– Да, ты мне нравишься. Кхм… Я уже говорил это, – сказал он и с вызовом посмотрел на меня, заставив отвернуться.
– О’кей. Я подумаю об этом, когда в старости буду раскачиваться в плетеном кресле.
– О чем ты подумаешь? – раздался неожиданно голос Натана. Он улыбался своей обворожительной улыбкой, которая делала его сногсшибательно красивым, хотя его глаза говорили о том, что он очень устал от этого ярлыка. Его голубая рубашка была застегнута наперекос, как у малыша, а рукава по локоть закатаны, обнажая волоски на руках.
Том чуть не поперхнулся рогаликом от неожиданности, но у него это выглядело естественно, он был отличным актером. Я же с открытым ртом и затуманенным взглядом, скорее всего, представляла собой не самую сексуальную особь женского пола, которая распустила слюни не на еду, а на мужчину.
– Я что, помешал? – почесав небритый подбородок, спросил Коул.
– Нет! – тут же ответили мы с Томом.
– Отлично, – сказал он, присаживаясь за стол и при этом придерживая свой вес изящными длинными пальцами. – Есть сегодня будем? Я руки помыл.
– Да, – ответила я, отводя взгляд от намытых рук.
Взяв тарелки со стола, чтобы положить на них фасоль и стейк, я спиной почувствовала, как две пары глаз неустанно следят за мной, не пропуская ни одного движения.
Стояла напряженная тишина, и мне казалось, что воздух становился слишком густым, таким, что невозможно было дышать. Хотелось сбежать и больше никогда никого не видеть. Джонатана, потому что он не видит, что чувствую я, а Тома… Тома, потому что я не хочу видеть, что чувствует он.
– Нат, – наконец заговорил Том. – Ты, случайно, не видел, с кем вчера целовалась Стася?
Только не это! Зачем он это делает?
Тарелка выпала у меня из рук, громыхнув по столешнице. Я задержала дыхание, опасаясь повернуться и посмотреть на них. Как в замедленной съемке, я растерянно заполнила тарелки едой и поставила перед Коулом его фасоль и стейк, поймав на себе взгляд из-под ресниц.
– Ты что, не помнишь? – произнес он, нахмурившись.
Я тут же отвернулась, взяв тарелку Тома.
– Может, это ты ее поцеловал? – иронизировал Том и сам смеялся своей шутке, отщипывая кусочки от второго рогалика.
Натан молча жевал только что отрезанный кусок хорошо прожаренного стейка и не торопился отвечать.
– Это вряд ли, – сказала утвердительно я. – Если б этот поцелуй подарил мне Джонатан, я бы его, без сомнения, помнила. Это он имеет способность все забывать.
«Ведь я так часто об этом мечтала!» – эти слова я произнесла про себя.
Натан, кажется, поперхнулся. Конечно, болтаю всякую ерунду, портя аппетит.
– Что вы на меня так смотрите? – заметил он, продолжая есть. – Это был не я. Хотя, если бы был я, ты бы тоже это не помнила. Я не мастер в таких делах.
Я посмотрела ему в глаза и понимающе улыбнулась. Потом присела за стол и тоже стала ковыряться в тарелке. В разговоре повисла неловкая пауза, и я решила ее заполнить, высказав мысль, которая пришла мне в голову:
– Может, я поцеловала бармена?
Коул со скрипом отодвинул стул, встал из-за стола и открыл холодильник. Том все это время пристально следил за ним, не обращая внимания на то, что я слежу, в свою очередь, за Томом.
Отчего-то мое шестое чувство подсказывало мне, что эти ребята что-то знают, только мне ничего не говорят, чтобы не расстраивать. Боже мой, почему я этого не помню?! Я так злилась на себя и на этот противный виски, когда Коул заговорил вновь:
– Тогда почему тебе не предположить, что ты целовалась с парнем, который тебе кричал, что ты классно танцуешь стриптиз?
Я уставилась на Джонатана, не понимая, зачем он это сейчас говорит.
– Нет. Я лучше буду думать, что поцеловала бармена. Он хотя бы был симпатичный, – ехидно заметила я.
– Тогда уж таксиста, – вставил он, наливая сок в стакан и поворачиваясь к нам лицом. – Ты ему хотя бы песни пела и в любви признавалась.
И он ухмыльнулся, чем очень меня разозлил:
– Я вспомнила. Я целовала унитаз. Он был белый и холодный. Поэтому я его и не запомнила.
На этом я закончила ужин и ушла в комнату, оставив мужчин наедине с их глупыми предположениями и не менее глупыми играми.
Самой мне было не до игр, потому что теперь я была обижена на весь мир, а не только на себя.
Глава 14Самовлюбленный эгоист
В сердцах кому-нибудь грубя,
ужасно вероятно
однажды выйти из себя
и не войти обратно.
Обида. Часто мы не замечаем того, что никто нас не обижает, мы сами обижаемся на что-то. Нам кажется, что тон произнесенных слов не тот или само слово неуместно, но ведь человек, который его произносит, зачастую даже не представляет, что мог этим задеть другого.
Скоро я уеду из Лондона, из этого дома, из жизни Джонатана, но он, видимо, решил испортить мне эти последние деньки. Уже два дня после той сцены в кухне между нами только сухие и бездушные «привет» и «пока». И главное, я никак не могла понять, что пошло не так, почему вдруг ниточка, которая, как мне показалось, связала нас еще на концерте Лиззи и там, в сугробе возле дома, внезапно не просто порвалась, а исчезла. И Коул так занят, все время куда-то спешит, что у меня нет возможности просто припереть его к стенке и спросить, что не так.
