– Представь, – Эмили обеими руками указала Дедал на доску для игры в го, – что доска – это мир, каждое пересечение линий – небольшой участок земли, а каждый камень го – человек.
– И что тогда олицетворяют твои руки? – спросила доктор.
– Моя правая рука олицетворяет потерянное дитя. Моя левая рука – Бога.
Дедал перегнулась через столик и неловко прижала Эмили к груди.
– Я люблю тебя, – прошептала она. – Люблю, хотя с трудом произношу это слово. Порой мне кажется, что оно не способно выразить всю полноту моих чувств.
Рождественским утром Дедал и ЛуК преподнесли Эмили подарок – игру, созданную ими специально для Эмили. Доска напоминала дорогу, а стеклянные фигурки – маленькие крытые фургоны. К игре прилагались многогранный кубик и колода карт. На одной стороне доски Дедал вырезала имя их сына, Лудо Квинта.
– Мы назвали игру «Лудо Квинт», – пояснила доктор.
– И как в нее играют? – задумчиво приподняла брови Эмили.
– Очень просто, мама! – захлебываясь от восторга, закричал ЛуК. – Ты выбираешь себе персонажа – фермера, торговца или банкира – и отправляешься в путешествие из штата Массачусетс в штат Калифорния. А карты описывают всякие ситуации и злоключения, которые выпадают тебе на пути.
– А почему игра называется «Лудо Квинт»?
– Потому что так зовут меня! – рассмеялся ЛуК. – И потому что, по словам мамы, «Лудо» на латыни означает «игра».
Имя для их ребенка придумывала Дедал, и – странное дело – Эмили ни разу за все эти годы не поинтересовалась, почему она выбрала именно его.
– А что означает «Квинт»? – напряженно спросила Эмили, уже догадываясь, каким будет ответ.
– «Пятый», – помедлив секунду, отозвалась Дедал. – А все вместе – «Пятая игра».
Вы вошли в приватный чат под именем Дедал84.
Эмилимаркс. Это ты?
Дедал84. Конечно я, твоя возлюбленная жена, доктор Эдна Дедал.
Эмилимаркс. Хорош заливать. Самсон, это ты? Хоть раз в жизни скажи правду!
Дедал84. …Я.
Эмилимаркс. Как ты меня отыскал?
Дедал84. Как я тебя отыскал? Построил для тебя этот мир. «Первопроходцы» – продолжение «Кленбурга». Я создал вселенную, похожую на «Тропу Орегона», потому что знал, что тебя это зацепит.
Эмилимаркс. То есть ты поймал меня на крючок?
Дедал84. Ничего подобного. После смерти Маркса я задумал написать игру, которая напоминала бы мне о старых днях. О тебе. Я очень надеялся, что ты присоединишься к «Первопроходцам», но и только. А когда я выяснил, кто скрывается под именем Эмили Б. Маркс, я стал твоим другом. Ты казалась такой потерянной. Уединилась на задворках Дружноземья.
Эмилимаркс. Как бы то ни было, предполагается, что учетные записи игроков засекречены. Я даже не указала адреса электронной почты при регистрации, но ты все равно меня вычислил. Ты отследил меня по айпишнику?
Дедал84. Да.
Эмилимаркс. Я просила оставить меня в покое, но ты плевать хотел на мои желания!
Дедал84. Я беспокоился о тебе.
Эмилимаркс. Ты обвел меня вокруг пальца!
Дедал84. Каким образом?
Эмилимаркс. Втерся ко мне в доверие! Притворился незнакомцем!
Дедал84. Неправда. Я был самим собой. Изменил имя и внешность и прочие несущественные детали, но в общем и целом я был самим собой. И ты была сама собой. И мне кажется, ты прекрасно знала, что я – это я. Просто не хотела этого признавать.
Эмилимаркс. Я покидаю Дружноземье, понял? Прямо сейчас!
Дедал84. Смерть Маркса потрясла не одну тебя! Маркс был и моим другом. Моим напарником. Эта компания была нашей. И все, что в ней произошло, произошло со всеми нами… С нами обоими.
Эмилимаркс. …
Дедал84. Сэди, мне так тебя не хватает. Не бросай меня… Я совершил немало глупостей в прошлом. Но я понял одно: нет ничего достойного в том, чтобы переносить боль в одиночестве.
Эмилимаркс вышла из чата.
Эмили шагала по Дружноземью. Красоты природы, некогда так успокоительно действовавшие на нее, теперь казались насквозь фальшивыми театральными декорациями.
Эмили взгромоздилась на Пиксель и, пришпорив ее, помчалась к Алебастру.
Алебастр открыли дверь и пригласили Эмили внутрь.
– Я вынуждена покинуть Дружноземье, – выпалила Эмили. – Эдна не та, за кого себя выдает.
– Мы все здесь такие, – пожали плечами Алебастр.
– Но она человек, которого я знала прежде. И это портит мне всю игру.
– Понимаю, – кивнули Алебастр, – но подумай-ка вот о чем: найти верного товарища по играм – большая редкость. Как в этом, так и в ином мире.
Эмили уставилась на Алебастра. Сиреневые глаза… Сиреневые волосы…
– Сэм?
– Какой такой Сэм? – заморгали Алебастр.
– Ты же Сэм, верно? – нахмурилась Эмили.
Алебастр рухнули на колени.
– Сэди…
Миг – и Эмили исчезла из дома винодела.
На экране возникло текстовое окошко: «Эмили покинула Дружноземье».
