А ведь у тебя отличная память. На работе постоянно твердят: «Ступай к Марксу. Он знает». Ты знаешь. Помнишь самое тривиальное: имена и лица людей, их дни рождения, названия песенок, номера телефонов. Помнишь нетривиальное: пьесы, стихи, актеров с ярко выраженным амплуа, значения непонятных слов и внушительные отрывки из романов. Помнишь имена родителей и детей своих друзей, клички их домашних питомцев. Помнишь топографию городов, расположение номеров в гостиницах, игровые уровни, шрамы на телах бывших возлюбленных, неловкие моменты, когда ты говорил что-то неуместное, и одежду на встреченных тобой людях. Помнишь Сэди в день вашего знакомства: ее расчесанные на пробор волосы, заплетенные в две длинные косы на манер Брунгильды, черное на бретельках платье с поддетой под низ белой футболкой с короткими рукавами, красную фланелевую рубаху, повязанную вокруг талии, бордовые «оксфорды» на толстой подошве, прозрачные носки с розочками и маленькие овальные солнцезащитные очки с желтыми стеклами – хит той весны.
– Маркс, верно? – спросила она, протягивая руку. – А я – Сэди.
– Я тебя знаю, – улыбнулся ты. – Я играл в созданные тобой игры.
Она оглядела тебя поверх желтых очков.
– Ты считаешь, можно узнать человека, сыграв в написанную им игру?
– Да. Лучшего способа и не придумать. По моему скромному мнению.
– И что же ты обо мне узнал? – усмехнулась она.
– Что ты умная.
– Я дружу с Сэмом, так что это само собой разумеющееся. То же самое я могу сказать про тебя. Но что особенного ты узнал обо мне, сыграв в мои игры?
– То, что ты чуток не от мира сего. А еще – оригинально и интересно мыслишь.
Сэди, наверное, закатила глаза, но разве поймешь за этими очками!
– Ты тоже пишешь игры?
– Нет, только играю.
– Ну и как же тогда мне узнать, кто ты такой?
Память, осознал ты давным-давно, – игра, в которую человек с мозгами не набекрень способен играть постоянно. И выигрыш или проигрыш в этой игре зависит от одного: пустишь ли ты свою память на самотек или, крепко взнуздав ее, заставишь воскресить прошлое.
Итак, с чего же все началось?
Ты беседуешь с Шарлоттой и Адамом Уэртами.
Голубоглазыми невинными простаками, только что переехавшими в Лос-Анджелес, крепко сбитыми живчиками, смахивающими на пионеров-первопроходцев или исполнителей кантри-музыки. Не будь Уэрты семейной парой великанов и бывшими мормонами, унесшими ноги из Юты, они один в один походили бы на Сэма и Сэди.
Уэрты расхваливают свою игру, условно названную ими «Дни бесконечности». Ты прячешь улыбку: вздумай ты засесть за мемуары, ты озаглавил бы их «Все названия – условны». «Дни бесконечности» – приключенческая стрелялка о конце света. Мать с дочерью бредут по выжженной после апокалипсиса пустыне, шарахаясь от людей и орд, как выразились Уэрты, «пустынных вампиров» – помеси вампиров и зомби. У матери амнезия, и ее шестилетняя дочь – единственная хранительница знаний о прошлом. Дочь убеждена, что ее братья и отцы перебрались на Западное побережье, но разве можно положиться на память шестилетки?
– Разумеется, амнезия не бог весть что, – извиняется Шарлотта, – но мы так ее обыграем – небу жарко станет.
– Мы вдохновлялись первым «Итиго», – заявляет Адам. – Вот это, мы понимаем, интрига – довериться детским представлениям и воспоминаниям, чтобы выиграть! Бесподобно!
– Жду не дождусь встречи с Грин и Мазером, – щебечет Шарлотта. – Мы их обожаем.
– Ей даже нравится «По обе стороны», – хмыкает Адам.
– Что значит «даже»? Да это самая гениальная игра всех времен и народов! Моя любимая! – кипятится Шарлотта. – Болотная Топь неотразима. В косплеях я всегда переодеваюсь в костюм Розы Всемогущей.
– И все гадают, кого она изображает, – подтрунивает над женой Адам.
– Сэди Грин – мой кумир.
– Не Мазер? – Ты недоверчиво поднимаешь бровь.
– Они оба превосходные мастера, но в своих работах я в первую очередь равняюсь на Сэди Грин. Она придумала Болотную Топь и «По обе стороны». Создала «Тебе решать». Когда же наконец выйдет «Церемониймейстер»? Я прям извелась вся!
– «Тебе решать», надо же, – качаешь ты головой. – А вы глубоко копаете. Сразу видно преданного поклонника.
Возможно, все это хорошо отрепетированный спектакль и они просто заговаривают тебе зубы, но их напор и азарт покоряют тебя, ты получаешь истинное наслаждение от этого забавного водевиля. Сколько людей, приходя к тебе, чтобы урвать желанные им блага, не озаботились даже поверхностным ознакомлением с игровой историей «Нечестных».
