– Ну, раз уж ты знаешь все на свете, ответь: отчего собаки умеют плавать, а кошки нет?
– Насколько мне известно, кожа и шерсть у нас по-разному воспринимают воду. Хотя некоторые кошки плавать умеют и не испытывают к воде отвращения. Я не из их числа. При одной только мысли о влаге меня бросает в дрожь, так же как и тебя.
Тут я действительно вздрогнула, вспомнив недавнее купание. За последние дни мы с Пифагором пережили немало испытаний.
– Итак, мы распространились по свету из Иудеи. К 1020 году до Рождества Христова относится запись, согласно которой первые кошки прибыли в Индию.
– В Индию? Где это? Что это?
– Это обширная страна на Востоке. Торговцы обменивали нас там на специи. Индийцы влюбились в кошек с первого взгляда и возродили культ Бастет. Правда, богине с телом женщины и головою кошки они дали другое имя: Шаштхи. Зато она по-прежнему ведала плодовитостью и красотой.
– Возрождение «моего» культа – умный ход со стороны индийцев!
– Скульптурное изображение Шаштхи делали полым, внутри зажигали масляный светильник, чтобы глаза богини пылали, отпугивая грызунов и злых духов.
– Красота!
– Индийцы полагали, что именно кошки научили их йоге (упражнениям, напоминающим наши растяжки и позы), а также медитации (нашему умению отрешаться от мира и погружаться в глубокий сон).
Я как раз почувствовала, что у меня затекли лапы, и сейчас же вскинула заднюю над головой, чтобы вылизать животик.
– За тысячу лет до нашей эры кошки отправились дальше на Восток, в Китай. Эта страна еще обширнее Индии. Там наших предков обменивали на тончайший шелк, чай, специи, вино, ароматические масла. Правящая в то время династия Чжоу провозгласила кошку символом долголетия, благоденствия, мира и процветания. В Китае нас тоже обожествили: богиню Ифань Чжэнь изображали в виде кошки.
– Культ Бастет находит сторонников повсюду.
– Коты освоили не только Восток, но и Север. Наши предки высадились в Дании около 900 года до нашей эры. Тогда две священные кошки впряглись в колесницу скандинавской богини плодородия Фрейи: одну звали Любовь, а другую – Нежность.
Я совершенно не представляла, что творилось в Дании, в Индии, в Китае или в Иудее. Из рассказа Пифагора усвоила одно: в древности коты населяли только Египет, а потом с помощью людей-путешественников понемногу распространились на новые территории и захватили весь мир.
Впервые попросила Пифагора, чтобы он вернулся к пройденному и объяснил мне каждое незнакомое слово. А еще подробно описал, как выглядели жители тех стран, во что одевались, где жили, что ели. Решила вникать отныне в малейшие детали его повествования и понимать все до последней точки.
Сиамский кот безропотно удовлетворил мое любопытство.
Его ничуть не удивила моя просьба. Спокойно и терпеливо он растолковал новые для меня выражения, попутно рассуждая о нравах и обычаях разных народов, о подоплеке человеческих поступков, о людской психологии, так что мой кругозор заметно расширился.
В который раз спросила, как ему удалось все это усвоить.
Он задумчиво покачал головой и уже собрался открыть секрет, который не давал мне покоя с нашей первой встречи, как вдруг…
Совсем рядом раздался еще один взрыв.
Пифагор послал мне сигнал: «Бежим вниз!» Мы спустились с колокольни, перепрыгивая через ступени, и устремились в ту сторону, откуда слышались крики и грохот. Мчались что есть духу и оказались на широкой ярко освещенной улице. Множество людей сбились в две кучи, готовые напасть друг на друга. Пифагор дал понять, что с вершины дерева открывается лучший обзор, и мы вскарабкались на платан.
– Вот война и началась, верно?
Пифагор не удостоил меня ответом, предложив понаблюдать молча за человеческой дракой.
Правая сторона размахивала черными знаменами и постоянно выкрикивала одно и то же.
Левая молчала и никакими флагами не махала. Там люди в одинаковой темно-синей одежде, в касках с желтыми полосами вооружились огромными щитами и дубинками.
Те и другие явно чего-то ждали. Сильно пахло тестостероном и адреналином, мои усы улавливали волны растущего возбуждения.
Внезапно справа бросили бутылку, откуда торчал пылающий хвост. Темно-синие отпрянули, расступились. Метательный снаряд разорвался на земле, растеклась огромная огненная лужа.
Слева ответили градом цилиндров с длинными султанами дыма.
– Нет, пока что война еще не началась… Но ты свидетель столкновений, предваряющих ее. Люди в темно-синей форме защищают существующий порядок. Люди с черными знаменами пытаются его разрушить.
– Кто из них прав?
– А тебе не все равно?
