– Что это на тебя нашло? – захлопал глазами Маркс, осторожно проведя ладонью по еле приметному ежику на голове Сэма.
– Жара, – ответил Сэм.
– Мне нравится, – ухмыльнулся Маркс. – А тебе, Сэди?
Сэди догадалась, что сбритые волосы, вероятнее всего, секретное, адресованное ей послание, однако наотрез оказалась его расшифровывать. Пускай ее сочтут бессердечной эгоисткой, но она до смерти устала играть в эти дурацкие игры. Вечно Сэм водит ее какими-то лабиринтами! Что за душный тип!
– О да, превосходно! – саркастически поморщилась она. – Поедемте уже!
– Я не выпендриваюсь, – словно извиняясь, сказал Сэм. – Честное слово, я чуть не умер от этой жары.
– Да, – кивнула Сэди, – мы тоже от нее чуть не умерли, однако проснулись с волосами на головах.
Сэди давно уже подозревала Сэма в манерничанье. Не успели они толком обосноваться в Калифорнии, как он официально сменил имя, и вместо Самсона Масура на сцену вышел Сэм Мазер.
– Понимаешь, – объяснил он ей, – фамилия Масур для меня – это пустой звук, к тому же Мазер, как мне кажется, более подходящее имя для Творца миров.
А год назад он и вовсе возомнил себя то ли Мадонной, то ли Принцем и попросил Сэди величать его Мазером.
– С глазу на глаз можешь продолжать называть меня Сэмом, но на людях, пожалуйста, обращайся ко мне по фамилии – Мазер. Ибо теперь меня зовут именно так.
Мазер без устали продвигал «Кленбург». Он любил красоваться на публике и витийствовать об играх перед оцепеневшими от восхищения фанатами. Теперь, освободившись от годами терзавшей его боли, он разглагольствовал гораздо успешнее, чем во времена «Итиго». Один рекламный тур сменялся другим рекламным туром, и Сэм все чаще представал перед аудиторией в образе мэра Мазера: в джинсовом комбинезоне с вышитой нашлепкой «Мазер» на кармашке, белой нижней рубахе и зеленой армейской фуражке. Раньше, скрывая увечье, он с негодованием отвергал трость, теперь же он с ней не расставался. Он козырял тростью на фотосессиях, указывал ею на заинтересовавшие его предметы, расчищал дорогу в толпе или театрально помахивал, делая широкие жесты. Он стал носить брекеты и контактные линзы. Впервые в жизни занялся своим телом, и вскоре на его руках забугрились накачанные, как у борца, мышцы. Он набил татуировки на предплечье: слово «омма» («мама» по-корейски) и круглоголовую желтую миз Пакман с розовым бантом. Пройдет не так много времени, и Мазер, в которого так успешно перевоплощался Сэм, превратится для игроков в такую же икону стиля, как и его аватар, мэр Мазер. Вот только Мазер образца 2002 года уже ничем не будет напоминать Сэма образца 1997 года. У того Сэма, по крайней мере, на голове курчавились волосы.
Сэди вела машину, Маркс дремал на пассажирском сиденье, Сэм восседал на заднем. Сэди бросила на него мимолетный взгляд в зеркало. Когда они познакомились, она могла бы нарисовать его сплошными кругами: круглые очки, круглое лицо, шарообразная копна волос. Теперь от волос остались одни лишь воспоминания. Сэм перехватил ее взгляд, потупился и натянул на нос армейскую фуражку.
Как только Сэди и Маркс перестали скрытничать и таиться, отношения между Сэди и Сэмом резко ухудшились. Наверное, этого и следовало ожидать. Причины раздоров и свар не изменились, а вот их градус повысился необычайно.
Сэди не горела желанием доводить до ума или продвигать «Кленбург». Ей совершенно не хотелось «светить лицом», представляя компанию «Нечестные игры», и она с удовольствием переложила эти обязанности на Сэма. Ей не терпелось вернуться к работе и приступить к созданию новой игры, игры, которая оставила бы далеко позади себя и «По обе стороны», и «Кленбург», и «Итиго».
Сэм, со своей стороны, наслаждался шлифованием «Кленбурга» и мечтал о продолжении «Итиго».
– Сэди, – канючил он, – весь мир не сводит с нас глаз. У нас такие мощности, такие деньги, мы столько всего можем сделать. Самое время взяться за третьего «Итиго».
– Сэм, я не собираюсь ваять третьего «Итиго», пока мне не стукнет лет сорок. Я не ты. Я не вижу смысла бесконечно делать одно и то же.
– Почему ты не ловишь удачу за хвост и вечно отказываешься от самых благоприятных возможностей? У тебя какое-то патологическое влечение ко всему новому!
– А у тебя – патологическое стремление катиться по накатанной колее! Почему ты боишься перелистнуть страницу?
И так – до бесконечности.
Тем временем Сэди задумала «Церемониймейстера» – симулятор театральной жизни Лондона Елизаветинской эпохи, действие которого разворачивается вокруг таинственного убийства Кристофера Марлоу. На создание игры ее вдохновил Маркс, сетовавший, что никто так и не удосужился написать достойную игру про театр.
Не успела Сэди поделиться замыслами с Сэмом, и тот мгновенно встал на дыбы, обозвав «Церемониймейстера» пафосной забавой для малой толики интеллектуалов.
Однако Сэди не отступала: следующей их игрой будет «Церемониймейстер» – и точка.
