Свадебным подарком стал изготовленный доктором Дедал тисовый лабиринт, расположенный в саду, прилегающем к ее дому. На вопрос, почему она сделала невесте такой необычный подарок, доктор загадочно ответила: «Невозможно создать игру, не имея представления о человеке, который станет в нее играть».
Эмили Б. Маркс и доктор Эдна Дедал рады сообщить о появлении на свет их сына Лудо Квинта Маркса-Дедала. Доктор Дедал уверяет, что мальчик здоров и его размер составляет семнадцать квадратных пикселей.
Даже после женитьбы и рождения сына Эмили и Делал жили раздельно. Доктор сконструировала дополнительный портал между их домами, и им не пришлось объединять собственность. Что же до малыша Лудо Квинта, так он с удовольствием жил то в одном, то в другом доме.
ЛуК казался пугающе спокойным и безмятежно-добродушным чаром. Он никогда не плакал и не поднимал шума. Его можно было надолго оставить без присмотра. Он не искал компании других детей и с удовольствием проводил время в одиночестве. По сравнению с затянувшейся беременностью матери его младенчество пролетело в мгновение ока, и в два года он уже выглядел и вел себя как восьмилетний ребенок. Эмили, глядя на своего послушного и уравновешенного сына, часто ловила себя на мысли, что ЛуК больше похож на куклу, чем на живого мальчишку.
– Его растить проще, чем морковку, – поражалась она.
Дом в Вехнетуманье стоял почти у самой воды, и, как только ЛуК достаточно повзрослел, Эмили научила его плавать. ЛуК быстро освоился в воде и с каждым разом заплывал все дальше и дальше.
– Не забывай проверять сердечки, – наставляла его Эмили. – Как только ополовинишь их запас, немедленно плыви назад.
– Хорошо, мама.
Обычно ЛуК и Эмили проплывали два экрана, а затем возвращались.
– А на сколько экранов раскинулся океан? – спросил ЛуК.
– На девять или десять, – ответила Эмили.
– Откуда ты знаешь?
– Как-то я доплыла до самого конца.
– И что там в конце?
– Ничего… Ничто, похожее на окутанную туманом стену. Сам увидишь, когда доберешься.
ЛуК кивнул.
– Там страшно?
– Нет. Бояться там нечего. Это просто конец.
– Хочу на него посмотреть, – признался ЛуК.
– Почему?
– Не знаю. Наверное, потому что я его раньше не видел.
– Всему свое время, сынок. Вначале наберись сил и сердечек.
Вечером, отправив ЛуКа спать, Эмили пересказала их разговор доктору Дедал.
– И что ты об этом думаешь? – поинтересовалась она.
– Думаю, желание разведать границы собственного мира вполне естественно. Мы должны поощрять его исследовательский пыл. Вреда от этого не будет, он мальчик крепкий, выдюжит. Сыграем в го?
– Сыграем.
Одним словом, Эмили и Дедал вели тихую семейную жизнь, время от времени разнообразя ее горячими схватками в го. Именно в игре между ними и возникала глубокая задушевная близость.
– Неужели в жизни только и есть, что работа, плавание и игра в го? – спросила как-то Эмили Алебастра.
– Твоими устами говорит скука, – ухмыльнулись Алебастр. – Правда, многие из нас величают ее счастьем.
– Могу себе представить, – фыркнула Эмили.
Алебастр вздохнули.
– Таковы правила игры, Эмили.
– Какие правила?
– Хочешь быть счастливой – готовься поскучать. – Алебастр закатили сиреневые глаза. – Вот что я скажу: найди себе какое-нибудь занятие.
– Я говорила тебе, что когда-то создавала движки?
– Что-то не припомню.
– Однажды я создала движок, имитирующий солнечный свет. И другой движок, моделирующий туман.
– Подумать только. Вот уж не предполагал, что движки обладают способностями Прометея. Может, тебе снова вернуться к их созданию, а?
В конце марта Дедал позвали в Эйдетические кручи проверить зрение учеников местной школы.
– Ты потеряешь целый день, добираясь до них! – возмутилась Эмили. – Если им до зарезу требуются очки, пусть приезжают сюда.
– Эм, там тридцать ребятишек, – урезонила ее Дедал. – А представь, если бы у ЛуКа заболели глаза?
– Какая ты у меня сердобольная.
Стоило Дедал уехать в Кручи, как разразилась снежная буря. Эмили не встревожилась: худшее, что могло случиться с жителем Дружноземья, – это потеря всех его или ее сердечек. Даже если бы Дедал попала в снежную заваруху и истощила весь запас сердец, она в конце концов восстановила бы здоровье и вернулась живой и невредимой.
Однако прошло три дня, буря утихла, а о Дедал не было ни слуху ни духу. Когда снег немного подтаял, Эмили, оставив Лудо Квинта на попечение Алебастра, оседлала лошадь и отправилась в Эйдетические кручи, где и узнала, что Дедал в их краях не появлялась.
На следующий день лошадь Дедал вернулась в конюшню Зеленого дола без седока.
Эмили переговорила с редактором и, подавив отвращение к обнародованию событий личной жизни, попросила его разместить на стене амбара объявление о пропаже доктора.
