Но жизнь настолько реальна, что пребывать в своих глупых мечтах, выдумывать то, как все могло бы сложиться, и представлять все в красках, зачастую оказывается несусветной глупостью, миражом, который развеять можно за несколько минут.
И все же я согласилась ехать в Англию, туда, где много тусовок и знакомых Тома, туда, где живет семья Коула, но не сам он. Туда, где жизнь моя скоро вновь перевернется на сто восемьдесят градусов.
– О чем задумалась? – окликнула Надя и плюхнулась на диванчик напротив меня. Ее рыжие кудряшки были заколоты невидимками, а строгие зеленые глаза изучали мое лицо. Она открыла сумочку, достала сигареты и прикурила.
– Какие думы бороздят эту светлую голову? – чуть улыбнувшись, повторила она.
– Разные, – отшутилась я и посмотрела в окно.
– Ладно. Другой вопрос. Почему мы не готовимся к премьере? Почему мы здесь? – не получив определенного ответа на первый вопрос, Надя перешла к самому главному.
Струйка дыма направлялась в сторону, но до меня все равно доходил запах сигареты, от чего я морщила нос.
– Потому что мы никуда не идем, – разочарованно ответила я.
– Нормально, – скривив губы, бросила она. – И что нам мешает?
Я звучно вздохнула:
– Том.
Надюха подозвала рукой официанта и заказала по бокалу коньяка. Потом развернулась ко мне, выпустила в потолок дым и выдала:
– Правильно делает твой Том. Чует он, что жареным пахнет. – Она опять затянулась сигаретой и выпустила дым. – Нравится он мне. Твой кумир – нет, а вот Том нравится. Все у него правильно. И если уж у вас все серьезно закрутилось, то не стоит предаваться пустым мечтам, которые могут все испортить. Я доходчиво объясняю?
– Да, – растерянно отозвалась я, потому что и сама все понимала, не согласиться было сложно.
Звучало все так логично и правильно, что хоть плачь, потому что от всей этой логичности совсем не становилось легче, а только тяжелее на сердце и в душе. Я комкала в руках бумажную салфетку и боролась с мыслями и подступавшими слезами.
– Только вот не надо этих мокрых глаз, – сухо обрубила меня подруга. – Тебе скоро двадцать два. Прошу тебя… смотри на жизнь реальней, хватит витаний в облаках, этот журавль не для тебя. И не надо вспоминать слова сестры, может быть, она просто хотела поддержать брата, подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты его простила и написала. Так сказать, груз ответственности с него сняла. А может, какой-нибудь его агент переживает, что ты все-таки сболтнешь лишнего и расскажешь желтой газетенке, что Коул, всеми любимый красавец, просто козел. Выгнал бедную девушку зимой на улицу. Это ты только такая глупая. А я бы пошла и рассказала обо всем какому-нибудь журналюге, мне бы за это еще и заплатили.
– Надя! Ты заткнешься?! – не выдержала я. – Позволь мне самой решать, что хорошо, а что плохо!
Мне хотелось показать, какая я сильная, и этот взрыв эмоций должен был помочь вызвать злость, но получалось, что все, что она говорила, могло быть правдой, поэтому предательская слеза уже катилась по щеке.
– Я-то заткнусь, – парировала она. – Вот только ты мучаешь себя изо дня в день. Это что за мазохизм такой? Или тебе нравится? Ты получаешь от этого всего вселенское удовольствие?
– Прекрати… – Я закрыла лицо, чтобы никто не слышал и не видел моих слез.
Подруга перебралась на стул рядом со мной и обхватила за плечи. Сладкий запах ее парфюма в мгновение окутал меня своим знакомым ароматом.
– Стася, солнышко! Ты сама понимаешь, что я говорю тебе правду. Оттого и плачешь, – утешала, как могла, она. – Смирись с тем, что твоя судьба – это Том, ты не зря ездила в Англию. Он твой принц, он тот, кто сможет сделать тебя счастливой. Да лучше твоего Коула в сто раз, он борется за свое счастье. Борется всеми известными ему способами. А тот…
Я только кивала. Все правильно, правильно до отчаяния.
Я взяла бокал с коньяком, который принес официант, и залпом осушила его. Приятная горечь обожгла горло и на секунду заглушила боль в груди. Я подняла глаза на Надюху, она по-матерински прижала меня к себе, и я ответила на ее объятия, прошептав в ответ:
– Ты права. Мы никуда не пойдем. Мы сильные. Мы со всем справимся.
В день премьеры я отключила телефон, чтобы никого не слышать и не видеть. И все же за день до этого ничто не могло мне помешать рассматривать новые и старые фото Джонатана Коула на сайтах про селебрити. Уверяла себя, что просто хочу знать, как проходит премьера в других городах, как он добрался до России. Хотя знала, что на телефон будут приходить сообщения, как только он окажется здесь.
В Лос-Анджелесе он говорил какие-то глупости о съемках, смеялся, как всегда, над собой и своими косяками при работе над фильмом. Может быть, именно это и подкупало меня каждый раз. Он не строил из себя звезду, мог смеяться над собой, и юмор всегда и везде помогал ему побороть свои страхи. А может быть, я просто поддалась всеобщей истерии?
