышла к стоянке наёмных повозок. Не веря удаче, попыталась договориться с одним из возниц о срочной транспортировке вещей. Старый нефилим охотно пошёл на диалог. Цену, правда, заломил такую, что в голове невольно воскресло желание перекантоваться в доме Йозефа ещё ночку. А то и нырнуть назад в опостылое болото будней и стать прежней покорной женой. Притвориться, что никогда не обижалась на Йозефа и принимала с благодарностью любое унижение. И сделать вид, что не слышала слов, которые ранят сильнее пуль.
Но цена моей свободы была гораздо выше. Поэтому я заглянула в сумку, пересчитала сбережения в кошельке и, невесело кивнув, залезла в повозку. Но предупредила, что расплачусь лишь по завершению сделки.
Деревья бежали по обочине навстречу, и, поравнявшись, уходили назад. Колёса подпрыгивали на кочках и хрустели мелкими камушками. Я то и дело жмурилась, преодолевая желание заплакать. Привычное рушилось, как карточный домик, и становилось чужим. Я сама выдрала себя из старого мира. Но когда резала по живому, даже не подозревала, что рана будет так саднить и кровоточить. Теперь я болталась в невесомости, без зацепок и точек отсчёта. И не знала, что случится завтра.
Но больше всего пугала не неизвестность. Самым страшным казалось то, что путь назад ещё был! Я могла вернуться домой и сделать вид, что ничего не произошло. И остаться в привычном мире, на старой роли. Ведь скорее Йозеф примет меня снова, чем отпустит. Поворчит для вида, но примет! Он может презирать меня, но отрицать, что я нужна ему, глупо.
Почтенные Покровители, уж лучше бы у меня не осталось шансов!