боту серверов двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Реклама, запущенная по сети Интернет, напоминала написанное от руки свадебное приглашение Алисы: «Внимание! Внимание! Поэты и мечтатели! Создатели миров! Ровно в полночь 11 октября 2001 года компания “Нечестные игры” сердечно приглашает вас в Кленбург». Свеженанятый рекламщик не поленился и связался с каждым кленбуржцем в отдельности и каждому отправил отпечатанное в типографии личное приглашение. Оставалось только нажать кнопку.
Ровно месяц назад террористы, захватившие самолеты, врезались в небоскребы Всемирного торгового центра, и многие сотрудники «Нечестных» считали, что худшего момента для запуска «Кленбурга» нельзя и придумать. «Это дурновкусие, – доказывали они, – никто в здравом уме не станет сейчас играть в “Кленбург”. Мир сошел с ума. Люди сошли с ума. Им не до нашей трогательной игры». Однако мало-помалу страсти улеглись, и все решили, что бесполезно ждать у моря погоды: лучшие времена никогда не наступят и надо запускать «Кленбург», как и планировали.
Появилась Сэди, нагруженная бутылками шампанского. Поставив бутылки на стол, она присоединилась к Марксу, Сэму и остальным разработчикам «Кленбурга», окружившим заветные серверы.
– Мазер, – шепнул на ухо Сэма системный администратор, – если мы хотим поспеть ровно к полуночи, а не к пяти минутам первого, все системы должны быть запущены до двенадцати!
– Верно, верно. Ребята! Объявляю всеобщую готовность! – закричал Сэм. – Пять минут до запуска!
– Ч-черт! – выругалась Сэди. – А штопор-то я и забыла.
И она метнулась в коридор к лестнице.
– Сэди! – заорал ей вслед Маркс. – Штопор для шампанского не нужен!
Но Сэди его не услышала. Маркс бросился за ней по лестнице и столкнулся с Саймоном и Антом, спускавшимся по ступеням. Саймон и Ант зашли в серверную, и Сэм горячо пожал им руки.
– Спасибо, что пришли. Ужасно рад вас видеть.
– Такое событие мы ни за что не пропустили бы, – улыбнулся Саймон.
– «Кленбург» замечателен, – сказал Ант. – Вчера Сэди показала нам парочку сцен. Мы непременно присоединимся к игровому сообществу Кленового города и посоветуем присоединиться к нему игровому сообществу «Дублей».
– Сэм, пора, – затормошил Сэма системный администратор. – Не тяни резину, если и вправду хочешь сдержать обещание.
Сэм, напуганный страшилками об играх, которые умерли, так и не успев толком родиться, лишь потому, что не появились в Сети в строго обозначенное их создателями время, обещал не допустить подобного с «Кленбургом»: его детище, поклялся он, станет образцом пунктуальности.
– Окажешь честь? – ухмыльнулся сисадмин.
Сэм протянул руку и нажал кнопку.
– Божественное ощущение, – затряс он головой. – Да будет свет!
Группка измотанных программистов прокричала: «Ура!» Сэм поблагодарил всех за труды, и Ант открыл бутылки с шампанским. Сэм огляделся и не увидел ни Сэди, ни Маркса.
Сэм думал, что в последние месяцы совместной работы над Кленовым городом между ним и Сэди все более-менее наладилось. Конечно, от их юношеского сродства душ не осталось и следа, но они, по крайней мере, не метали друг в друга громы и молнии. И оттого пренебрежение, выказанное Сэди и Марксом их скромной торжественной церемонии по включению игрового сервера, неприятно уязвило его.
Специалисты техподдержки «Кленбурга» неспешно разбрелись по кабинетам, чтобы администрировать вышедшую в свет игру, и Сэм направился к лестнице. На верхней площадке стояли Маркс и Сэди. Сэди словно бы смахивала ресницу с его щеки, а Маркс смеялся, не сводя с нее глаз. И вроде бы в ее жесте не было ничего непристойного или особо чувственного. И вроде бы Сэм не застал их врасплох целующимися или в расхристанной одежде. И все же… И все же в движениях Сэди сквозила такая нежность, что у Сэма подкосились колени и он обессиленно рухнул на нижнюю ступеньку. Нога, не беспокоившая его уже больше года, тупо заныла.
Сэди и Маркс полюбили друг друга.
Напрасно Сэди обвиняла Сэма в том, что он ничего о ней не знает. Он знал. Знал ее всю, целиком, знал каждую черточку ее тела. Разве мог он не заметить света озарившей ее любви? Разве могли ускользнуть от него наполненные теплотой глаза, лучащееся добротой открытое и повеселевшее лицо, горящие румянцем щеки, изящество и расслабленность наклонившегося к Марксу тела и женственная плавность и мягкость руки, по-хозяйски оглаживавшей его скулы? И без того красивая, на взгляд Сэма, Сэди, влюбившись, расцветала поистине неземной красотой. Сэм слишком хорошо знал ее, чтобы догадаться: ее любовь к Марксу зародилась отнюдь не сегодня.
– Самсон! – окликнул его Маркс. – Неужели мы все пропустили?
Маркса распирало от счастья. Их обоих распирало от счастья.
– Для шампанского не нужен штопор! – залилась смехом Сэди.
