Я сжала губы, но громкий стон всё же прорвался наружу. Стены залила чёрная краска, а на висках проступил ледяной пот. Согнувшись пополам, я завернулась в простыню и переждала спазм. Боль отступила, как ни в чём не бывало, оставив светлое облегчение.
– Спокойно, Сирилла, – прошептала я, подбадривая сама себя. – Просто ты слишком давно не подпускала к себе мужчину. Твоё тело не понимает, что произошло.
Объяснение казалось логичным и правдивым. Но тревога, бьющаяся в животе, говорила обратное. Как и интуиция. Со мной происходило что-то странное, непредвиденное. И прошлая ночь никак не была с этим связана.
Чтобы не впадать в панику, я прочитала ключ. Поток снизошёл быстро: стремительным головокружением и приятной тяжестью в ладонях. По комнате заструился запах жасмина и ванили. Когда он заиграл в полную мощь, я вытащила из воздуха ворох жёлтых энергетических нитей и выпустила себе под рёбра. Пульсирующие золотые искры, скрутившись спиралью, просветили кожу. Энергия текла равномерно, как чистый ручей, и не встречала препятствий.
Я фыркнула, удивившись результату: никаких признаков недуга. Быть не может такого! С чего тогда эта боль, выжимающая без остатка?! Откуда?!
Немного обуздав тревогу, я вспомнила, что дважды уже сталкивалась с этим неведомым недугом. Первый раз – ещё в Наставне, через год после того, как ушла Сиил. Мать тогда повела меня в амбулаторию, но жрица ничего не увидела: лишь сказала, что я прикидываюсь, и велела больше времени уделять моему воспитанию. Ещё один эпизод случился через пару лет, в Академии, когда я чуть не потеряла сознание на лекции по анатомии человека и нефилима. Но во второй раз было проще: я уже умела использовать Поток на полную, и быстро себя обезболила. Оба раза спазмы начинались неожиданно, прихватывали с поразительной периодичностью и столь же внезапно завершались.
И оба раза у меня не обнаруживалось никаких признаков недуга.
Заправив кровать, я бросила беглый взгляд на часы. Девять тридцать. Завтрак уже завершается, а я так и не успела спуститься! Этим утром есть мне, как ни странно, хотелось, и очень сильно. Голод кружил голову, и мысль о том, что придётся терпеть его до обеда, повергала в уныние.
Я торопливо ополоснула лицо. Выгребла из шкафа корсет, первое попавшееся платье, и на ощупь застегнула крючки на спине. Хотела было уже идти, как дверь с тихим скрипом приоткрылась. До слуха донеслось мерное шуршание метлы, а в номер просочился восковой аромат.
– Госпожа, – проговорила пожилая нефилимка-горинчная, застыв в дверном проёме, – я думала, вы…
Фраза оборвалась посередине, прервавшись глухим ударом. Громкий стон рассеял тишину, а затем перешёл в пронзительный крик. Из проёма повалил чёрный дым. Потянуло палёным.
Я ринулась к двери и застыла на месте от удивления.
Неведомая сила опрокинула нефилимку на косяк и подкосила её ноги. Женщина дёргалась, с громким визгом размахивая руками. По телу её струилось золотое сияние, слепящее и едкое, как зенитное солнце. Странная энергия, берущаяся из ниоткуда, волнами гуляла по коже горничной, оставляя алые полосы. Одежда трескалась и горела под жёлтыми энергетическими плетьми.
Я наблюдала за жутким и завораживающим зрелищем, не в силах двинуться. Язык приклеился к нёбу. По мышцам лился расплавленный воск и тут же застывал, превращая тело в манекен.
– Милая госпожа! – выкрикнула женщина. – Помогите же, во имя Покровителей!
Вопль нефилимки раскрошил густое оцепенение, и я закричала, вторя ей. Ледяной пот покатился по вискам, а тело, наконец, соизволило подчиниться. Новообретённые движения казались неловкими, как у ребёнка, что едва научился ходить.
– Что происходит?! – я на полном пару метнулась к горничной и, повинуясь неосмысленным инстинктам, втянула её в номер за краешек платья.
Нефилимка обрушилась на меня, как гора, и мы обе свалились на пол. Следом бухнулась метла, простучав по паркету. Свечение вокруг тела горничной растаяло, как ни в чём не бывало. Я всё ещё видела воспалённые полосы на её коже, но они бледнели с каждой секундой. Страшно подумать, как перенёс бы такое испытание человек.
– Что случилось? – выпалила я, поднимая голову.
– Одним П-покровителям известно, – горничная распахнула испуганные глаза. Багровые, вздутые линии на её коже стремительно выцветали и выравнивались. – Я просто стояла в дверях. А тут на меня обрушилась эта энергия. Ниоткуда. И затрясла, как в танце.
– Энергия?! – я вскочила, как ошпаренная. Предчувствие неладного накрывало всё сильнее и омерзительной оскоминой подкатывало к горлу.
– Думаю, если бы вы оказались на моём месте, вам было бы больно, – пожилая нефилимка вцепилась дрожащими пальцами в краешек кровати.
– Как вы не понимаете? – страшная догадка озарила мысли, и я поспешила её озвучить. – Я и должна была оказаться на вашем месте! Потому что всегда выхожу к завтраку раньше, чем вы приходите убираться!
Не помня себя от ужаса, я подкралась к распахнутой двери. Предусмотрительно прихватила по дороге стул и выставила перед собой, как щит. Каждый шаг давался невероятным трудом. Ноги подкашивались и не слушались. «Меня хотят отправить к Покровителям», – звенело в голове, отдаваясь бесконечным эхом.
