– Это просто игра, – прошептал он мне в макушку, чему-то ухмыляясь.
Я не могла противостоять его интимным прикосновениям, хотя, конечно, ничего лишнего он себе не позволял, но я все чувствовала и так. Я отчаянно боялась, что не смогу противостоять, поэтому, сделав шаг, вывернулась из его рук и отошла к стене, чтобы видеть глаза и его самого. Коул улыбался чему-то, а мне, в общем-то, было не до шуток.
– Игра?! – переспросила я, облизывая пересохшие губы. – Тогда зачем ты приходил ко мне и разговаривал о ваших отношениях? Зачем выворачивал передо мной душу? Зачем просил совета? Почему Скарлетт была у вас на Рождество? Это что, тоже все игра? А твой день рождения и ваша прогулка по пляжу? Все ложь? Все игра?! – повышая голос, раздражалась я.
Он опустил руки и повернулся ко мне, все еще стоя у окна, потом посмотрел через стекло на что-то, втиснул руки в карманы узких брюк и нашел мои глаза.
– Это все глупо… и сложно. Но это часть моей жизни.
Присев на край стола напротив меня, Джонатан еще раз встретился со мной взглядом, потом опустил голову, лишь тяжко вздыхая. Потом вдруг хлопнул себя по ногам, потер лицо руками и начал говорить:
– Я надеюсь, ты меня поймешь.
Пожав плечами, я кивнула в знак согласия, заинтригованная тем, что предшествовало объяснению.
– Тот разговор, тогда у нас… понимаешь?.. Это была… как сказать… – он потер переносицу. – Проверка.
«Проверка? Что еще за проверка?»
– Только не злись, – просил он. – Понимаешь, когда ты появилась у нас, выглядело это странно. Попала под машину, где автомобили едут максимум со скоростью сорок километров в час. Да не к простому человеку, а к моей маме. Согласилась притащиться к незнакомцам справлять Рождество, хотя я знаю, что в России этот праздник справляют позже, тоже не совсем обычное занятие для иностранки. Как-то неадекватно реагировала на то, когда узнала, кто мои родители, и потом при встрече со мной. Отключилась перед ужином, ну и…
Он развел руки и слегка улыбнулся, казалось, что он сконфужен, открывая причины.
– Ночью ты пробралась в мою комнату непонятно с какими намерениями. Не пожелала, между прочим, залезть ко мне в постель… – усмехнулся он. – В общем, тогда я позвонил своему менеджеру и рассказал ему обо всем.
Джонатан не отпускал мой взгляд, а я не в силах была прервать эту связь, стараясь уловить суть. Я стояла напротив, прислонившись спиной к стене и, все так же сложив руки на груди, смотрела на него.
– Ник сказал, что все это странно, то есть он согласился со мной, что ты могла не случайно попасть в мой дом. Знаешь, со Скарлетт так было.
Я прищурилась, понимая, к чему он клонит.
– Ник предложил проверить тебя. Где ты работаешь, твои социальные сети, последние фото, все такое, понимаешь?
– Но там ничего не было. – Я зажала зубами нижнюю губу, пытаясь откусить кусочек сухой кожи с нее.
– Не было. Там был Лондон, восторги и ничего про нас и про меня.
– Это удивило? – Если бы он только знал, как я сейчас сердилась.
– Да, – у него сорвался голос. – Потом ты опять приехала, разрешить ситуацию с машиной никак не получалось без тебя.
– Даже деньги не помогли?
– Нет.
– Пожалуйста, не злись, прости, прости меня. Понимаешь, у Скар вышла неприятная ситуация, она познакомилась с парнем в баре, они несколько дней встречались, завязались отношения, а потом он пропал. И через неделю вышла статья в одном из желтых изданий. Фото и статью начали репостить другие СМИ. Это был кошмар для нее. Часть ее жизни была предана огласке. Ее интимная часть.
Закрыв глаза, я помотала головой, прогоняя все свои надежды, ругая себя за глупость и вот эти вот мурашки, которые топтали меня несколько минут назад. Коул опустил глаза, чувствуя стыд. Если у актеров вообще есть такие чувства.
– И?
– Тогда я решил с тобой поговорить, пришел к тебе, но что я мог предъявить? – желваки на его скулах напряглись.
– Ты меня поцеловал, Натан! – вырвалось у меня.
– Прости. Я не знаю, что я хотел доказать. Пытался вывести тебя из равновесия или хотел, чтобы ты быстрее слила всю информацию куда-то в прессу. Чтобы это все закончилось и никому не принесло боли. – Он вскочил, говоря последние слова.
– И ты ответил на мой поцелуй, – напомнила я. – Это был ты, я вспомнила.
– Я… – ответил Коул, отвернувшись к окну. Он спрятал ладони в карманах, все еще не смотря на меня. Я видела только, как кадык то взлетает вверх, то опускается вниз.
– Что?
– Я продолжал играть свою роль. Понимаешь, Ник запаниковал, он решил…
– Играть свою роль?!
– Выслушай до конца. Он решил, что вдруг это все намного сложнее. У нас контракты, обязательства. И можно, конечно, не думать о них, но иногда бывает так, что ты летишь вниз слишком быстро, и никто уже не сможет помочь. Команда фильма решила…
– Играть… – повторила с горечью я его слова и закрыла руками лицо, стараясь не расплакаться. – И поэтому ты устроил этот концерт, выгнав меня?
