Я с облегчением выдохнула. Осталось придумать, как дотащить ценный груз до повозки, не повредив.
– Вам помочь найти дверь, – негодовал Йозеф за моей спиной, – или сами справитесь?!
Дорогу осилит идущий! Прижав портрет к себе, я поковыляла к выходу. Мурашки пробежали по коже, когда спор за спиной неожиданно оборвался.
– Сирилла! – выкрикнул Йозеф мне в спину. В его голосе уже не слышалась ярость: лишь отчаяние. Пронзительное и искреннее, как у ребёнка, теряющего мать. – Стой!
В носу засвербило. Слёзы скопились в уголках глаз. Когда первые капли повисли на ресницах, ослепив переливами солнца, сомнения снова защекотали грудь. Йозеф больше не будет меня избивать. На сегодня вся его энергия растрачена, а завтра всё станет, как и прежде. Почему бы не переночевать на привычном месте, в комфорте, в тёплой комнате, окна которой встречают цветные закаты?
Почему бы не оставить всё, как есть? Хотя бы, до первого звоночка?
Я застыла в дверях, прижимая картину к себе. Мир за порогом казался враждебным и чужим. Зря я затеяла побег! Ведь ничего ужасного не произошло. Сотни мужей демонстрируют силу, пытаясь оспорить горькую участь, определённую Устоями и Положениями. Сотни жён терпят и мирятся. Покровители просто шлют мне испытания, с которыми я должна справиться. Научусь прощать – стану мудрее.
– Не уходи! – догнал меня умоляющий возглас мужа.
Я проглотила солёную досаду. Руки задрожали, едва не выронив раму. Обманывать себя дальше не получалось: я хотела оставить всё, как есть. Простить Йозефа и вести свою параллельную линию в его доме дальше.
– Даже жена от тебя уходит, – прокомментировала Уразов, – потому что ты вечно трясёшь землю.
Её слова и стали оплеухой, что привела меня в чувство. Я словно взмыла вверх и вынырнула из тёмного ледяного озера на свет. Память воскресила жуткие мгновения на лестнице, полные унижения и боли. Я снова увидела ногу Йозефа, безжалостно занесённую надо мной. Люди не меняются. Если я останусь, однажды он сравняет меня с землёй, а я даже не посмею воспротивиться.
Можно жить на холодном дне, не зная, что такое тепло и свет. И думать, что всё прекрасно. Истинная глубина и ужас положения постигаются лишь в сравнении. Пока ты не видел солнца, твоё дно – это твой рай.
Я оказалась в шаге от победы. Нужно лишь поднять ногу и перешагнуть порог. Такого рая мне не нужно.
«Сирилла, у тебя что, в голове пусто? – прокричало подсознание голосом Сиил. – Этот увалень чуть не отправил тебя к Покровителям, а ты продолжаешь верить в то, что он исправится? Даёшь ему шанс? Лучше оставь этот шанс себе!»
– Да, – произнесла я вслух, обращаясь то ли к образу, порождённому воображением, то ли к портрету. – Ты права. Права, определённо!
– Стой, Сирилла! – снова нагнал меня возглас Йозефа.
– Извини, – едва слышно бросила через плечо, – но мне очень нужен этот шанс.
Почтенные Покровители! Я извиняюсь перед ним? Перед тем, кто полчаса назад издевался надо мной, пытаясь выбить дух из тела?! Пора бы уже и ценить себя научиться.
Собравшись с духом, я перешагнула порог и ворвалась в третий сезон, где, как ни в чём не бывало, цвели кусты и порхали бабочки-однодневки.
– Остановись, дура! – взвилось в потолок, уже с яростью.
Череда громких шагов по половицам растревожила воздух. Ноги тут же отяжелели и стали непослушными. Я привычно застыла на краю крыльца, ожидая неминуемого. Выдох застрял под рёбрами: нагонит ведь, как пить дать! И отделает так, что мало не покажется!
Вот и всё, Сиил. Прости меня. Я никогда тебя не слушала, а надо было бы.
– Сирилла, хватит уже ломать комедию!
Зажмурила глаза, ожидая толчка или удара. Но приближающиеся шаги неожиданно оборвались. До слуха донеслось странное гудение, треск дерева и громкий шлепок. А потом Йозеф застонал. Так отчаянно, словно ему вырвали печень наживую.
– Думал, отпущу тебя? – торжествующе подытожила госпожа Уразов. – Пока не дашь ответ старухе, кто землю трясёт, не уйдёшь!
Я опасливо сделала шаг назад и заглянула в двери. А госпожа Уразов-то не промах! Каждой бы сохранить ту же магическую мощь к старости!
Обшивка пола по центру комнаты разлетелась, выпустив мясистые стебли, похожие на щупальца. Йозеф валялся посреди гостиной, с надеждой протягивая руки к двери. Стебли обхватывали его тело, как цепи, не давая вырваться.
– Что за шутки?! – испуганно прокричал муж. – Мне неудобно! Рёбра болят!
– А мешать соседям удобно?! – Уразов снова принялась за своё. – Давай-ка, сознавайся, а я подумаю, где ты будешь ночевать. Здесь, с моими зелёными друзьями, или в своей постели.
Почтенные Покровители! Вы меня благословили!
Стараясь не привлекать внимание, я спустилась во двор. Уже у калитки обернулась и бросила прощальный взгляд на красные скаты крыши. Дом, что так долго был для меня родным, таращился на меня глазами окон с осуждением и презрением. Я больше не была ему нужна.
