– Возьми пальто! Вечером еще прохладно, – бросила вдогонку Сальватора.
Но Аньезе уже выбежала из дома.
Когда она добралась до ротонды, Джорджо уже ждал: он сидел на бордюре и курил в желтом свете фонаря. Он был одет так же, как и несколько часов назад, когда приходил на мыловарню: в темные брюки и бежевый свитер, который казался очень мягким на вид. Из под свитера выглядывал воротник клетчатой рубашки. «Какой же он красивый, черт побери! Слишком красивый для меня», – успела подумать Аньезе, и ее сердце забилось чаще.
– Вот ты где! – Джорджо встретил ее широкой улыбкой, бросил окурок на землю и ловко спрыгнул вниз. – Садись сюда, – сказал он и, обняв Аньезе за талию, приподнял ее и усадил на парапет, а затем уселся рядом.
– Спасибо, – пробормотала она и сразу же одернула край юбки, который задрался, обнажая икры.
– Мне нравится эта блузка, – сказал Джорджо. – Тебе очень идет.
Аньезе улыбнулась.
– А мне нравится твой свитер. – Она провела рукой по рукаву. Да, он и впрямь был мягким, как она и предполагала.
– Тебе не холодно? – спросил он.
– Немного, – ответила она. – Но ничего страшного.
Джорджо снял с себя свитер.
– Вот, держи, надень, так ты точно не замерзнешь, – сказал он.
Аньезе посмотрела на него с удивлением.
– А как же ты?
– Я моряк, переживу как-нибудь, – подмигнул он.
Аньезе взяла свитер и, не сводя глаз с парня, надела его на себя. Свитер пах свежевыстиранным бельем. Аньезе сразу узнала этот запах: «Снег». Так вот почему он такой мягкий. И ничего, что он был как минимум на два размера больше и доходил ей до середины бедра, а рукава болтались.
– Так-то лучше, правда? – спросил он.
– Да, в самом деле, – признала Аньезе и подтянула рукава, открывая запястья. – Спасибо.
Джорджо достал еще одну сигарету и закурил.
– Совсем забыла, я же тебе кое-что принесла, – сказала она.
– Что?
– Погоди. – Она расстегнула пряжку на черной кожаной сумочке и достала мыло. – Вот. Ты сказал, что оно у тебя закончилось…
Он улыбнулся.
– Спасибо. Я уже без него не могу, – пошутил он и, затянувшись сигаретой, положил мыло в карман брюк.
– Ну что, готова рассказывать? – спросил он. Аньезе смущенно кивнула. – Только не здесь, – добавил он и, спрыгнув на землю, протянул ей руку.
– Знаешь остерию «У Пино»?
Аньезе сжала его руку и спрыгнула с парапета.
– Да, я знаю, где это.
– Хорошо, тогда расскажешь все за бокалом вина.
– Я не пью! – воскликнула Аньезе и тут же смущенно добавила: – В смысле прежде никогда не пробовала спиртного.
– Это не дело! – пошутил он. – Значит, попробуешь. Со мной, сегодня.
Остерия находилась на одной из боковых улиц у городской площади, недалеко от кинотеатра «Аполло». Джорджо открыл дверь и пропустил Аньезе вперед. Внутри было шумно и людно, в воздухе стоял сильный запах жареной рыбы и чеснока, но место казалось веселым и уютным, как будто там полным ходом шла вечеринка.
За столиком в конце зала Джорджо заметил Бачиччу с двумя товарищами, и, судя по тому, как громко они гоготали, они уже явно были навеселе.
Хозяин заведения, худощавый, морщинистый мужчина в белом фартуке с масляными пятнами, провел их к столу, и они сели на деревянные стулья с соломенными сиденьями.
Вскоре хозяин принес вино и корзинку с хлебом. Джорджо поднял небольшой графин и налил Аньезе полбокала вина, пролив несколько капель на красно-белую клетчатую скатерть.
– Начнем с половины, а то, чего доброго, опьянеешь, – сказал он с улыбкой.
Себе он налил до краев и поднял бокал.
– Ну, за здоровье, – сказал он, чокнувшись с Аньезе.
Девушка пригубила вино и прицокнула языком.
– Ничего себе, какое вкусное! – воскликнула она, широко раскрывая глаза, и сразу же отпила еще глоток.
Джорджо рассмеялся.
– Эй, полегче! – сказал он и закатал рукава рубашки, обнажив небольшое родимое пятно на левой руке.
Хозяин заведения вернулся и положил на стол два листка с написанным от руки меню.
– Ну что, – спросил Джорджо, – готова?
Аньезе поставила бокал и уставилась на скатерть. Она помолчала несколько секунд, потом снова посмотрела на Джорджо и, набравшись духу, рассказала все, что произошло за время его отсутствия.
Джорджо слушал не перебивая и не сводя с нее голубых глаз.
Когда Аньезе замолчала, он неуверенно улыбнулся и сказал:
– Закажем что-нибудь?
– И все? Тебе больше нечего сказать? – удивилась она.
Он прочистил горло.
– Ты правда хочешь знать, что я думаю? Это может тебе не понравиться…
Аньезе нахмурилась.
– Теперь я тем более хочу узнать, что ты думаешь…
Джорджо забарабанил пальцами по столу, потом снова посмотрел ей прямо в глаза.
