м, а игра – глубоким и эмоционально насыщенным аналогом «Анчартед» или «Путешествия».
– Но почему, – допытывалась Мари, – почему вы так и не написали третьего «Итиго»? Это же потрясающая игра! А вы – потрясающая команда!
Коллега Мари, мужчина в очках в зеленовато-голубой оправе, ответил за Сэма и Сэди:
– Полагаю, их увлекло написание других игр.
Сэди внимательно его оглядела: возможно, она ошиблась в первоначальных оценках – мужчина в очках выглядел их с Сэмом ровесником.
Если бы Сэди и Сэм позволили ReveJeux работать над третьим «Итиго», они стали бы выпускающими продюсерами, а игра – плодом совместных усилий двух компаний, где «Нечестным» в лице Сэма и Сэди отводилась бы второстепенная роль консультантов, а команде ReveJeux – ведущая роль разработчиков.
По окончании встречи Мари вручила им zip-накопитель с тестовой версией одного из уровней будущего «Итиго».
– Всего лишь проба пера, как вы понимаете, – извиняющимся тоном сказала она. – Но знайте: если вы удостоите меня чести разработать третьего «Итиго», я буду нянчиться с нашим героем, как с собственным малышом.
– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – спросил Сэм у Сэди, когда они ехали на такси к отелю. – Согласна доверить им разработку?
– Не знаю… У них солидная компания, и мне понравилась Мари и то, что она говорила. Да и Итиго в следующем году стукнет шестнадцать. Я понимаю, что игры защищены авторским правом и программисты должны получать одобрение авторов на создание продолжений, однако это так необычно – разрешать кому-то доделывать за тебя игру.
– Ну да, необычно, – кивнул Сэм.
– Надо все как следует взвесить. Идея может и выстрелить. Заодно под шумок третьего «Итиго» обновим и заново выпустим две первые части. Привлечем к ним новых игроков.
– Верно.
– Сэм, я умираю с голоду. Давай перекусим и все обмозгуем.
Поначалу беседа не клеилась: они столько лет не общались, что теперь с усилием подбирали слова и долго и томительно молчали, не зная, о чем говорить друг с другом.
– Слышал, ты занялась интерактивной литературой? Текстовыми играми? – спросил Сэм.
– О да. Ушла в них с головой, – рассмеялась Сэди. – Одна моя сокурсница, с которой мы посещали семинар Дова, создает игры в жанре визуальных романов и пытается продвинуть их на американском рынке. Я как-то случайно наскочила на нее, и она предложила стать ее консультантом. Ну, я и согласилась. Делаются они быстро, времени растекаться мыслию по древу нет, а это как раз то, что мне сейчас нужно. А ты над чем работаешь?
– Над игрой с дополненной реальностью. Сложная штука, но кто-то должен ею заниматься. Когда мы ее добьем, люди позабудут о других играх.
– Не зарекайся, – фыркнула Сэди. – В первую очередь люди выбирают игры из-за персонажей, а не из-за технологических примочек. Играл недавно во что-нибудь стоящее?
– В «Биошок – 2». Фантастически проработанный мир. Графика, звук, изысканный стиль, потрясающий игровой движок. А еще в отличный, как по мне, «Хэви рейн» и великолепнейший «Брейд». О, я просто изнывал от зависти, когда играл в эту игру. Как же мне хотелось, чтобы ее написали мы. Ты в нее играла?
– Нет, только собираюсь. С тех пор как я обзавелась ребятенком, у меня почти не осталось времени на игры. Наоми больше нравятся приставки и спортивные баталии. Порой я к ней присоединяюсь.
– У тебя есть ее фотография?
Сэди протянула ему телефон, и Сэм кивнул, уставившись на экран.
– Она очень похожа на Маркса. И на тебя.
– Как-то я привела ее на семинар, и студенты сказали, что она – это Итиго.
– Помнится, и обо мне так говорили, – улыбнулся Сэм. – А теперь уже нет. Я постарел.
– Тоже мне старик выискался.
– Старик не старик, а мне уже тридцать семь. Я старше всех в ReveJeux.
– Я тоже об этом подумала, – усмехнулась Сэди. – Только про себя.
– Еще не поздно, – сказал Сэм, когда они подошли к лифту. – Может, сыграем в тестовую версию третьего «Итиго»?
– А может, не надо?
– Надо, Сэди. Непременно. Мы в долгу перед Итиго.
Они вошли в номер Сэма. Сэм загрузил игру на свой ноутбук, и они прошли уровень – радушно, как некогда в детстве, передавая компьютер друг дружке.
Когда тестовая версия игры завершилась, экран заполнили цифровые аватары разработчиков ReveJeux, а также Сэма и Сэди.
– Неплохо, – подвел итог Сэм, закрывая крышку ноутбука, – особенно принимая во внимание, что это всего лишь наброски. Графика – на уровне. Звук – на уровне. Ребята свое дело знают. Придраться не к чему. Полагаю, у них действительно может получиться недурственная игра. Как считаешь?
– Так же, – кивнула Сэди, немного подумав. – Скучновато немного, но об этом судить рано. Игра не доделана, а мы, вероятно, не ее целевая аудитория.
– Наверное, ты права… Знаешь, о чем я думаю? О том, как все было просто с первым «Итиго». Мы кодили, как заведенные, – клац, клац, клац, клац. Как же легко создать произведение искусства, когда ты молод и ни о чем не имеешь никакого понятия.
