Лоренцо тяжело вздохнул и снова опустился на сиденье. За окном кипела обычная городская суета: рыбаки разворачивали сети, моряки разгружали товары, а на рынке громко кричали зазывалы. Стоило только автобусу выехать из города в сторону Лечче, как Лоренцо уже охватила неумолимая ностальгия.
Он достал из кармана бумажник, вытащил из него сложенный вчетверо лист бумаги, развернул и долго смотрел на рисунок мыловарни под вывеской «Мыловаренная фабрика Ф. Колелла». При виде этой надписи в нем снова вспыхнула та злость, что питала его решимость, и он пообещал себе, что будет смотреть на этот рисунок всякий раз, когда его начнет одолевать тоска по дому.
Он вновь прислонился лбом к окну и, до боли прикусив губу, не отрываясь, смотрел на оливковые деревья вдоль дороги.
8«Фиат Гран Луче»
Июнь 1959 года
Анджела стояла в очереди в глубине бара «Италия», в одной руке сжимая горсть жетонов, в другой – клочок бумаги с номером телефона. Женщина перед ней уже четверть часа болтала по телефону, накручивая на палец прядь.
– У Элены на прошлой неделе поднялась небольшая температура. Нет-нет, кашля не было. Да, я получила, спасибо. Когда же ты приедешь? Дети каждый день спрашивают о тебе… Да, конечно, я могу показать им фотографию, но разве это одно и то же?
Анджела громко вздохнула, но женщина продолжала болтать, не обращая на нее никакого внимания. Когда она, наконец, повесила трубку, Анджела не удержалась:
– Синьора, «общественный» телефон значит «для всех», вы в курсе?
– Чего тебе? – раздраженно бросила женщина, косо взглянув на нее.
– Тыкать будешь своей сестре, – Анджела сняла трубку, вставила несколько жетонов и, глядя на записку, которую оставил ей Лоренцо, набрала номер.
– Знаешь что, Брижит Бардо? Завари-ка себе ромашкового чая и успокойся, – выпалила женщина, поворачиваясь к ней спиной.
– Дура… – пробормотала Анджела.
Один, два, три, четыре, пять, шесть гудков… Ну, отвечай, давай же…
– Алло?
– Луиза! Привет, это Анджела.
– Ах, Анджела! Ты немного опоздала, Лоренцо только что ушел с Доменико. У них какая-то встреча, уж не помню с кем… Но он ждал твоего звонка до последнего!
Анджела вздохнула:
– Да, была тут одна особа… Ладно, забудь.
Она вставила еще один жетон.
– Перезвони вечером, дорогая. Мы ужинаем в восемь.
– Да, конечно, попробую позже. Спасибо, Луиза.
Она повесила трубку и раскрыла ладонь: осталось всего два жетона. Она уже потратила семь. Больше двухсот лир впустую. И половина обеденного перерыва насмарку.
Разозлившись, Анджела вышла из бара, села на «Ламбретту» и поехала домой. Мама наверняка уже накрыла пасту тарелкой, чтобы совсем не остыла, и ждет ее за столом.
– Ну как там Лоренцо? Что рассказывает? – Стоило только Анджеле войти на кухню, как Марилена засы́пала ее вопросами.
– Ничего он не рассказывает. Я не смогла с ним поговорить, – ответила она, сжимая спинку стула. – Прости, мама, я не голодна… Мне нужно немного отдохнуть перед работой. Отложи тарелку, я вечером поем, ладно? – добавила она, пытаясь улыбнуться.
Анджела зашла в комнату Фернандо, упала на кровать и уставилась на небольшую картину, которую Лоренцо оставил на подоконнике. «Почему ты постоянно рисуешь только меня? Даже на рекламных плакатах…» – с улыбкой спросила она однажды. «Потому что нет девушки красивее тебя. Анджела Перроне, ты – моя муза», – ответил он, нежно перебирая ее волосы.
Она устало вздохнула и свернулась калачиком, не сводя глаз с картины. Да, это была она, но у девушки на картине волосы были собраны в элегантную прическу, а уши украшали жемчужные серьги, которых у Анджелы отродясь не было. Улучшенная версия Анджелы, которой на самом деле не существовало. Она закрыла глаза и, как это часто с ней бывало, представила Лоренцо, живущего своей жизнью в большом городе, где много соблазнов и новых знакомых, о которых она ничего не знала. Какие девушки в Лечче? Такие же красивые, как она? Или лучше? Как они одеваются? Богаты ли они? И насколько они раскованны?
Анджела резко села на кровати и покачала головой, отгоняя эти мысли.
Если бы она была свободна, то уехала бы с ним не задумываясь. Но нет, она не могла так поступить, у нее не было такого права. Ей надоело нести на своих плечах груз разрушенной семьи, вечно заботиться о матери – слабой и болезненной женщине, неспособной стоять на ногах самостоятельно. После смерти отца эта ноша легла на Анджелу и ее брата Фернандо, хотя они были еще детьми.
Анджеле пришлось бросить школу и пойти работать, чтобы приносить деньги в дом. Всю юность она провела в ремесленной лавке, в то время как другие девушки ее возраста черпали новые знания из книг и беззаботно гуляли под ручку по улицам Аралье.