– Нет. Отчасти. Я запутался, нужно было прекратить все это. Ты втерлась в доверие к моей матери, к сестре. Ты запутала нас всех.
– Ты сказал Лиззи, что тот поцелуй что-то значил.
– Что я еще ей должен был сказать? Правду? Что я нервнобольной психопат, ожидающий подвоха от каждого человека?! Что из-за этого я подвергаюсь паническим атакам?
– Правду, Натан. Ты должен был сказать им правду. А ты заигрался…
– Я всего лишь хотел уберечь свою семью! – Его взгляд горел. Он действительно был готов на все ради своих близких. Жаль, я к ним не относилась.
Я стерла слезы со щек.
– Отлично. Все будет отлично. Просто скажи, для чего тогда все это сейчас?
– Я не знаю, – безысходно ответил он.
– А кто знает? – психанула я, поднимая с пола сумку, которая упала во время разговора. – Или проверка еще не окончена?
– Хватит, Стася! – крикнул он. – Мне тоже тяжело. Я не железный…
Я на минуту остановилась и уставилась на него.
– Тебе тяжело? Из-за чего? Скажи. Давай… скажи. Я не выгоняла тебя из дома. Не строчила сообщения. Не присылала к тебе Тома… Надеюсь, Том – это не проверка? – бросила я.
– Нет. Том – это Том. Он сам по себе, – ответил раздраженно Коул.
– Слава богу, – выдохнула я. – Потому что, знаешь, даже если он играет, он хотя бы знает, ради чего все это. Он хотя бы говорит мне, что чувствует и чего хочет.
– У вас все серьезно? – Его голос надломился, но я не могла понять почему. Может быть, он опять переживал, что я слишком близко к нему подбираюсь. Что теперь это его лучший друг?
– Что ты имеешь в виду? Сплю ли я с ним? – Я перевела дыхание, собираясь сказать то, что вертелось на языке, но не успела.
– Черт! Стася! Я должен… – Он подлетел ко мне в два шага, но я выставила руку, делая шаг назад.
– Нет. Не надо, – попросила я. – Спасибо за все. Спасибо за то, что они наконец слетели.
Коул непонимающе мотнул головой.
– Розовые очки, Джонатан, они слетели. Теперь я вижу, кто ты на самом деле. Теперь я вижу намного лучше. И я рада, что надежды, которые я лелеяла, рухнули. Теперь я буду…
– Нет, ты ничего не поняла, я… – Он подался вперед, собираясь продолжить, но тут же почему-то отступил.
Я ждала, что он скажет, ждала из последних сил того, что он мог бы мне сказать. Но услышала лишь:
– Я продажный актер, ты права. Я все упустил.
– Прощай, Натан, – выдавила я, прощаясь со всем, что меня держало здесь, рядом с ним, оставляя растоптанными у его ног любовь, мечту и надежду.
– До свидания, – ответил он, пытаясь не отпускать моего взгляда. Но я нарочно отвернулась, чтобы не видеть его больше, забыть все, что произошло в этой комнате.
Когда я закрыла дверь, выйдя в коридор, вздрогнула от звука, раздавшегося внутри покинутой комнаты. Там что-то грохнуло, а потом упало. И я наделась, что это была совесть Коула, которая у него еще, кажется, осталась.
За стенами кинотеатра меня ждал ливень, который оплакивал оставшиеся там чувства, я достала наушники, включила плеер и осталась наедине с The Weekend «Call out my name», ступая по лужам.
Глава 6Ох уж это небо Лондона…
Хотя и сладостен азарт
По сразу двум идти дорогам,
Нельзя одной колодой карт
Играть и с дьяволом, и с Богом.
Даже такой сильный ливень не смог разогнать поклонниц с аллеи перед кинотеатром. Возле каждой лавочки толпились кучки девчонок, надеющихся на то, что их кумир выйдет к ним хоть на минутку. Они с надеждой смотрели на главный вход и ждали, но там была только я. Дождь смывал слезы, а ветер развеивал разгоряченные мысли. Наверное, я парила на грани, но чувствовала облегчение от того, что теперь могла свободно строить отношения с Томом. Что-то там внутри разбилось или треснуло, оставляя после себя пустоту, а может быть, просто свободное место для чего-то нового и хорошего.
Я пыталась заглушить мысли музыкой, но все равно думала о том, как он говорил, подозревал, защищал семью… Дождь хлестал меня по щекам, зонта не было, хотелось хоть как-то себя пожалеть и оправдать его. Я пыталась убедить себя в том, что здесь не на что обижаться, но, каждый раз прокручивая разговор, готова была сжиматься от боли, причиненной им.
Отчасти я понимала, что это, жить вот так, когда каждый твой шаг отслеживается, а поклонники все могут отдать за то, чтобы прикоснуться к звезде. Даже эти девочки возле кинотеатра совершенно не обращают внимания на дождь, а ведь всего лишь что они могли получить в ответ – росчерк на открытке или смазанное фото в телефоне. Но и он всегда настороже, отсутствие доверия к незнакомцам, отсутствие доверия вообще. Что это за жизнь?
Я хотела большего, хотела всего Коула и его сердце в придачу, но, как он и сказал, падать больно, разочаровываться больно, возможно, даже больнее, чем любить безответно.