Вчера мы коротали день с Лиззи, она развлекала меня, потому что до дня Х, дня закрытия дела о наезде, мне нужно было чем-то заняться, а не сидеть и таращиться в телевизор. Ведь я была в Лондоне, возможно, в последний раз.
Мы ездили в Сохо, гуляли в Китайском квартале, а сегодня она предложила прогуляться к Тауэру, потому что, по ее словам, я «непременно должна его посетить, чтобы составить правильное впечатление о старинном английском городе».
Услышав звонок в дверь, я заторопилась, складывая в сумку все необходимое, и уже ступила на лестницу, когда услышала голоса. Джонатан открыл дверь и просил Лиззи задержаться и о чем-то поговорить.
– Нат, поговорим в другой раз, – уговаривала она его.
– Лиз, я не так часто прошу тебя о чем-то, – настаивал ее брат.
– Мы со Стейси торопимся. Где она, кстати?
– Понятия не имею! – фыркнул Джонатан.
– Всем привет, – почти столкнувшись с ним, прощебетала я.
– Привет, – буркнул в ответ парень, поднимаясь по лестнице.
– Привет, милая, – заулыбалась Лиз. – Готова?
– Да… – неуверенно произнесла я, поглядывая вверх, куда ушел Коул.
Мне очень хотелось обсудить поведение Коула с Лиззи, но я знала, что она проболтается и расскажет ему о нашем разговоре, а он в ответ набросится на меня или скажет, что я слишком много о себе думаю, дело вообще не во мне. Поэтому я помалкивала, задумываясь о том, что лучше бы я никогда не узнала, какой на самом деле Джонатан Коул.
Может быть, Клер права, и Натан так сильно устает на съемках, что ему не до разговоров со мной? Кто я? Всего лишь девушка, которую сшибла машиной его мама. Хотелось взвыть от этого всего. Или побыстрее решить все проблемы, помочь маме Коула и убраться домой, лишь бы не чувствовать себя так, как сейчас.
И тут, забираясь в такси, я ухватила гениальную мысль за хвост. Мне нужно поговорить с Томом. Конечно, я не уверена в том, что он мне что-то расскажет, как вышло с поцелуем, но, может, хотя бы намекнет. Только бы не запутал еще больше. Но это было не так важно, поэтому эти мысли грели меня целый день, пока мы мерзли с Лиззи, прогуливаясь по лабиринтам замка. И когда Том позвонил и пригласил на фильм, я, не раздумывая, согласилась составить ему компанию в ближайшие дни, чтобы хоть что-то у него выведать.
На следующий день мы с Клер собирались в инспекцию по дорожному движению, чтобы окончательно закрыть вопрос с наездом, где я не претендовала ни на какие компенсации, хотя они бы мне не помешали. Но я и так считала, что вытянула счастливый билет, проживая в доме Коулов, общаясь с их семьей и самим мистером Суперзвездой. Хотя в последние дни я чувствовала неуверенность в том, что рада этому факту. Натан ночевал дома, я это знала, но так и не видела его с утра, слышала только шаги до ванной комнаты и обратно.
– Подожди секунду, – попросила Клер, когда я в верхней одежде ждала ее в холле. Миссис Коул скрылась в кухне, и я слышала, как застучали створки ящичков.
– Мама?! – тут же раздался голос Натана сверху, на лестнице.
– Привет.
Он всего лишь кивнул в ответ, когда спустился в холл.
– Она на кухне, – не обращая внимания на его молчание, пояснила я.
И Коул прошел мимо, распространяя вокруг приятный аромат и неприятную ауру недовольного вида.
– Мам? – донеслось из кухни. – Мне нужно пришить пуговицу к рубашке, не могла бы ты…
– О, милый, а другой у тебя нет? С пуговицами? – остановила его Клер.
Когда они вышли из кухни, у нее в руках оказалась та самая злосчастная рубашка – голубая, с какой-то вышивкой на кармане.
– Я хотел надеть именно эту, – настаивал Натан.
– Нат, мы опаздываем в инспекцию. Дорогой, надень что-то другое, – укоризненно произнесла она.
Косой взгляд Коула просто вымораживал, хотя я ни в чем не провинилась. Неизвестно еще, кто мог ему оторвать эту злосчастную пуговицу, может, именно этот человек и настроение ему испортил.
– Отличного дня, – взбегая наверх, недовольно бросил он.
– Сынок, надень серую рубашку. С ней все в порядке! – прокричала ему Клер, но его уже не было слышно. Только дверь в комнату громко хлопнула, заставляя вздрогнуть.
– Пойдем, – позвала Клер. – Разберется, уже не маленький.
– Но… – начала я.
– Скорее, Стася. Мы уже опаздываем.
В инспекцию мы не опоздали, даже еще сидели и ожидали своей очереди около получаса, в этом плане все государственные службы очень похожи. День пролетел незаметно. Вообще в Лондоне все дни слишком быстро заканчивались. Хотелось продлить мое незапланированное путешествие, но я знала, что часики тикают, время заканчивается, и моя карета скоро превратится в тыкву. Не реально, конечно, но почти все так и должно было быть. Принц останется в своей стране, я улечу, и все закончится, даже не начавшись. Такова жизнь.