По прошествии нескольких дней, месяцев или лет Эмили вернулась, чтобы проверить ЛуКа. За время ее отсутствия он вырос на три года и превратился в сильного одиннадцатилетнего паренька.
– Мама, где ты пропадала? – вскричал он. – Мамуля и я очень переживали!
– Пойдем искупаемся? – предложила Эмили.
Они проплыли обычные два экрана, и ЛуК спросил, можно ли ему плыть дальше. Эмили на мгновение задумалась.
– Почему нет? – ответила она. – Ты так повзрослел.
И они поплыли дальше, пока не достигли конца океана.
– Как здесь покойно, – восхитился ЛуК.
– Да, здесь покойно, – согласилась Эмили.
– Мамочка, мне страшно, – заволновался ЛуК. – Боюсь, у меня кончились сердечки и я не смогу вернуться домой.
– Не беспокойся, малыш. Ты ненастоящий. Тебе не суждено умереть.
В тот памятный восьмой год, когда разразилась ужасная снежная буря и Эмили отправилась на поиски Дедал в Неизведанный край, она наткнулась на ранчо. Над воротами ранчо висели таблички: большая, заиндевелая от снега, «Укротитель коней» и поменьше «Уход за лошадьми: ковка, конеборство и прочая помощь всадникам и лошадям. Мне покорны любые кони». В тот раз Эмили, терзаясь страхом за загадочно исчезнувшую Дедал, проехала мимо.
Однако, порвав отношения с Дедал, она все чаще стала возвращаться мыслями к этому ранчо. Табличка «Укротитель коней» всколыхнула в ее душе смутные воспоминания: то ли о месте, где она побывала в детстве, то ли о сне, который ей когда-то привиделся. И в один из последних дней своего пребывания в Дружноземье Эмили решила разведать, что же скрывается за теми воротами. В любом случае она ничего не теряла: даже если бы вывеска оказалась всего-навсего заманчивой рекламой, Эмили, прежде чем навсегда оставить Дружноземье, просто подковала бы Пиксель.
Расстелив исполинскую карту, Эмили попыталась определить местонахождение ранчо, но ранчо на карте не оказалось, и Эмили долго петляла и блуждала туда-обратно по извилистым тропинкам, пока не нашла искомое и не въехала в ворота с последними лучами заходящего солнца.
Пиксель с Эмили на спине протрусила мимо фруктового сада, затем свернула на вымощенную брусчаткой дорожку и, прорысив мимо полей и длинного ряда стойл, добрела наконец до стоявшего на задворках домика с треугольной аркой, придававшей ему сходство с церковью. Эмили слезла с седла и позвонила в колокольчик. Дверь распахнулась, и на пороге возник мужчина в белой ковбойской шляпе. Он выглядел лет на шестьдесят, то есть значительно старше, чем большинство жителей Дружноземья. Ноги колесом и прямая спина выдавали в нем завзятого наездника. Из-под шляпы выбивался пышный клок темных с проседью волос. «Как же он похож на своего отца Рю», – подумала Эмили.
– Мое почтение, странница. – Неигровой персонаж приподнял шляпу. – Лошадка беспокоит?
Эмили сказала, что хочет подковать Пиксель, и немного поторговалась с владельцем ранчо, обсуждая материал для работы и цену. Когда они обо всем договорились, персонаж протянул Эмили руку, она же поцеловала его в щеку.
– Э, леди, таким манером вы цену не собьете, – пожурил он ее.
– Я очень тоскую по тебе, – прошептала она.
– Ну, право слово, мэм, вы меня в краску вгоняете.
– Какая часть «Илиады» у тебя самая любимая?
– Что такое «Илиада»?
Персонаж помолчал, снял шляпу и мгновение спустя, словно одержимый, разумом которого завладела иная его сущностная ипостась, продекламировал:
Первая подняла плач Андромаха, младая супруга,
Гектора мужеубийцы руками главу обнимая:
«Рано ты гибнешь, супруг мой цветущий, рано вдовою
В доме меня покидаешь! А сын, бессловесный младенец,
Сын, которому жизнь, злополучные, мы даровали!
Он не достигнет юности! ‹…›
Плач, несказанную горесть нанес ты родителям бедным,
Гектор! Но мне ты оставил стократ жесточайшие скорби!
С смертного ложа, увы! не простер ты руки мне любезной;
Слова не молвил заветного, слова, которое б вечно
Я поминала и ночи и дни, обливаясь слезами!»[14]
Персонаж поклонился и надел шляпу.
– Рада была повидаться, – вздохнула Эмили.
– Возвращайтесь, когда захотите, леди.
На самом деле эта беседа не принесла Эмили никакой радости. Впрочем, беседы с неигровыми персонажами для радости и не предназначались.
И все же, если бы не встреча с укротителем коней, Сэди, возможно, никогда не привела бы в порядок дела Эмили.
Возможность достойно покинуть игру придавала «Первопроходцам» неповторимую изюминку. Сэм терпеть не мог, когда пользователь (например, какой-нибудь оседлый житель Кленбурга) внезапно исчезал из города навсегда. Сэм понимал, что рано или поздно тому или иному кленбуржцу больше не захочется логиниться в игре. Ни одна самая расчудесная ММОРПГ не могла приковать к себе внимание пользователя навечно. Пользователи уходили: в иные миры, в другие вселенные других игр или даже в повседневную реальность. И тогда Сэм предложил им различные варианты выхода из