– Госпожа Маркс, – сочувственно произнес редактор, – случается, люди покидают наш мир безо всяких объяснений. Нам надо…
«Пропустить».
Когда Дедал не вернулась на пятый день, Эмили вновь пустилась на поиски. На сей раз по совершенно нехоженым ею дорогам. Дороги привели ее на юго-западную окраину Дружноземья, в Неизведанный край, где сухая, как камень, земля, отдавалась почти за бесценок. Она проехала несколько ранчо, птичник, теплицу с экзотическими растениями, магазин музыкальных инструментов, минеральный источник, крошечный парк развлечений, музей отживших свой век технических приспособлений, ферму укротителя коней, «аркаду» – галерею игровых автоматов, казино, склад взрывчатых веществ и прочие сооружения и коммерческие предприятия, слишком громоздкие, устаревшие или эстетически неприемлемые для размещения в городе. Она расспрашивала встречных о Дедал, но те лишь скорбно качали головами: они никого не видели. Мужчина в белом, стоявший возле «аркады», посоветовал ей осмотреть пещеры.
– Люди часто хоронятся там. Однако стежку, ведущую к ним, найти нелегко. Говорят, она постоянно меняет направления.
Эмили покружила по горным тропинкам. Темнело. Солнце садилось. Она совсем было решила повернуть назад, как вдруг услышала слабый вскрик: «Я здесь».
– Иду! – закричала она.
Развернув Пиксель, она медленно поехала обратной дорогой. Вскоре впереди, между скалами, заплясал странно мерцающий огонек. Эмили спешилась и, раздвигая руками туманную дымку, вошла в пещеру. Внутри, чуть живая, лежала Дедал. Ее правая рука почернела и казалась неестественно вывернутой. Доктор рассказала, что, когда началась снежная буря, лошадь испугалась, сбросила ее и унеслась, а она, спасаясь от непогоды, укрылась в пещере.
– Боюсь, я повредила руку, – прошептала она и лишилась чувств.
Пока доктор болела, Эмили не отходила от нее ни на шаг. Ей сразу же стало ясно, что искалеченную руку придется отрезать. Однако Дедал не желала о том и слышать.
– Я лучше умру, чем позволю ее ампутировать, – неистовствовала она.
– Так ты и умрешь, если не позволишь ее ампутировать, – парировала Эмили.
Операцию провели не откладывая, и Дедал лишилась правой руки.
Физически она поправилась быстро, но эмоционально долго не могла прийти в себя и замкнулась в недобром молчании. Погрузившись в уныние, она отказывалась покидать дом или выходить из спальни и не желала ни видеться, ни общаться с Лудо Квинтом.
– Никогда бы не подумала, что такое может случиться здесь, – вздыхала Эмили.
– Брось меня, – отвечала Дедал. – От меня теперь пользы как от козла молока. Я больше не могу изготавливать очки.
– Я ни за что тебя не покину, – возражала Эмили. – Это не обсуждается.
– Тогда я покину тебя. Уплыву к краю океана и не вернусь.
– И с кем мне тогда играть в го? – спрашивала Эмили, раскладывая доску и камни на столике возле кровати Дедал.
– Не хочу я играть! – капризничала доктор, но, когда Эмили размещала на доске свой первый белый камешек, Дедал послушно, вслед за ней, размещала на доске свой первый черный.
Каждый день Эмили незаметно отодвигала доску для игры в го все дальше и дальше от постели Дедал, потихоньку возвращая доктора к жизни. В конечном счете доктор примирилась со своим положением, однако упорно не выходила из дому и не желала возобновлять оптометрическую практику.
Несколько недель Эмили провела в напряженных раздумьях, и ее осенило.
– Скоро Рождество, – сказала она Дедал, – и я вспомнила, с каким наслаждением строгала для тебя эту доску для игры в го. Мне кажется, нам следует начать делать игры и для других жителей Дружноземья. Уверена, с этим заданием ты справишься одной левой: создавать фигурки для настольных игр, по-моему, гораздо проще, чем вытачивать линзы для очков. Фигурки не требуют высочайшего мастерства. Да и ЛуК, считай, уже взрослый, чем не подмастерье? Я возьму на себя изготовление досок, и мы станем продавать наши изделия в качестве праздничных сувениров. Что скажешь?
– Скажу, что ты издеваешься, но… Почему бы и не попробовать?
Они смастерили несколько наборов китайских шашек, обычных шашек, шахмат и го. Доски с причудливой гравировкой и изящные, сделанные вручную фигурки из выдувного стекла казались уникальными произведениями искусства. Их раскупали мгновенно. Они пользовались бешеной популярностью и никогда не залеживались на полках. Эмили и Дедал основали игровую компанию и окрестили ее «Игры Дедал и Маркс».
– Как же я скучала по играм, – призналась Эмили.
– Ты уже создавала их? – удивилась доктор.
– Да, в детстве, вместе с моими братьями. Но то были иные игры. Такие, какие тебе и не снились.
– Опиши хотя бы одну из них.
– Это была игра про дитя, затерянное в море.
– Боюсь, в такую игру на доске не сыграешь, – с сожалением пробормотала доктор.