– Прости. Я могу представить, как тебе было больно, но я все равно должен тебе это сказать: я думаю, твой брат прав… Колелла явно хотел вас унизить, и, по-моему, в тот день тебе надо было уйти вместе с братом…
– Но Лоренцо даже не спросил, чего хочу я, – возразила Аньезе. – Он все решил за меня. Я хотела, чтобы мы остались и продолжили работать, откладывали деньги на собственную мыловарню, новый «Дом Риццо»…
– Тогда почему ты сразу ему об этом не сказала? Помимо унижения от Колеллы, он еще и получил удар в спину от тебя… Ты хотя бы пыталась представить, каково это? Что он чувствует? На его месте я подыхал бы от одиночества.
Аньезе сглотнула.
– Я пыталась как могла, но он не хотел слушать. Поступил по-своему. А потом еще заявил матери, что я предательница… – сказала она дрожащим голосом. – И, если хочешь знать, я тоже чувствую себя одиноко с тех пор, как он ушел. Мы всегда были вместе, он и я…
Джорджо протянул руки через стол и сжал ладони Аньезе в своих: они были маленькими, пухлыми и мягкими, как у ребенка. Он заметил, что щеки девушки порозовели, и у него закралось подозрение, что это вовсе не из-за вина.
– Ладно, возможно, он был слишком суров с тобой, это правда… – пробормотал он. – Но я все равно думаю, что вам нужно держаться друг друга. И я все равно не могу понять, почему ты осталась…
Аньезе гневно выдернула руки.
– Я хочу домой, – сказала она, поднимая взгляд.
Ее глаза блестели, маленький шрам затерялся в морщинках на нахмуренном лбу.
– Прости, – сказал Джорджо. – Я же говорил, что тебе это не понравится…
Аньезе встала из-за стола и направилась к выходу.
– Подожди! – Он вскочил, вытащил из кармана горсть монет и бросил их на стойку. – Это за вино, – крикнул он хозяину и пошел к двери.
– Эй, Тощий!
Джорджо обернулся. Бачичча махал ему из-за стола, приглашая присоединиться.
Он даже не ответил. Широко распахнул дверь, вышел и огляделся: Аньезе быстро шла в сторону площади. Он бегом догнал ее и схватил за руку.
– Эй, постой!
Аньезе замерла, но продолжала смотреть себе под ноги.
– Послушай, мне жаль, – продолжил он. – Я не должен был так говорить. Это не мое дело. Я даже представить не могу, что ты чувствуешь. Прости меня, пожалуйста.
Она подняла на него усталый взгляд, а он приподнял ее подбородок пальцем и сказал:
– Я был неправ. Ты простишь меня?
Аньезе кивнула.
– Но я все равно хочу домой, – прошептала она.
– Конечно, я провожу тебя, – сказал он, пытаясь улыбнуться.
– Проводишь?
– Ты думала, я позволю тебе идти домой по такой темноте совсем одной?
Они молча пошли рядом, слышался только стук ее каблуков и далекий шум моря.
– Завтра будет шторм, – пробормотал Джорджо.
– Во сколько ты отплываешь?
– С первыми лучами солнца.
Они дошли до арки и вышли на неосвещенную дорогу, потом прошли мимо поворота на мыловарню и продолжили путь вдоль оливковых деревьев.
– Ты прав, – вдруг прошептала она. – Я сама просила тебя сказать, что ты думаешь.
Джорджо пожал плечами.
– Я мог бы и промолчать. Просто с тобой… я не знаю…
– Что?
– С тобой мне кажется, что я знаю тебя целую вечность. Это странно.
Аньезе остановилась.
– Вовсе не странно, – ответила она и, немного помолчав, внезапно объявила: – В следующем месяце у меня день рождения.
– Правда? И когда?
– Двадцать четвертого апреля. Мне будет девятнадцать. – Она слегка улыбнулась.
Джорджо прищелкнул языком.
– Эх, меня точно не будет. До мая не вернусь.
– А тебе сколько лет? Ты ни разу не говорил.
– Двадцать. В ноябре будет двадцать один.
– Ты на год младше Лоренцо, – заметила она.
Они остановились перед последним домом слева – двухэтажной виллой с портиком и большими коваными воротами, распахнутыми настежь.
– Я живу здесь, – сказала Аньезе.
– Доставил в целости и сохранности, – улыбнулся Джорджо.
Аньезе молча сжала его палец и, не поднимая взгляда, медленно покачала сцепленные руки из стороны в сторону. Джорджо улыбнулся, приблизился к ней и погладил по щеке свободной рукой. Аньезе подняла взгляд и вспыхнула. Сделала шаг назад и отпустила его руку.
– Спасибо, что проводил, – сказала она.
– А как же иначе, – пробормотал он немного растерянно.
Аньезе смущенно улыбнулась и шагнула во двор.
Джорджо дождался, пока она войдет в дом и закроет дверь. Она забыла вернуть ему свитер, а он нарочно не попросил его обратно. «Отличный предлог, чтобы увидеться снова», – думал он по дороге назад.
Лоренцо стоял, прислонившись к стене и засунув руки в карманы пальто, дожидаясь, пока смена Анджелы закончится: они собирались пойти в кино. Время от времени он кивал на приветствие очередного проходящего мимо знакомого.
С того самого дня на фабрике он больше не видел ни родителей, ни Аньезе. Впрочем, они тоже не пытались его разыскать или хотя бы узнать, все ли с ним в порядке. Будто за несколько недель уже привыкли к его отсутствию. Может, даже почувствовали облегчение, думал Лоренцо с обидой.
От Марилены и из городских слухов он узнал, что отец начал вести дела с Маццоттой на верфи и что теперь над их фабрикой красовалась вывеска: «Мыловаренная фабрика Франческо Колеллы».