Каждый раз, когда ее охватывало отчаяние – если не хватало денег, в доме заводилась плесень или что-то ломалось и приходилось оставлять все как есть, – Анджела утешала себя мыслью, что у нее есть то, чего нет у других. Редкая ценность, к которой стремятся все, но которая дается лишь немногим: настоящая любовь на всю жизнь. «С детства у него была только я, а у меня только он, – думала Анджела. – Но что, если теперь он поймет, что мир не сошелся на мне одной? Что, если он вдруг осозна́ет, что я ему не нужна? Или полюбит другую?»
Она с тяжелым сердцем посмотрела на подаренное Лоренцо кольцо и провела пальцем по маленькому изумруду, но обещание, которое оно символизировало, в этот раз не смогло ее утешить.
– Скажи мне, что ты об этом думаешь? – спросил Доменико, скрестив руки на груди и глядя на картину, недавно появившуюся в галерее.
Лоренцо подошел ближе, чтобы рассмотреть ее получше. На ней была изображена площадь Святого Оронцо, заполненная людьми. Продавцы масла и вина, зеваки у витрины с пирожными в кафе «Альвино», мужчина, выходящий из автомобиля, проезжающий мимо велосипедист…
– Неплохо, – прокомментировал Лоренцо без особого энтузиазма.
– И только? – воскликнул Доменико.
– Мне кажется, этот сюжет немного устарел, – пояснил Лоренцо.
– Устарел? – сдержанно переспросил Доменико.
– Да, дядя, все это писали уже тысячу раз. От этой картины веет прошлым, – объяснил Лоренцо. – Просто посмотри вокруг: стоит отойти на пару сотен метров от площади, и ты увидишь совсем другой город, который развивается семимильными шагами: многоэтажки, модные магазины, стройки, краны…
С момента переезда в Лечче Лоренцо с любопытством исследовал улицы и кварталы города. Его восхищала светлая каменная кладка зданий исторического центра, аккуратная и мелкозернистая. Она была непохожа на пористый камень, из которого строили в Аралье: этот вид известняка слишком упрощал фасады домов, придавая им грубый деревенский вид.
Лоренцо ходил по городу, меняющемуся на глазах, с удивлением разглядывая высокие и элегантные новые здания и незаконченные постройки. Засматривался на шикарные магазины, где продавались французские духи и швейцарские часы, проводил вечера в кинотеатре «Массимо», выкуривая после сеанса сигарету Gauloises в ближайшем кафе, и с улыбкой разглядывал молодых парней и девушек, которые не спешили расходиться по домам. Переехав в Лечче, он чувствовал себя словно гость, который последним поспел на шумную вечеринку. «Здесь я точно найду то, что ищу, – с уверенностью повторял он. – Нужно только упорно работать и познакомиться с нужными людьми…»
Доменико с одобрением посмотрел на племянника, словно тот только что блестяще сдал экзамен.
– Ты прав, картина неважная, – сказал он. – Впрочем, дорогой племянник, ты ведь здесь как раз для этого, верно? Отправляйся на поиски современных полотен, тех, что рассказывают о меняющемся мире, – подбодрил его Доменико, положив руку ему на плечо.
Затем он достал из кармана трубку и закурил.
– Что же касается этой картины, – сказал он, указывая на нее трубкой, – я знаю, куда ее пристроить.
Лоренцо усмехнулся.
– Могу поспорить, что ты предложишь ее Порталури. Черт возьми, от этого типа за версту несет нафталином…
Доменико расхохотался.
– Нафталином и деньгами, – добавил он, потирая ладони. – Ну а теперь пойдем, я должен показать тебе одно место.
Дядя, не дожидаясь ответа, вышел из галереи на вымощенную булыжником улицу, ведущую к Порта Рудиэ, и запер стеклянные двери, рядом с которыми на латунной табличке золотыми буквами красовалось название: «Художественная галерея "ИНГРОССО"».
Всю дорогу Доменико молча вел автомобиль и, лишь остановив свой «Фиат–1200 Спайдер» перед автосалоном на проспекте у вокзальной площади, объявил:
– Вот мы и приехали.
– Хочешь сменить машину? Но она ведь совсем новая… – удивился Лоренцо.
Дядя ухмыльнулся:
– Давай без лишних вопросов, ладно?
Продавец, молодой человек в костюме в полоску с ухоженными руками и аккуратно подстриженными ногтями, встретил Доменико широкой улыбкой и с чрезмерным энтузиазмом пожал ему руку. Он провел их в соседний зал и, театрально разведя руками, представил «Фиат–1200 Гран Луче».
– Вот она. Нравится? – спросил дядя Доменико.
Лоренцо обошел машину со всех сторон, с восхищением разглядывая каждую деталь: кузов, окрашенный в бордовый и белый, обитые тканью сиденья, хромированные ручки…
«Вот это красотка, черт возьми…» – подумал он.
– Дядя, что тут скажешь… она великолепна, – развел руками Лоренцо.
– Вот и отлично! – довольно сказал Доменико. – Рад это слышать, потому что на самом деле я ее уже купил. Раз у тебя теперь такая престижная работа, я подумал, что тебе нужно ездить на соответствующей машине. Так что поздравляю! Она твоя.
Лоренцо изумленно замер.
– Как это – моя? Ты с ума сошел? Сколько ты за нее отдал? Миллион?
– Примерно, – ответил Доменико и улыбнулся продавцу.
– Нет, я не могу принять такой подарок, дядя, это слишком… – пробормотал Лоренцо, хотя ему отчаянно хотелось завести эту красавицу и уехать на ней прямо сейчас.