– В нашей местности ваш дом и деревья выглядят довольно-таки странно, – заметила Эмили.
Доктор провела ее в библиотеку, оклеенную обоями с восточным орнаментом, где нарисованные волны словно бы сошли с японских гравюр, и за чашечкой чая объяснила правила игры в го.
– Все очень просто. Цель игры – окружить своими камнями камни противника. Однако в кажущейся простоте заключена и неимоверная – я бы даже сказала, бесконечная – сложность. Поэтому в го любят играть математики и программисты.
Доктор, оставив себе черные камни, протянула Эмили набор из белых камней.
– Программисты? – изумилась Эмили. – Кто это?
– Программисты – это творцы всесущего и провидцы непрозреваемого.
– Боже. Этим они и занимаются там, откуда вы прибыли? – поразилась Эмили.
– Да, этим они и занимаются. Должна признать, я веду свой род от людей необычайных. Однако… – доктор замялась, – однако не от них я переняла любовь к го. Когда-то я и сама баловалась математикой, но бросила: не хватило способностей.
Эмили подряд проиграла три игры, хотя с каждым разом играла все лучше и лучше.
– Пора в Верхнетуманье, – вздохнула она. – Думаю, на сегодня проигрышей достаточно.
– Я провожу вас, – вскочила со стула доктор.
– Но путь неблизок. Экранов одиннадцать, если не больше, да и дорога плутает, как лабиринт. К тому же я приехала верхом.
– Но вы же беременны! Вы не боитесь ездить на лошади?
– Не особо.
– Тогда – до встречи в следующий вторник? – с надеждой спросила доктор.
– Да, разумеется, если погода не испортится. Доктор Дедал… – замешкалась Эмили, – позвольте называть вас Эдна? Или Эд? Мы ведь с вами друзья, а пока произнесешь «доктор Дедал», язык сломаешь.
УСТАЛИ ОТ РЕКЛАМЫ?
ПРИОБРЕТИТЕ ПРЕМИУМ-АККАУНТ В «ПЕРВОПРОХОДЦАХ»
– Я бы предпочла, чтобы меня звали Дедал, – потупилась доктор.
– О, какая-никакая победа, – развеселилась Эмили. – Устранили целое слово.
Так прошла осень, и началась зима. Эмили играла все искуснее и в декабре впервые нанесла поражение Дедал.
К тому времени живот ее вырос до неприличия, и Дедал, не слушая ее возражений, отправилась с ней в Верхнетуманье.
– И зачем кто-то забирается в Верхнетуманье? – как бы невзначай спросила доктор.
– Затем, что его это устраивает, – отрезала Эмили.
– Отбрили, – тряхнула головой доктор. – Каюсь, вы меня заинтриговали. Хочется понять женщину, которая не оставила от тебя в го и камня на камне.
– Знаете, Дедал, я обнаружила, что залог крепкой дружбы – это взаимопонимание и отсутствие привычки лезть напролом в чужие души.
Дедал не стала настаивать, и некоторое время они шли, не произнося ни слова.
– Долгое время я жила как сыр в масле, – нарушила молчание Эмили. – Превратности судьбы обходили меня стороной. У меня была любимая работа, и я, не кривя душой, в этой работе преуспевала. Но все покатилось под откос, когда погиб мой спутник жизни. Я возненавидела работу и опустила руки. И не просто опустила, а погрузилась в пучину отчаяния. Вскоре скончался мой горячо обожаемый дедушка Фред, и мне начало казаться, что жизнь – череда потерь и проигрышей, а вы, полагаю, уже заметили, что я питаю инстинктивное отвращение к проигрышам. Наверное, я пришла в Дружноземье, потому что мне опостылело место, где я жила прежде. Опостылело тело, в котором я жила прежде.
– А кто такой «спутник жизни»? Кто-то вроде мужа или жены?
– Да, кто-то вроде.
– Напарник?
– Он самый.
Они миновали поле, где за изгородью паслась дюжина бизонов. К загону была прибита табличка «Бизонов не стрелять!».
– Не припомню этого поля, – сказала Эмили. Она подошла к загону, протянула руку сквозь жерди, и бизон обнюхал ее ладонь. – Когда я была маленькой, мы ехали по Орегонской тропе, усеянной тушами убитых бизонов. Как же я негодовала. Люди убивают их почем зря: бизоны неповоротливы и являются легкой мишенью. Но мясо у них с гнильцой.
– Верно, – подтвердила Дедал.
– Подчас внешний мир неоправданно жесток. Я счастлива, что живу в мире, где бизоны находятся под защитой.
Она оглянулась на доктора, но, так как они почти достигли Верхнетуманья и все вокруг тонуло в непроницаемом мареве, Эмили с трудом различала фигуру Эдны Дедал.
– Мисс Маркс, – донесся до нее голос, – можно сделать вам предложение?
– Я слушаю.
– Если вы не против, я хотела бы стать вашим партнером, – проговорила доктор. – Разумеется, я понимаю, что не в состоянии заменить вам потерянного возлюбленного, но мы с вами одиноки и, мне кажется, могли бы поддержать друг друга. Вместе и горести легче переживаются, и игра в го идет веселее. – Доктор взяла Эмили за руку и опустилась на одно колено. – Предлагаю вам покинуть Верхнетуманье и перебраться в Зеленый дол.
– То есть вы предлагаете мне замужество?
– Не обязательно. Замужество – это всего лишь слово. Но если хотите назвать наш союз именно так – называйте.
– А чем еще может являться наш союз?
– Долгой и безостановочной игрой в го.