Он мог бы спросить их напрямик или подождать, когда они сами удосужатся поставить его в известность. А впрочем, чего ему ждать? Все и так ясно, как белый день. Будь это просто мимолетная интрижка, они уведомили бы его первым. Либо Маркс заглянул бы к нему в кабинет и спросил: «Не возражаешь, если я приглашу на свидание Сэди?» Либо Сэди обмолвилась бы ненароком: «Прикинь, я встречаюсь с Марксом! Вот потеха. Понятия не имею, куда это нас заведет». То, что они скрытничали, со всей очевидностью говорило об убийственной серьезности их отношений.
Внезапно будущее Маркса и Сэди предстало перед ним как на ладони. Они, вероятнее всего, поженятся, и свадьба состоится в Северной Калифорнии, на побережье Тихого океана – в городке Кармел или в Монтерее. Фреда, которая всегда по-доброму относилась к Сэму, будет кидать на него сочувственные взгляды, подозревая о его разбитом сердце, а потом сожмет его руку своей сухонькой морщинистой ладошкой, ласково погладит и поделится бесполезной старушечьей премудростью: «Жизнь длится долго…» Они сообща купят дом в Лорел Каньоне или Палисейдсе, заведут собаку – огромную поджарую полукровку или чистокровную борзую – и назовут ее Зельда или Розелла. И станут закатывать изумительные вечеринки, потому что изумительные Сэди и Маркс обладают изумительным вкусом, и в их доме будет не протолкнуться от гостей. Рано или поздно у них появятся дети, и унылому холостяку Сэму, к тому времени уже дядюшке Сэму, вменят в обязанность задаривать ребятишек подарками на все дни рождения и праздники. Он будет встречаться с ними на работе, наблюдать, как они вместе приезжают и уезжают, воображать шутки, которыми они обмениваются в машине, и умирать от зависти, потому что они наверняка будут обмениваться особыми шутками, понятными лишь им одним, людям, соединившим свои жизни. И настанет день, когда Сэди превратится для него в незнакомку. Роковой день. День катастрофы. Трагедии. Сэм верил: преодолей он свою трусость, мнительность, эгоизм, мелочность, сексуальную несостоятельность, нервозность, безотчетный страх и нерешительность, он непременно завоевал бы Сэди. К гадалке не ходи! Зашел бы к ней в кабинет, перегнулся бы через стол и поцеловал бы ее прямо в губы. И они, взявшись за руки, отыскали бы укромный уголок с мягкой постелью и занялись бы любовью. Возможно, это не был бы грандиозный секс, но ведь дело не в сексе. А в любви. Всепоглощающей и полной любви, которая гораздо важнее секса. Он любил Сэди. Абсолютно и безусловно. Самое величайшее наслаждение в его жизни было находиться рядом с ней, играть с ней или создавать с ней игры. Неужели она этого не понимала? Она уходила от него к Марксу, и он знал, доподлинно знал, что другой Сэди у него никогда не будет. А эту, единственную, он уже потерял. Но кого винить, как не самого себя? У него была прорва времени, чтобы найти решение, но он предпочел писать с Сэди игры. Он столько лет бился над головоломкой, кто он такой, что не заметил, как старую головоломку сменила новая зубодробительная загадка: «И что мне теперь делать, когда человек, которого я люблю больше всего на свете, любит другого? Подскажите же мне решение, кто-нибудь! Я так устал играть в эти безнадежные игры».
– Нет, вы ничего не пропустили, – усмехнулся Сэм, не поднимая глаз.
Вскарабкавшись по лестнице, он быстро прошел мимо них.
– Ты куда? – окликнул его Маркс.
– Через минуту вернусь.
Поначалу он думал укрыться от них в кабинете, но, так как Сэди могла в любой момент заглянуть к нему, он решил освежить голову, прокатившись в машине. Завел мотор и двинулся на восток, к дому бабушки и дедушки, где оставил собаку Тьюсди, бродяжку, подобранную им прошлым летом.
Если трафик позволял (а трафик обычно не позволял), путь от офиса «Нечестных» до Эхо-Парка занимал минут сорок. В первый раз, отправившись на машине из Эхо-Парка в офис «Нечестных», Сэм испытал паническую атаку: внезапно он испугался, что нога в протезе не почувствует педали и не сможет затормозить. Обмирая от ужаса, он съехал со скоростной автомагистрали, подрулил к обочине и что есть силы, до посинения, вдавил обрубок в протез, нажимая на тормоз. Машина встала. Оставшуюся часть пути он проехал по обычной автостраде и в первый рабочий день опоздал на полчаса. Испытанных переживаний ему хватило с лихвой, и он потом целый месяц не показывался в офисе.
Чтобы преодолеть страх вождения, он записался на сеанс психотерапии. Сэм ненавидел психотерапию, но ему надо было как-то перемещаться по городу, и иного выхода не оставалось. Наивернейший способ побороть страх вождения, сказал ему психотерапевт, – водить машину как можно чаще. И Сэм по ночам, после работы, начал кружить по Лос-Анджелесу, вспоминая маму.
Однажды ему на ум пришли мамины слова о тайных шоссе, ведущих с востока на запад и с севера на юг, и он зажегся мыслью их отыскать. Он изнывал от скуки, да и находка тайных дорог сулила немалые выгоды: как минимум прощание с пробками. Врубая на полную катушку, в память об Анне, классический рок – «Роллингов», «Битлз», Боуи, Дилана, – он петлял по равнинам и холмам Лос-Анджелеса, высматривая заброшенные тупики и окольные тропы.