– Да, – ответила я, встречаясь с ним взглядом.
– Я попросил его открыть тебе глаза.
– Открыть глаза на что, Том? – уронив голову на руки, я не знала, что и думать.
– Детка, я же люблю тебя…
Я молча смотрела на него в ответ, когда он продолжил монолог:
– Но иногда мы сидим с тобой рядом или лежим в одной постели, и я не чувствую тебя, я не вижу, что ты со мной. Мне кажется, что ты думаешь о чем-то другом, ты где-то далеко. А когда ты встретила Джонатана у нас дома и потом в пабе…
Я опустила глаза.
– Я не упрекаю тебя. Возможно, ты была им слишком увлечена как актером. Но ведь у нас все было хорошо? Ты была счастлива, я был счастлив? Ведь так? – Он обращался ко мне. Я подняла глаза и кивнула. – А после этой встречи. Да что говорить, после премьеры я сразу почувствовал, что что-то изменилось.
– Том… – Я откашлялась. – Меня волнует обещание.
Он протер лицо руками и зачесал назад сырые волосы.
– Он обещал поговорить и помочь одуматься. Он не хочет разбивать нашу пару всего лишь из-за того, что ты видишь в нем одного из героев его фильмов. Скоро он уедет на другой континент на съемки, и ты успокоишься. Мы будем счастливы опять. Как раньше. Все будет хорошо…
Я встала, пытаясь справиться с эмоциями, которые нахлынули, но чувствовала, как задрожали губы.
– Детка… – Том вылез и мокрый прижал меня к себе. – Я люблю тебя. Я никому тебя не отдам. У нас все будет хорошо. Обещаю.
– А Коул? – спросила я, ничего не видя сквозь пелену слез, которые застилали глаза.
– Натан… – задумчиво произнес Том, будто еще соображая, что мне надо сказать.
– Говори, черт побери! – крикнула я и всплеснула руками.
– Он сказал, что обязательно поговорит с тобой. Что он верит в нашу пару и хочет нам счастья. Мы его друзья, и он рад за нас, – уверенно произнес Страуд.
– Вы…
У меня не было слов, просто сильно сдавило грудь, отчего говорить я просто не могла, поэтому, хлопнув дверью, оставила Тома наедине с мылом и мочалками.
Знаете, если ваша жизнь вдруг сходит с рельс, она все равно продолжается, вы пытаетесь устранить неполадки и двигаться дальше. Только вот когда вы думаете, что все как-то само собой наладится в скором времени, оно может никогда не наладиться, если вы этого не хотите.
Мы с Томом пытались делать вид, что все у нас по-прежнему, только каждый из нас и так знал, что, как было, уже никогда не станет. Словно кто-то провел линию «до» и «после».
Я пыталась, как и прежде, не думать о Джонатане, но теперь это давалось сложнее, потому что я помнила его вкус и его руки. Я тосковала по нему, и никакой солнечный день, который я провела одна в размышлениях, не смог скрасить моего одиночества.
Я бродила по Сохо, пила кофе в открытом кафе и смотрела на поток людей, мерно движущихся по своим делам. Сходила в кино и посмотрела какой-то старый английский фильм, а потом вернулась на Пикадилли, рассматривала статую ангела христианского милосердия, более известного как Эрос, и пялилась на неоновые витражи реклам. Несколько раз звонил телефон. Незнакомый номер. Я долго разглагольствовала с тишиной по-русски, пока мне это не надоело.
Я почему-то думала, что это Коул, хотя и не надеялась. Но абонент, который звонил с этого номера несколько раз в день, все время молчал. И даже «Камасутра для животных» от Корнея Чуковского не заставила его хоть раз усмехнуться:
– Волки на кобыле, львы в автомобиле, – цитировала я по-русски. – Зайчики в трамвайчике, жаба на метле. А слониха, вся дрожа…
Рядом со мной усмехнулся парень, оказался русский, из Саратова.
А звонивший так и молчал, конечно, ведь номер британский, кто может здесь понимать меня. Но все равно каждый раз я повторяла тишине:
– Я скучаю по тебе…
Глава 10Кажется, сойти с ума легко
Женщина не права до тех пор, пока не заплачет.
Хотите совет? Конечно, нет, но все же я не могу его оставить при себе. Если вам плохо и вы не знаете, как поднять себе настроение, то посмотрите слезливую мелодраму. Лучше вам не станет, но зато хоть поплачете от души.
Я сидела на диване перед телевизором и глотала слезы, которые текли нескончаемым потоком. Слезы умиления и счастья за героев, которые смогли обрести то, ради чего они тут кривлялись все восемьдесят минут. Я смотрела один из любимых фильмов «Отпуск по обмену», хотя мне не очень нравилась «уточка» Кэмерон Диас, я все равно каждый раз рыдала, когда Джуд Лоу признавался ей в любви. Вот и сейчас я рыдала, позабыв о том, что через несколько минут в квартиру вломится разгоряченная толпа парней, договорившихся провести время за телевизионным просмотром какого-то футбольного матча.
Я вытирала мокрый, наверняка все еще красный нос, когда дверь открылась и на пороге появился… Джонатан, а за ним Маркус, Бобби, Сэм, Артур и позади всех вошел Том. Парни напряглись сразу, не в силах что-либо произнести, улыбки померкли на их лицах, которые замерли в немом вопросе к моему парню.