– Сэди, ты, наверное, шутишь! Люди ненавидят Шекспира. Ненавидят историю. Придуманный тобой мир жесток и мрачен. Тут и говорить не о чем! Что ты пытаешься мне доказать?
– То, что я не собираюсь остаток жизни вариться в «Кленбурге», этой жвачке для мозгов!
– «Кленбург» не жвачка для мозгов! Но «По обе стороны», видать, ничему тебя не научила. Ты снова наступаешь на одни и те же грабли. Извращенка!
– От извращенца слышу! Неужели единственная наша цель – охватить играми как можно больше пользователей? Неужели ради этого мы и горбатимся? Ответь мне!
– Да, ради этого! Не забывай, что в создание наших игр мы вкладываем миллионы долларов. Жизнь коротка, Сэди, некогда размениваться по мелочам.
– Игры должны быть разные, Сэм. Не каждая игра должна быть «Кленбургом». Не каждая игра должна нравиться всем без исключения.
– С тобой бесполезно говорить, Сэди. Уши вянут.
– Это с тобой бесполезно говорить, Сэм.
– Чванливая снобка!
– Надутый осел!
К этой секунде их перепалку слышали все работавшие на втором этаже сотрудники.
– Если тебя так и подмывает написать эту игру – пиши! Но – в одиночку! – заорал Сэм.
– И напишу! Не сомневайся! Только и ждала, когда ты это скажешь!
– Ничего у тебя не получится. Мы с тобой напарники, без моего письменного согласия ты и пальцем не шевельнешь! У тебя нет единоличного права решать, над чем работать!
На заре образования «Нечестных игр» Сэм, Сэди и Маркс договорились, что новая игра поступит в разработку, только если за нее проголосуют как минимум двое.
– Меня поддержит Маркс.
– Кто бы сомневался!
– Он поддержит меня, потому что понимает, какая это будет классная игра, Сэм!
– Он поддержит тебя, потому что вы знатно с ним спелись! Сплелись в любовном экстазе!
– Вон из моего кабинета!
– Бегу и падаю.
Сэди налетела на Сэма и вытолкала его в коридор.
– Убирайся!
– Не уберусь. Пошли к «конеборному Гектору», пусть он нас рассудит. Раз и навсегда.
Сэди вихрем промчалась мимо Сэма к кабинету Маркса. Сэм поплелся следом.
– Полагаю, ты в курсе ее новой затеи? – презрительно сощурился он. – Этой, как ее там, игры «Целки в море мести»?
– Урод! – прошипела Сэди.
– В курсе, – спокойно ответил Маркс.
– По-моему, хрень собачья. Очередная «ЭмилиБум», только стоящая миллион долларов.
– Предложи эту игру кто-нибудь другой, ты отзывался бы о ней с большим уважением, – обиделась Сэди.
– Я отказываюсь работать над этой игрой с ней. – Кивком головы Сэм указал на Сэди. – Я думаю, нам с этой игрой вообще не стоит связываться. Каждый потраченный на нее цент вылетит в трубу. Но решать тебе. Хотя ты и не объективен, рассуди нас.
– Мне кажется, у Сэди родилась гениальная мысль.
– Сюрприз, сюрприз! – едко усмехнулся Сэм и пулей вылетел из комнаты.
Ворвался в свой кабинет и с грохотом захлопнул дверь.
– Значит, договорились, – произнесла пунцовая, как помидор, Сэди. – Если ты не возражаешь, я приступаю к «Церемониймейстеру» и создаю эту игру без помощи Сэма. Как же он мне осточертел!
Тряхнув головой, она покинула Маркса и направилась к своему кабинету.
Маркс вышел в коридор, поколебался несколько секунд, размышляя, к кому пойти в первую очередь, и двинулся направо, к кабинету Сэма. Постучал.
– Давай поговорим, – примирительно сказал он.
– Ты слепец! – раздраженно бросил ему Сэм. – Я тебя еще в тысяча девятьсот девяносто шестом году предупреждал, чтобы ты не встречался с Сэди! Ты нарушил баланс сил или как оно там называется!
– Ты преувеличиваешь, Сэм, – мягко урезонил его Маркс. – И ведешь себя глупо и оскорбительно. «Нечестные» и моя компания тоже. Сэди в голову пришла отличная идея, иначе я ни за что бы ее не поддержал. «Церемониймейстер» заинтриговал меня сразу же, как я о нем услышал. Театр эпохи Елизаветы. Убийство Кристофера Марлоу. Это увлекательно, Сэм. Это захватывает. Если бы в старшей школе кто-нибудь принес на вечеринку подобную игру, я не устоял бы перед искушением в нее сыграть. Ну да, признаюсь откровенно: я всегда мечтал о театральной компьютерной игре.
– Маркс, – застонал Сэм, – я ведь Сэди насквозь вижу. Она совсем нюх потеряла. «Церемониймейстер» худшее, что она могла придумать. Беру свои слова назад: это не очередная «ЭмилиБум», это – «Тебе решать».
– «Тебе решать» нам когда-то понравилась.
– «Тебе решать» – изумительная вещица для студента, потому что не требует вложений и доводит до белого каления однокурсников.
– Не думаю, что «Церемониймейстер» хоть чем-то похож на «Тебе решать», – нахмурился Маркс.
– Сэди намеренно сгущает краски и бравирует интеллектуальностью. Она боится, что иначе ее никто не воспримет всерьез. Она вовсю старается произвести впечатление. Как и Дов. Она хочет вернуть симпатии людей, раскритиковавших