Следующая новость разбила мне сердце. Джонатан и Скарлетт названы парой года по версии какой-то крутой премии от MTV. Их награждали, они подшучивали друг над другом на сцене, а в комментариях к новости многие писали о том, что верят в их любовь. Хотелось задушить Скарлетт.
Решила найти новости в день его рождения. День рождения, когда я прислала эту эсэмэску, с которой и начинались все ссоры с Томом, что он делал в этот день?
Быстро пробежавшись по заголовкам, я наткнулась на фото: «Джонатан Коул свой ДР провел на съемках нового фильма. Но весь уик-энд он отрывался в загородном прибрежном отеле со своей партнершей, роман с которой ему приписывают. Скарлетт и Джонатан отлично смотрятся вместе. Загорелые и счастливые».
Я с силой захлопнула крышку ноутбука, понимая, что где-то внутри опять что-то оборвалось.
И теперь, проревев полночи и пытаясь занять себя хоть чем-то, чтобы не думать о Скарлетт и Коуле, я пялилась в телевизор. Обнимая мишку, смотря дурацкий сериал про «Папиных дочек» и думая о том, как все просто там, на голубом экране, и как все сложно здесь. Сложно здесь, на этом диване с кружкой кофе в руках и в растянутой толстовке, не думать о том, что парень, который тебе нравится, уже в твоем городе, где-то сейчас ходит, а ты здесь одна.
Время текло не то чтобы медленно, но и не быстро. Я переключала каналы, переключала внимание, но все равно каждый раз возвращалась то к словам Лиззи, то к мыслям относительно всего этого, то к словам Тома о том, что он прекрасно видел то, что Коул мне нравится, то к тому, что мог думать сам Натан по этому поводу.
В дверь позвонили, я никого не ждала, поэтому просто глянула на будильник, где стрелки застыли, разделив циферблат пополам. Шесть вечера. Возможно, Надюха решила проведать меня, опять не могла дозвониться и решила приехать. Могли и к Тамаре Петровне завалиться приятельницы, оказалось, что у нее есть подруги, на которых она тоже рычала. Но Злыдня сама сегодня куда-то ушла, так что мне пришлось плестись к двери, чтобы выяснить, кому кто-то из нас понадобился.
– Кто? – громко через дверь спросила я.
– Водитель, – послышался мужской голос.
– Какой еще водитель? – недоуменно поинтересовалась я.
– Меня прислал менеджер из «Пушкинского». Там сегодня премьера какого-то блокбастера. Мне сказали забрать по этому адресу Щербакову Анастасию. Она дома? – недовольно отбарабанили речь с той стороны.
Я прижалась спиной к двери и, не в силах произнести ни слова, обняла мишку, с которым пришла сюда.
– Скажите ей, – продолжал водитель, – если она не поедет, то подведет очень много людей. И какого-то там самого главного актера.
– Это он вам сказал? – наконец опомнилась я.
– Нет. Мой менеджер, – более расслабленно отвечал он, и его бас разносился по подъезду. – Не знаю, что это за звезда такая, которая живет в таких обшарпанных трущобах и не отвечает на телефонные звонки, но за ней прислали «Мерседес» с водителем и шампанским.
«Черт! Джонатан, зачем тебе все это?»
– Подождите минутку, я сейчас у нее спрошу! – крикнула я типу за дверью.
– Вы спросите, но я буду ждать в машине. В любом случае без нее мне сказали не возвращаться. Так что пожалеет пусть меня, работа-то хорошая, не считая таких вот косяков, – ответил он, и за дверью послышался звук шагов, которые постепенно удалялись.
Я вернулась в комнату и стала шарить на столе, разыскивая мобильник, который, конечно, был отключен. Измеряя комнату огромными шагами от окна до двери, я ждала, пока он покажет признаки жизни, чтобы вызвать единственно нужный мне сейчас номер. Поэтому, как только экран высветил имя «Надюха», я нажала на вызов и стала слушать гудки.
– Да? – раздалось в трубке.
– Надя! – истерила я. – Он прислал за мной машину. Что делать? Водитель сказал, будет ждать до упора, иначе его уволят.
Когда ты вдруг попадаешь на «ярмарку тщеславия» и понимаешь, что здесь у всех скулы сводит от непрекращающихся улыбок и льстивых замечаний по поводу настроения, нарядов и внешности, кажется, что это какой-то бестиарий, наполненный уродами разного калибра. И вроде бы ты должен задуматься над тем, что человек, в котором ты хочешь видеть только хорошее, может быть одним из этих уродов, но каждый раз одергиваешь себя, напоминая, что внешность и первый взгляд обманчивы.
Огромный зал кинотеатра «Пушкинский» был заполнен битком, здесь присутствовали не только критики, любители кино, но и звезды шоубиза. После небольшого разогрева шампанским и тарталетками с икрой зал начал заполняться ценителями кинематографа. Стоял оживленный шум, все переговаривались, ожидая появления главных героев и режиссера, которые должны были немного рассказать о фильме.
Мы с Надей чувствовали себя неуютно, занимая места в третьем ряду вместе с четой Дюжевых с одной стороны и Леной Лениной с другой. Подруга что-то все время болтала мне на ухо, но я так нервничала, что постоянно отвечала ей невпопад, поэтому она просто взяла меня за рук