Том что-то оживленно объяснял Артуру, младшему брату, и закруглился на полуслове.
– Детка?
Я попыталась улыбнуться, вставая с дивана и закрывая лицо ладонями.
– Простите. Все в порядке.
Я видела, как дернулся Натан, и всхлипнула чуть громче, хотя слезы уже прошли. Хотелось спрятаться от них, и я поспешила на кухню, ругая себя за излишнюю сентиментальность. Том последовал за мной, он обнял и нежно целовал щеки и красный распухший нос.
– Что случилось?
– Ничего особенного, – успокоила его я. – Просто мелодрама и Джуд Лоу, и…
Кажется, струйки слез опять потекли по щекам.
– Это ПМС? – заорал Артур.
– Что-то вроде того, Арти! – крикнула я в ответ и улыбнулась ему. – Я просто смотрела грустный фильм. Со мной все в порядке.
– Отлично, а то мы уже разделись и включили матч. Нам бы пива, Том?
– Ты в порядке? – уточнил Страуд, взяв мое лицо в ладони.
– Я же объяснила. Я смотрела фильм и распереживалась. Все хорошо, Том. Иди к ребятам. – Я стала выпроваживать его, уклоняясь от милых ласковых жестов.
– Настя…
– Все хорошо. – Я проводила его до дивана, а сама, быстро посмотрев в сторону Коула, побрела назад, чувствуя на себе взгляды нескольких пар глаз.
Успокаивая себя тем, что не одна я такая, мечтающая о чем-то таком, что, возможно, никогда не сбудется, я все пыталась забыть Джуда Лоу, представляя, конечно, на его месте совершенно другого актера. Я старалась думать о том, что мне и так повезло в жизни: жить в Лондоне с парнем, который меня любит, между прочим, парнем, который даже очень секси с длинной челкой и широкими плечами. Я сама себе могла завидовать, но мне отчего-то хотелось совсем не этого.
Достав креветки из холодильника, я кинула холодный пакет на стол и налила воду в кастрюльку. Чтобы занять себя чем-то и не выходить подольше к парням, я стала раскладывать и рассматривать приправы, которые были у нас с Томом, разыскивая самую вкусную для рыбы. Потом спешно достала чипсы из шкафчика, высыпала их в стеклянную чашу. Услышав шаги за спиной, я замерла, вцепившись в края посудины.
– Привет. – Его голос звучал хрипло.
Я молчала и, как банальная героиня любовной драмы, задавала себе самые глупые вопросы, например: «Что он здесь делает?», «Что ему от меня надо?» и самый главный – «Зачем он вообще сюда приперся?».
Чтобы не выдать своей глупости, я повернулась и поставила чашку с чипсами на кухонный стеклянный стол, стараясь выглядеть непринужденно.
– Привет.
Самым главным я считала не смотреть в его сторону, поэтому сразу отвернулась к кастрюле с водой, наблюдая, как на дне начинают появляться маленькие пузырьки. Все, чего мне сейчас хотелось, чтобы он или ушел, или прижал меня к себе, говоря, какой он козел и трус. Но я понимала, что ни того ни другого не произойдет, если только в моих снах.
Его шаги отдавались у меня в груди, он подошел слишком близко. Джонатан всегда подходил слишком близко, нарушая чужое личное пространство, подчиняя его только себе. Его холодные длинные пальцы коснулись моих побелевших костяшек, сжимающих деревянную ложку, которой я собиралась помешивать варившиеся креветки.
– Я заставляю тебя нервничать? – спросил он, раздувая волосы у меня на затылке.
– Нет. С чего ты взял? – непринужденно отвечала я.
«Да! Неужели не понятно?» – имелось в виду.
– Настя… – выдохнул мне в затылок Натан, и волна мурашек побежала вдоль позвоночника, а потом назад. Его дыхание шевелило волосы, а его прикосновения будоражили все внутри. Его близость волновала всегда, делала из меня глупую куклу, а его речи… Он был силен во всем этом, он был просто отличным актером, только грань эту я не чувствовала, да и не хотела чувствовать.
Меня интересовал только один вопрос: почему он меня отталкивал, а потом вновь притягивал вот так вот умело? Эти долбаные качели все время то вверх, то с визгом вниз.
– Для тебя я Стася, – выдохнула я, борясь с наваждением.
«Пожалуйста, больше никогда не отпускай меня» – имелось в виду.
Я повернулась к нему лицом, чтобы видеть глаза, его зрачки были такими большими и темными, что почти закрывали собой радужку серо-голубого цвета. В них можно было утонуть, в нем самом можно было потерять себя навсегда.
– Почему? – усмехнулся он, сделав шаг назад и выпустив меня из плена рук. Он прошелся рукой по волосам, а потом, не зная, куда деть руки, спрятал их в карманы джинсов.
– Потому что для друзей я Стася, – напомнила я, размахивая ложкой.
«Потому что ты дебил и не видишь, что с нами происходит!» – имелось в виду.
– Прекрасно, – бросил он, опираясь пятой точкой на стол, стоявший позади него. – Опять игры?
– Игры? Играешь здесь только ты!
«Просто обними меня опять» – имелось в виду.
Я взяла пакет с креветками, надрезала ножом край и аккуратно высыпала содержимое в кастрюлю, пытаясь бороться с глупыми чувствами. По кухне распространялся запах соли и йода, а спину жгло от взгляда Коула, которым он наверняка пытался меня загипнотизировать.