Ножки стула пересекли порог. Ничего не произошло. Лишь из глубины коридора донеслись чьи-то шаги и тут же стихли.
– Странно, – я оттолкнула стул. Проехавшись по паркету, он врезался спинкой в стену. – Очень странно.
Горничная обескуражено стояла позади и рассматривала прожжённые полосы на униформе. В её белых нефилимских глазах плескалось полнейшее недоумение.
Я нагнулась и припала к полу, тщательно рассматривая косяки и ища признаки порчи или печати. Слева, ближе к порогу, заметила наклеенный символ – сеть перевитых дуг. Тревога тут же набросилась сзади, как вор, и закружила голову. Происходящее казалось дурным сном, осколком нереальности, вырванным из ночного кошмара.
– Тут что-то есть, – доложила я.
Горничная опасливо приблизилась и присела на корточки рядом со мной. По-старчески сощурившись, вгляделась в место, на которое я указывала.
– Святой огонь, – произнесла она, со знанием дела рассматривая символ. – Ловушка защиты. Теперь всё ясно. Но кому понадобилось?
– Что такое святой огонь?!
– Ловушка против воров, – пояснила горничная. – Давным-давно, когда я была ещё молода, старший господин ставил их на внешние двери по ночам.
– И что? – удивилась я. – Сжигает насмерть?
Горничная кивнула:
– Испепеляет до костей, милая госпожа. Людей. Но не нефилимов. Потому старший господин и решил, что нанять дозорных на ночь будет лучше. Наш народ тоже порой показывает себя не с лучшей стороны.
– И как мне теперь выбираться наружу? – я обессилено уронила голову на сложенные руки.
Горничная притянула к себе метлу и подвинулась ближе. Обойдя меня, женщина сбила печать обратной стороной. Тонкая бумажка упала на пол и моментально истлела. Горничная протолкнула пепел в коридор.
– Бесполезная вещица, – заключила она. – Цена высока, но этот кусочек годен лишь на пару раз, пока не отвалится.
Горничная поднялась на ноги. Расправила юбку, спрятав в складках подпалины, и прибрала растрёпанные волосы.
– Бедная госпожа, – выдохнула она, с сожалением посмотрев исподлобья. – Тяжело быть избранницей младшего господина. Я думаю, это чья-то зависть. Будьте осторожны, прошу.
Я не видела, как она ушла. Не слышала, как дверь захлопнулась у меня перед носом. Если бы в этот момент кто-то спросил, как меня зовут, не вспомнила бы и своего имени. Мир затёрся, как меловая надпись, и поплыл по кругу. Лишь одна страшная фраза звенела в голове, множась и превращаясь в неразборчивый гул. Меня. Пытались. Убить.
***
Когда зловещая, повторяющаяся фраза перешла в гудение, а затем затихла и превратилась в однородную тишину, я обнаружила, что мои щёки стали мокрыми от слёз. Кожу стягивало и холодило. В горле хлюпало так, словно я плакала, по меньшей мере, полчаса. Я машинально потёрла веки, размазывая солёную влагу.
Приподнялась на руках и разлепила глаза, надеясь, что солнечный свет вернёт бодрость и не позволит раскиснуть. Зря надеялась. Потому что неожиданно увидела перед собой тьму. Глухую, насыщенную и знакомую.
Неужели я провалялась тут целый день? На всякий случай, потёрла глаза ещё раз и похлопала ресницами. Тьма не рассеивалась, лишь дрожала и менялась. И лишь нащупав под собой подушку, я поняла: сейчас мой рассудок принадлежит девочке Элси.
Захотелось завыть от обиды и безысходности, что я и сделала. Писклявый голос отозвался эхом. Почтенные Покровители, ну почему сейчас?! Именно тогда, когда я наиболее беззащитна! Именно в тот момент, когда кто-то хочет отобрать мою жалкую жизнь…
Судя по всему, Элси снова находилась в знакомой комнате. Даже мне, бывающей тут крайне редко и по особым случаям, уже стало тошно от этого интерьера. Всё-таки, девочка не сбежала. Старания неизвестного доброжелателя, что открыл двери её темницы, свелись к нулю. Наверное, Элси помешала слабость. А, может быть, нерешительность. Я не могла знать, какая Элси на самом деле, и имею ли я право судить её по себе. А осуждать – тем более.
Жадно глотнула воздух. Спёртое на вкус пространство пролилось в лёгкие. Паники больше не было. Как и желания искать выход, да и вообще что-то предпринимать. Я готова была смириться с мыслью, что продолжу скакать по телам, даже когда Покровители заберут меня. То, что я доселе считала игрой, завело меня в смертельный тупик сегодня утром. Выхода не предвиделось, пути назад – тоже. Впереди развернулась глухая стена, а сзади приближался враг.
Просунула руку под подушку, чтобы лечь поудобнее. Переждать бы опасный период во сне, не привлекая внимания. Я проиграла, и барахтаться дальше не имеет смысла. Умирать нужно с достоинством, и, желательно, безболезненно. Если продолжу сопротивляться – лишь растеряю остатки разума. Я и так почти обезумела.
Рука скользнула по смятой простыне, расправляя складки. Обычная ткань, не слишком свежая; новая, аккуратная строчка. Под пальцами проскочил предмет: вытянутый и плоский. Подумав, что это – этикетка от матраца, потянула за краешек. Странная вещица свободно следовала за моей рукой.