– Прости, но мне нужно бежать в типографию, – сказал он. – Нужно успеть сделать таблички до завтра.
Когда они вышли из галереи, Лоренцо, запирая за собой стеклянную дверь, обернулся к Николе и с улыбкой спросил:
– А кто же эта загадочная «она»? Ты приведешь ее на вернисаж?
Никола немного помедлил.
– Да, – тихо пробормотал он и отвернулся.
В вечер открытия выставки лил проливной дождь. Лоренцо со вздохом упал на красный диван в центре подготовленного к выставке зала.
– Что с тобой? – спросил дядя Доменико, ухватив оливку с подноса.
– Не со мной… С погодой. Надо же, чтобы ливень пошел именно сегодня, черт бы его побрал! – воскликнул Лоренцо в отчаянии. – Никто не придет.
Дядя рассмеялся.
– Расслабься. Все будут, вот увидишь. – Он выплюнул косточку в ладонь. – Послушай, мне нужно отъехать на десять минут, привезти твою тетю.
Лоренцо устало кивнул. Приглашения самым влиятельным семьям города они с дядей отправили по почте. Все они были постоянными клиентами галереи. Однако Гуарини он решил вручить приглашение лично. Эта выставка много для него значила, она должна была стать доказательством для всех – а главное, для родителей Дорианы, – что он, Лоренцо Риццо, достоин их единственной дочери и имеет право вступить в закрытый круг высшего общества Лечче.
Именно по этой причине он посвятил подготовке своей речи столько времени: сминал страницы, зачеркивал и переписывал фразы и, когда наконец остался доволен результатом, долго репетировал перед зеркалом, подбирая правильную интонацию и размечая, где лучше сделать паузы.
«Проклятый дождь, это должен был быть вечер моего триумфа, а теперь…» – думал он, запрокинув голову назад и раскинув руки по спинке дивана. В этот момент в дверь вошла улыбающаяся Дориана. Лоренцо вскочил.
– Извини, я слишком рано, – сказала она, складывая мокрый зонт. – Просто я подумала, что в такой важный вечер тебе наверняка не помешает поддержка.
– Ты правильно сделала! – тут же воскликнул он и помог ей снять кашемировое пальто ярко-синего цвета. – Великолепно выглядишь, – добавил он.
Она поблагодарила, слегка пожав плечами.
– Это Chanel, – ответила Дориана, приглаживая белую твидовую юбку, к которой был идеально подобран жакет на пуговицах с карманами, обрамленными черной окантовкой.
Лоренцо отнес пальто в подсобку, из которой для сегодняшнего вечера сделали гардеробную, и, вернувшись, налил немного игристого вина в два узких бокала, один протянул Дориане. Она с легкой улыбкой приподняла бокал и пригубила.
– Я так рад, что ты здесь, – сказал он ей, глядя в глаза. – Рядом с тобой я чувствую себя спокойнее.
Дориана скривила губы.
– Правда?
– Правда, – повторил Лоренцо и слегка коснулся ее руки.
Через полчаса стали съезжаться гости.
«Дядя Доменико был прав», – подумал Лоренцо, обводя взглядом зал. Гости оживленно обсуждали картины, дядя и тетя, смеясь, беседовали с супругами Гуарини, а официант сновал по залу с полным подносом тарталеток. Все шло идеально, пришли все, кроме самого художника, который задерживался явно сильнее, чем было уместно.
Лоренцо взглянул на часы. «Куда он подевался? Он давно должен быть здесь», – недоумевал он, покусывая губу.
– Что-то не так? – спросила его Дориана.
– А? Нет-нет, – пробормотал Лоренцо. – Почему ты спрашиваешь?
– Ты кусаешь губы, – ответила она, коснувшись их пальцем. – Я давно заметила: ты всегда кусаешь губы, если тебя что-то тревожит…
Лоренцо не успел ответить, потому что в зале вдруг раздались аплодисменты. Он обернулся к двери и, вытянув шею над морем голов, заметил Николу. Он с улыбкой пошел ему навстречу, но когда до него оставалось всего несколько шагов, Лоренцо замер, и улыбка мгновенно сползла с его лица.
Под руку с Николой стояла Анджела.
Шелковое зеленое платье идеально подчеркивало ее фигуру, а уложенные в мягкие локоны волосы делали ее еще краше – Лоренцо никогда не видел ее такой. На безымянном пальце ее левой руки сверкало кольцо бабушки Марианны. Дядя Доменико подошел к Лоренцо.
– Это еще что за дела? Ты знал? – тихо прошипел он с недовольным выражением лица.
Лоренцо покачал головой, от потрясения он даже не мог говорить. Дядя похлопал его по спине.
– Держи себя в руках, – негромко сказал он. – Это твой вечер, не дай никому его испортить.
Лоренцо сглотнул, сделал глубокий вдох и подошел к Николе и Анджеле, но, приблизившись, не смог произнести ни слова. Он замер, растерянно глядя на девушку, которая смотрела на него с торжествующим блеском в глазах.
В этот момент к ним подошла Дориана. Она улыбнулась и положила руку на плечо Лоренцо. Анджела вздрогнула.
– А вот и сам художник! Очень рада познакомиться, Дориана Гуарини, – сказала девушка, протягивая руку Николе, после чего перевела взгляд на Анджелу и вопросительно посмотрела на ее спутника.
– Да, простите, – пробормотал Никола. – Познакомьтесь, Анджела Перроне. Она вдохновила меня на создание этих картин.