Ты благодаришь Уэртов. Говоришь, что, как только Сэди и Сэм вернутся из Нью-Йорка, ты представишь «Дни бесконечности» на их суд. Обещаешь позвонить Уэртам в конце следующей недели, не позже. Шарлотта и Адам не сводят с тебя беспокойных глаз. Ты заронил в них надежду. До этой минуты они везде и всюду получали отказ. Им крайне важно сделать эту игру вместе с «Нечестными». Ты задумываешься, чем они зарабатывают себе на жизнь и как долго продержится их брак, если они так и не добьются успеха. (Бытует мнение, что успех быстро губит даже самые крепкие отношения, но отсутствие успеха губит их еще быстрее.) Занимаемая тобой должность тем и хороша, что ты вправе сказать художнику: «Да, я понимаю. Мне нравится то, что вы делаете. Давайте делать это вместе». В нарушение всех процедур и правил тебя так и подмывает огорошить их признанием: «Мы возьмемся за “Дни бесконечности” прямо сейчас». Тебе симпатичны эти люди. Тебе симпатична их игра. За чем же дело стало?
Ты поднимаешься, чтобы проводить их до лифта, и вздрагиваешь от резкого неожиданного звука. Что это? Гром? Машина, налетевшая на металлическое ограждение? Шар, обрушивший стену здания, сносимого в соседнем квартале?
Звук громкий, но не особо пугающий.
Раскатистый, но в Лос-Анджелесе постоянно что-то грохочет. Сплошные шум и ярость. Аж уши закладывает.
И звук этот совсем не похож на пистолетный выстрел.
Ты слышишь неразборчивые крики, но не понимаешь, откуда они доносятся – из вестибюля на первом этаже или с улицы.
Ты улыбаешься Уэртам, смеешься и ободряюще произносишь: «У нас всегда так. Не знаешь, где что рванет. Компьютерные игры, одним словом. Неиссякаемый источник удовольствия».
Уэрты хохочут над твоей непритязательной шуткой, и, как по мановению волшебной палочки, все вокруг успокаивается.
– Можно мы оставим эскизы и наброски, чтобы ваши партнеры получили общее представление о нашей игре? – спрашивает Шарлотта.
Ты не успеваешь ответить: звонит телефон. Это Гордон, офис-менеджер «Нечестных».
– Э… Маркс? – голос его звенит от волнения. – Тут Мазера спрашивают…
– Что случилось, Гордон? – настораживаешься ты.
– Э… так… ничего… Просто хотят потолковать с Мазером.
– Ясно. Не вешай трубку. – Ты оборачиваешься, посылая улыбку Уэртам, и шепчешь, прикрыв трубку. – Я буду задавать вопросы, а ты отвечай «да» или «нет». Мне позвонить в полицию?
– Да, – сипит Гордон.
– У них пистолет?
– Да.
– То есть их, как минимум, двое?
– Да.
– Кто-нибудь ранен?
– Нет.
В трубке раздается визгливый крик: «Хватит трепаться, мать твою! Спускайся вниз, педолюб гребаный!»
– Скажи им, что Мазера нет в городе, но к ним выйдет его заместитель и все уладит.
– Хорошо, – обморочно шепчет Гордон и повторяет твои слова.
– Гордон, держись. Все образуется, – говоришь ты и вешаешь трубку.
Чета Уэртов, ожидая приказов, не отрывает от тебя преданных глаз.
– Чем вам помочь? – бросается к тебе Адам.
Уэрты, как и их герои из «Дней бесконечности», всегда готовы к внезапному апокалипсису.
Ты объясняешь им, что происходит, и просишь позвонить в полицию. Адам сдергивает с рычага телефонную трубку.
Ты выходишь из кабинета и натыкаешься на Муравья Анта.
– Что тут творится? – спрашивает он.
Ты вкратце обрисовываешь ситуацию, и Ант предлагает пойти с тобой.
– Сэди не простит мне, если я отпущу тебя одного.
– Нет, – качаешь ты головой, – ты нужен здесь.
И начинаешь командовать.
– Беги к технарям и скажи, чтобы обесточили здание вместе с лифтом и заблокировали выходы на лестничные площадки. Вниз – ни ногой, понял? Панике не поддаваться. Собери всех. Поднимитесь на крышу и забаррикадируйтесь.
– Господи, Маркс, но тебе-то зачем в пекло соваться? Останься с нами.
– Спокойно. Они просто хотят с кем-то поговорить. Возможно, поделиться обидой на нашу компанию. Мне не впервой отговаривать людей от безрассудных поступков.
– Не знаю… – тянет Ант. – Мне кажется, лучше дождаться полицию. Сэди и Сэм голову мне оторвут, случись с тобой что.
– Со мной ничего не случится, Ант. К тому же я не хочу бросать Гордона одного. Эти люди недовольны нашей компанией. Вот пусть и выскажут мне, что у них накипело, а не срывают злость на нашем офис-менеджере.
– Будь осторожен, друг!
Ант обнимает тебя, и ты направляешься к лестнице.
– Маркс, у вас есть оружие? – кричит тебе в спину Шарлотта Уэрт.
Сразу видно прожженного игрока. Опытный игрок никогда не ввяжется в свару, не проверив предварительно запас амуниции и не вооружившись до зубов.
– Оружие?
У тебя нет никакого оружия. Ты ведешь тихую, размеренную жизнь. Тебе не от кого защищаться. Возможно, поэтому ты расслаблен и чуточку беззаботен.
– Я собираюсь поболтать с ними по душам. Уверен, им просто хочется выговориться.
Ты заносишь ногу на первую ступеньку и оглядываешься на свой кабинет. Ты ничего не забыл? Сосредоточься – в играх мелочей не бывает. Самые неуместные артефакты могут стать ключом к потайной двери. На столе ты замечаешь папку с набросками Уэртов, оставленную Шарлоттой. Ты возвращаешься, быстро корябаешь на самоклеящемся стикере «С., посмотри – как тебе? М.», суешь папку секретарю и стремительно сбегаешь по лестнице. В палату входит Сэди, и твои воспоминания обрываются.