Не осталось в мире места, где я могла бы найти себя. Не осталось веток, за которые могла бы зацепиться. И болот, что могли бы потопить меня. Жаль только, что я так и не разобралась, нужна ли мне эта свобода.
Подбираясь к повозке, утонувшей в кустах жасмина, я застала жуткое действо.
Рядом с телегой пожилого нефилима припарковалась другая: лощёная, с металлическими крыльями, резными колёсами и выдвижной крышей. Возница, что согласился довезти меня, помогал хозяину повозки перекладывать мешки с моими вещами в его транспорт и утрамбовывать их в ящики под сидениями.
Меня обкрадывали прямо у меня на глазах!
– Стойте! – я ринулась навстречу и едва не упала, споткнувшись о выпирающий корень. Бежать с тяжёлой картиной в руках было невозможно, смотреть под ноги – тем более. – Прекратите это немедленно!
Словно не замечая моих возгласов, хозяин второй повозки достал из кармана кошелёк и отсыпал нефилиму добрую пригоршню монет. Потом – положил пару бумажек в его нагрудный карман. Подлый возница, довольно ухмыльнувшись, принял груз и забрался в свой транспорт. Махнул на прощание белым платком в знак того, что свободен, и хлестнул мерина поводьями. Разболтанные колёса заскрипели по земле.
– Да стойте же! – я задыхалась от тяжести и быстрого шага. – Что это за поведение?! Кто позволил вам брать мои вещи?!
Я неуклонно приближалась к повозке. К моему удивлению, вор и не думал давать дёру. Он по-прежнему стоял ко мне спиной и смотрел в небо, провожая взглядом одиноких птиц. Ветер трогал его длинные волосы, стянутые в хвост.
– Немедленно верните мои вещи! – рявкнула я, подобравшись, наконец, к месту назначения. – И я, так и быть, отпущу вас без докладной дозорным. Там ведь нет ничего ценного! Эти старые платья даже продать невозможно.
– Вернуть можно только то, что присвоили, – произнёс хозяин повозки, не удостоив меня взгляда. – А ваши вещи никто не присваивал, госпожа Альтеррони.
– Откуда вы знаете моё имя?! – выкрикнула я удивлённо.
– Вы моё тоже знаете, – ответил мужчина. А потом с едкой иронией добавил: – Госпожа.
– Разве?!
Хозяин повозки развернулся лицом ко мне. Ярость закипела в груди, когда он прищурил жёлтые глаза и улыбнулся на один бок.
Глава 11Тот, кого не ждали
Я никогда не могла похвастаться хорошей памятью на лица, но на этот раз сомнений не осталось. Он стянул волосы в хвост и надел поверх рубашки длинный жилет, расшитый мелкими агатами, но по-прежнему был узнаваем. Те же глаза редкого жёлтого цвета, тот же уголок губ, постоянно ползущий вверх. Прищур, похожий на прицел. И взгляд, который может и окрылить, и скосить под корень, сравняв с землёй.
Линсен. Морино. Человек-ящерица, или человек-нефилим. При любом раскладе – тот, кого я желала видеть меньше всего.
– Моё почтение, госпожа Альтеррони, – отчеканили его губы.
Треклятые Разрушители, что за проклятье?! Стоит мне только забыть об отвратительном происшествии в амбулатории, как он появляется вновь! Я сильнее прижала картину к себе, надеясь, что Сиил увидит меня и спасёт. И, может быть, поделится частичкой своей мудрости.
– Что вы делаете здесь? – жар поднялся по шее и опалил моё лицо. Должно быть, и пар из ушей повалил.
– Вам помогаю, – бесстрастно отозвался Морино.
– Нет, – вырвалось сквозь зубы, – вы воруете мои вещи!
– Ворую? – Линсен пожал плечами. – Всего лишь перегрузил их на свою повозку. Услуги извозчиков дороги нынче. А довольство жриц – смешнее смешного.
Мир потемнел перед глазами, когда кровь прилила к лицу. Горло сковал спазм, и на шее проступил холодный пот. С ужасом я подумала о том, что девочка планирует очередной прыжок, и я вот-вот прощусь со своим телом, отправившись в её тёмное никуда. Прямо при Морино. Однако страшного не произошло. Чёрная завеса рассеялась роем мелких мух, и реальность выстояла.
– Я не просила вас о помощи! – рявкнула я так громко, что цвета снова померкли.
– Что вас так разозлило? – Линсен криво ухмыльнулся. Издевается, не иначе.
– Вы меня преследуете! – едва не выронила картину. – С сегодняшнего утра… нет, с субботнего вечера!
– Если постоянно кажется, что вас преследуют, – спокойно отреагировал Линсен, – может, дело не в других, а в вас?
– Тогда скажите на милость, почему вы вечно на моём пути?! Кто прислал вас?!
– Если я появился в вашей жизни, значит, того хотели Покровители, – отозвался Линсен, ненавязчиво отбирая у меня картину. – И не преследую я вас вовсе. Я возвращался с рынка в гостиницу и увидел, как вы грузите вещи на повозку. И решил, что услуга за услугу – лучшая благодарность.
Железная рука, стискивающая сердце, разжалась. По крайней мере, он не спрашивает, зачем мне переезжать, от кого я спасаюсь и почему волоку с собой картину. Не ковыряет раны – уже хорошо.
– Но мы уже договорились о цене с возницей! – растерянно посмотрела на мужчину.
– Госпожа Альтеррони, – Линсен грузил картину в повозку, – я отдал ему вдвое больше.