Он посмотрел на Лоренцо, который все также молча сверлил Анджелу жестким и одновременно потрясенным взглядом. К ним подошел дядя Доменико.
– Мы готовы начинать, – сказал он, не глядя на Анджелу.
Лоренцо кивнул и направился в центр зала. Дориана пошла следом за ним.
– Все в порядке? – спросила она. – Ты как будто в лице переменился.
Он заставил себя улыбнуться, но ничего не ответил. Шум голосов вокруг него постепенно стихал, Лоренцо хотелось только одного – исчезнуть, убежать.
Как Анджела могла так с ним поступить в такой важный вечер?
Как хорошо она скрывалась все это время, пока он думал, что она в Аралье… Она обманула и высмеяла его, втянула в это Николу, не проявив ни капли уважения… Почему? Зачем она это сделала?
С замирающим от волнения сердцем он шагнул в центр зала. Полные ожидания взгляды пришедших были устремлены на него, но слова, над которыми он так долго трудился, будто растворились в памяти. Как же начиналась его речь? Он никак не мог вспомнить.
По залу прокатился шепот, гости в замешательстве переглядывались. Лоренцо задержал взгляд на лице Дорианы, которая смотрела на него с искренним беспокойством, а затем он встретился глазами с Эудженио Гуарини. Тот стоял рядом с дочерью и, казалось, оценивал его.
Лоренцо очнулся. Глубоко вздохнув, он, наконец, заговорил. Завершить речь удалось с огромным трудом, затем Лоренцо отступил в сторону, уступая место Николе, которого публика встретила бурными аплодисментами.
Сам же Лоренцо, не мешкая, направился к буфету в соседнем зале, попросил у официанта бокал игристого и осушил его одним глотком. В это время Никола как раз завершил рассказ о происхождении серии «Она» и, поблагодарив свою музу, наслаждался еще более восторженными аплодисментами. Зал постепенно наполнился приглушенным гулом: гости разбрелись по галерее, обсуждая картины. Лоренцо вернулся в зал и заметил Анджелу, которая с аппетитом ела тарталетку. Подойдя к ней, он прошипел ей на ухо:
– Идем со мной.
Он не заметил, что Дориана все это время внимательно за ним наблюдала и видела, как он ухватил Анджелу за запястье и стремительно направился к двери в подсобку, увлекая ее за собой. Оказавшись внутри, Лоренцо захлопнул дверь и, с пылающим взглядом, прижал девушку к стене.
– Что ты задумала? Решила отомстить? Выставить меня дураком? Ну что ж, поздравляю – тебе это удалось! Ты эгоистка! Эгоистка и вдобавок лгунья!
Анджела метнула на него презрительный взгляд и, не дрогнув, шагнула вперед.
– Бедняжка Лоренцо… Что же теперь скажет твоя драгоценная публика? Что подумает милашка Дориана? – бросила она, передразнивая ее тонкий голос. – Какая же я дура! Давно пора было понять. Признавайся, ты порвал со мной из-за этой девчонки?
Его глаза лихорадочно блестели. Он резко бросился к ней и с остервенением поцеловал, задрав подол платья, а Анджела крепко обвила его руками.
Утром накануне Рождества очередь в лавку Кончетты растянулась до самой площади.
– Боже мой, сколько народу! – вздохнула Аньезе.
– В праздники же всегда так, забыла? – ответила Сальватора. Она взяла дочь под руку, и они встали в очередь.
«Эх, я могла бы сегодня выспаться», – подумала Аньезе. Но вместо этого мать потащила ее за покупками, заявив, что нужно купить слишком много всего и одна она точно не донесет сумки до дома. Как и каждый год, Сальватора пригласила на праздничный ужин дядю с тетей и, как всегда, заранее начала беспокоиться, что приготовить. Несколько дней назад Аньезе слышала, как мать спорила по телефону с тетей Луизой о блюдах – еще одна незыблемая традиция. Можно было не сомневаться, что тетя предложила оставить в меню только закуски и основное блюдо, потому что если приготовить еще и пасту, никто не сможет столько съесть. На это Сальватора возразила, что рождественский ужин без пасты – это просто немыслимо, должно быть как минимум три блюда. Обмакнув печенье в молоко, Аньезе усмехнулась – насколько же предсказуем их разговор, но тут мать сменила тон:
– Дорогая, ты не могла бы сказать Лоренцо, что мы приглашаем и его? Мы с Джузеппе все обсудили. Двери нашего дома открыты, и если он захочет… В конце концов, это же Рождество, верно?
Аньезе резко поднялась, подошла к матери и удивленно с благодарностью посмотрела на нее. Сальватора положила трубку и встала со стула.
– Лоренцо тоже будет? Серьезно? – взволнованно спросила Аньезе.
– Не знаю, посмотрим. Твоя тетя говорит, что он уже куда-то приглашен. Но она попробует его уговорить. Что сказать, мы сделали первый шаг, – ответила Сальватора, тяжело вздохнув.
– Ох, как же я на это надеюсь, мама… Это был бы самый лучший рождественский подарок! – воскликнула Аньезе, вспыхнув от радости.
В тот же день она побежала покупать подарок для брата, на случай если он все-таки придет. Она направилась прямо в кинотеатр «Аполло» и попросила Альфредо позволить ей взглянуть на старые афиши. Он проводил ее наверх, в проекционную кабину, и указал на сундук.