– Верно, – улыбнулась Сэди. – Знание и опыт иногда все усложняют. Вот мы теперь знающие и опытные, а толку?
– Никакого, – расхохотался Сэм. – И ради чего мы страдали все эти годы?
– Возможно, ради иных наших ипостасей, которые не пишут компьютерные игры.
– И что же они тогда делают?
– Дружат… Живут!
– О да, я что-то слышал о подобных созданиях, – ухмыльнулся Сэм. – Они спокойно спят по ночам и не блуждают ежеминутно по воображаемым вселенным.
Сэди подошла к мини-бару, достала бутылочку минералки и налила воду в стакан. Сэм метнул на нее пристальный взгляд: опытный игрок распознает Лару Крофт и со спины по одной ее заплетенной косе.
– Попробовать, что ли? – насмешливо бросил он. – Пожить нормальной жизнью?
– Я так и живу, – пожала плечами Сэди. – Ничего интересного. Минералку будешь?
Сэм кивнул.
– Можно тебя кое о чем спросить? Уж сколько лет мучаюсь этим вопросом…
– Ну, началось.
– Почему мы так и не стали парой, Сэди?
Сэди присела на кровать к Сэму и ласково заглянула ему в лицо.
– Но мы стали парой, Сэм, уж тебе ли об этом не знать. И честно тебе признаюсь: ты – моя лучшая половина.
– Но почему мы не сошлись друг с другом, как ты сошлась с Марксом или Довом?
– Неужели ты и вправду не понимаешь, Сэм? – Сэди посмотрела Сэму в глаза. – Заниматься с кем-то любовью – довольно обыденно. А вот работать с кем-то с любовью – незабываемо. Желание работать с тобой пересилило во мне желание сделаться твоей возлюбленной. Потому что встретить в жизни классного напарника – величайшая редкость.
– А я-то думал, поначалу тебя отталкивала моя бедность, а когда я разбогател – моя полуазиатская кровь и искалеченная нога.
– Сэм, как ты смел обо мне так отвратительно думать? У тебя не голова, а рассадник для тараканов!
– Да уж, тараканов у меня хватает, – вздохнул Сэм, виновато разглядывая свои руки.
– Слушай, – примирительно сказала Сэди, – я ничуточки не устала. Вот что значит – сплавить на сторону ребенка. Может, прогуляемся?
– С удовольствием.
Из отеля, располагавшегося на площади Колумба, они двинулись к центру, в Верхний Вест-Сайд. Близившийся к концу март пробирал до костей холодом, однако в воздухе витал свежий запах грядущей весны.
– Мы тут жили с мамой, – произнес Сэм.
– Тогда, когда мы не знали друг друга, – подхватила Сэди.
– Ага. Подумать только – было время, когда мы не знали друг друга. Невероятно. Я тебе рассказывал, почему моя мама сбежала из Нью-Йорка?
– По-моему, нет.
– Как-то мы шли с ней по улице, и прямо перед нами – шлеп! – рухнула женщина. Она бросилась с балкона.
– Она умерла?
– Да, умерла. Моя мама убеждала меня в обратном, но я все равно догадался. Призрак той женщины потом лет десять преследовал меня в кошмарных снах.
– Ты никогда мне об этом не говорил, а я-то воображала, что слышала все твои истории.
– Не все. Я многое утаил от тебя.
– Зачем?
– Затем, полагаю, чтобы не давить на жалость.
– Как странно, что ты об этом упомянул. Мои студенты только и делают, что давят на жалость, похваляясь пережитыми страданиями, словно боевыми наградами. Их поколение ни от кого ничего не скрывает. Мои студенты постоянно мусолят свои психологические травмы, объясняя, в какой мере те находят отражение в создаваемых ими играх. Господи боже, да они просто упиваются своей болью, своими переживаниями! Только не думай, что я над ними стебусь. Ну да, немного стебусь, но только немного. Они разительно отличаются от нас. Они более требовательны к себе и другим, они категорически не приемлют расизма и сексизма – всего того, с чем я смирялась и покорно жила многие годы. С другой стороны, они настолько серьезны, что, кажется, напрочь лишены чувства юмора. Господи, до чего я докатилась? Я же сама ненавижу людей, которые поносят подрастающее поколение, и вот дую в ту же дудку. Глупость какая. Все мы, старики, одним миром мазаны.
– И как же они справляются со своими замусоленными психологическими травмами? – хмыкнул Сэм.
– Да никак, – отмахнулась Сэди. – Полагаю, им и нужды нет с ними справляться. Кто их разберет… – Сэди помолчала. – Знаешь, начав обучать студентов, я поняла, что нам с тобой крупно повезло. Нам посчастливилось родиться именно тогда, когда мы родились.
– Что-то не догоняю.
– Смотри: родись мы несколько раньше – и вряд ли с такой легкостью написали б игру. Получить свободный доступ к компьютеру и то стало бы для нас настоящей проблемой. А затем нам пришлось бы скидывать игру на целую кучу дискет, засовывать их в пакетик на молнии и самостоятельно развозить по торговым точкам. А родись мы чуть позднее, в эпоху повального интернета и разнообразных средств разработки, игровую индустрию уже заполонили бы навороченные игры и суперпрофессиональные программисты. Мы попросту не смогли бы с ними тягаться. Не имея ни гроша за душой, мы ни за что не написали бы игру, которой заинтересовалась бы компания типа «Опуса». И, не будучи японцами, мы не осмелились бы придать