До сего дня Эмили всячески избегала замужества: помимо всего прочего, она считала его устаревшим обрядом и кабалой для женщин. В прошлом у нее дважды просили руки и сердца и она дважды отвечала отказом. Однако в предложении доктора таилась возможность в корне изменить свою жизнь, и Эмили, терзаясь сомнениями, обратилась за советом к Алебастру.
– Зеленый дол славен плодородными землями, – завели глаза Алебастр. – Вот только народу там – как собак нерезаных. Неужто тебе и впрямь загорелось там поселиться? Да тебя там заморят дармовой репой.
– Алебастр, – урезонила их Эмили, – я здесь не для того, чтобы обсуждать выгоды от переезда в Зеленый дол.
– А для чего тогда?
– Я едва знаю доктора Дедал. Мы всего-то сыграли с ней пару раз в го. Она даже не разрешает мне называть ее по имени.
– Тоже мне невидаль, и переживать, по-моему, не о чем. Ты подумай о другом. Не каждому выпадает удача найти себе достойного партнера по игре. Что ж до женитьбы, так это дело житейское. Съезжаетесь – объединяете собственность, а ежели что идет не так, то разъезжаетесь и разъединяете собственность. У меня было…
– Двенадцать супружниц. Знаю, знаю.
– А я еще – хоть куда.
– Интересно девки пляшут. А кто мне все уши прожужжал, что жениться больше не собирается? Кто тут ходит да жалобится, какая это докука – объединять и разъединять собственность?
– Ну, при объединении и разъединении собственности испытываешь некое наслаждение, – пожали плечами Алебастр, – иначе мы бы этим не занимались, верно? «Наслаждение», наверное, слишком сильное слово, пусть будет «интерес». Перераспределение земельных наделов – чем не фабула для романа, а? – Алебастр сощурились и уставились на округлившийся живот Эмили. – Ты на каком это месяце?
– По-моему, на одиннадцатом. Сбилась со счету. Если так пойдет и дальше, скоро я с Верхнетуманья до города колобком буду кататься.
– Ты прибыла в Дружноземье беременной и живешь здесь уже больше года. Возможно, твой ребенок не желает рождаться вне брака и ждет, когда ты выйдешь замуж.
– Вот уж дудки! Ни за какие коврижки я не обзавелась бы столь консервативным ребенком.
– Тогда, возможно, над тобой довлеет сила, превосходящая не только волю твоего дитяти, но и биологические законы природы.
– Какая сила?
– Сила алгоритма… – Алебастр воровато зашарили глазами по комнате, не прокрался ли в нее невзначай соглядатай, и, понизив голос, прошептали: – Ну знаешь, невидимая сила, которая, согласно учению аль-Хорезми, управляет всеми нашими жизнями.
– Бабушкины сказки.
– Может, и так, но что, если алгоритм не позволяет рождаться внебрачным детям?
– О боже, поверить не могу, что дружноземцы так ревниво блюдут мораль! Кто вообще устанавливает правила в этом мире?
Ночью Эмили приснился сон, настолько реальный, что она проснулась в холодном поту, проклиная на чем свет стоит Алебастра, забивших ее голову глупыми бреднями. Во сне ее пиксельное дитя томилось, как в заточении, в ее пиксельной утробе.
Несколько последующих недель Эмили, не понимая, что лучше – принять или отвергнуть предложение Дедал, уклонялась от встреч с доктором. К тому же, став неповоротливой и тяжелой на подъем, она с трудом преодолевала самые незначительные расстояния, мгновенно растрачивая на них весь запас сердечек.
Однажды доктор Дедал сама заглянула в ее магазин.
– Я кое-что соорудила для вас, Эм, – будничным тоном сказала она, словно и не просила намедни Эмили заключить с ней брачный союз. – Называется зиззи-портал. Он облегчит вам перемещение по Дружноземью. Теперь вам не придется тащиться через весь город, чтобы попасть домой. Портал приведет вас из книжной лавки прямиком в Верхнетуманье.
Портал, установленный Эдной Дедал, отливал серовато-зеленым цветом, а на его боку были выгравированы три точки:
– Разве это не перевернутый математический символ «следовательно»? – спросила Эмили, внимательно разглядывая точки.
– Когда точки расположены подобным образом, они означают «поскольку». Я знаю, что мой дом ближе к городу, чем ваш. Однако мне не хотелось бы, чтобы, принимая решение, вы ставили удобство передвижения во главу угла.
Вечером Эмили показала портал Алебастру. Алебастр исчезли в портале и тотчас появились вновь.
– Ух ты, работает! – воскликнули они. – За это следует выпить. И пусть вино течет рекою!
Наполнив вином два огромных бокала, Эмили и Алебастр вышли на крыльцо.
– Что ж, Эмили, эта малютка докторша хоть и с закидонами, а мамзель романтичная, – заметили Алебастр.
– Согласна, – кивнула Эмили.
– А что есть любовь, в конце-то концов, как не безрассудное желание послать к черту эволюционную гонку за место под солнцем и помочь тому, кто рядом, пройти его жизненный путь?
Госпожа Эмили Б. Маркс и доктор Эдна Дедал поженились в узком кругу близких друзей, включая лазоревую кобылу Пиксель и винодела Алебастра Брауна. Церемонию бракосочетания провел ваш покорный слуга. Эдна Дедал преподнесла госпоже Маркс собственноручно изготовленный букет из дюжины цветов выдувного стекла. Во время церемонии пошел снег, однако госпожа Маркс, находящаяся на втором году беременности, заверила всех, что ей не холодно. В течение нескольких месяцев, предшествовавших свадебным торжествам, пара играла в го, и госпожа Маркс призналась, что именно нежелание прерывать игру и понапрасну тратить время на дорогу в одиннадцать экранов и побудило ее связать себя с доктором супружескими узами.