Люди со знаменами стремительно атаковали темно-синих. Неожиданно завязалась настоящая потасовка, те и другие схватились врукопашную.
Кто-то поджег мусор в урнах. Вдобавок едкий дым от снарядов заполнил улицу. Люди вопили, орали, гнались друг за другом, дрались, пинались и кусались. Рвали одежду, изрыгали проклятия с искаженными лицами.
Зловоние достигло верхушки платана, от него скрутило живот, и меня стошнило.
– Ты уверен, что «столкновение» – не война?
– Еще не гражданская война, но уже не террористический акт. Обыкновенная демонстрация, перерастающая в массовые беспорядки. Одни бросают «коктейли Молотова» (бутылки с подожженным фитилем), другие подавляют несогласных гранатами со слезоточивым газом (дымящимися цилиндрами). Вот когда те и другие облачатся в хаки, вместо синей формы и простой одежды, ты поймешь, что война пришла.
Не могла взять в толк, отчего люди избивают себе подобных с невиданным остервенением.
– Мне больно дышать. Эта вонь куда хуже сигаретного дыма моей домоправительницы. Я плачу. Зачем ты привел меня сюда?!
– Хотел, чтобы ты увидела собственными глазами, во что они превратились. Знай: то же самое происходит и в других крупных городах Франции, Европы, всего мира. Эпидемия истерической лихорадочной агрессии распространяется. Некоторые ученые считают, что солнечные протуберанцы сводят людей с ума и заставляют убивать друг друга. Подобное происходит вначале каждого десятилетия. Ты сама убедилась: теперь они в фазе саморазрушения. И на этот раз катастрофа достигла немыслимого размаха. Боюсь, человечество близится к концу, его эволюция завершилась.
Глаза слезились, жгучая боль пронзала легкие, но я смотрела на битву людей как завороженная. Потом выразительно повела ушами: пора возвращаться!
Мы разбежались по домам, предоставив людям справляться самостоятельно с демонстрациями и беспорядками.
Пролезла сквозь мою дверку и свернулась в корзине. Отныне высокая цель моей жизни ясна: я должна немедленно, здесь и сейчас, в этой стране и во всех остальных восстановить культ богини с кошачьей головой.
Поклоняясь Бастет, люди объединятся и заживут в мире и согласии.
10В Париже неспокойно
Я погрузилась в долгий глубокий сон.
Проспала целый день или два. Однажды я не просыпалась трое суток подряд, сама не знаю, как так вышло…
Очнулась на склоне дня в полнейшем истощении.
Тщательно обнюхала свою шкурку. Кое-где она еще пахла слезоточивым газом. Методично вылизала себя всюду, где вонь демонстрации держалась особенно стойко. Отрыгнула сероватые клубочки проглоченной шерсти.
Вспомнила лекцию Пифагора во время нашей последней встречи. Если восстановлю весь его рассказ до последней мелочи, тоже смогу просвещать других кошек.
Хотя, если честно, Пифагору не стоило бы делиться своими мыслями с глупыми и неразвитыми соплеменниками. Те не только сочтут его сумасшедшим, но еще, чего доброго, испугаются и задумают убить.
Я-то особа продвинутая и способна его понять, а вот другим он покажется странным… Не от мира сего… Сущим безумцем.
Когда привыкаешь ко лжи, правда не вызывает доверия.
Феликс хрустел сухим кормом из собственной миски. Разве он и ему подобные смогут оценить по достоинству сокровища познаний, доставшиеся мне?
Благодаря просвещению сознание расширяется, однако большинство не желает меняться, вцепляется всеми лапами в свою ущербную, но привычную картину мира.
Меня вновь вырвало чем-то кислым, гадким. Не перевариваю войну! Она уж точно вредна для здоровья. От мерзкого послевкусия второй день тошнит.
Феликс подошел и радостно поздоровался, все это время он не решался меня будить.
Мы с ним жили под одной крышей достаточно долго, но я помнила, каким он был раньше, и с неудовольствием отметила, что ангорский кот здорово растолстел. Объединение с людьми не пошло на пользу нашему роду: мы отвыкли от усилий, от борьбы за существование. Мало двигаемся, редко испытываем страх, не бросаем вызов судьбе. Лишь следим, чтобы повседневность шла своим чередом: налаженная, удобная, безнадежно предсказуемая.
Если ничего не изменится, то и я, возможно, стану такой же, как он: жирной, неповоротливой, недалекой и, самое ужасное, вполне довольной своим бесцельным существованием.
Поднялась на третий этаж, пробралась в ванную через спальню домоправительницы. Там, над раковиной, я заметила зеркало. Теперь-то я знала, для чего оно служит, поэтому отважно уперлась в него передними лапами, балансируя задними на скользком фарфоровом краю, и вгляделась в собственное отражение.
Этого еще не хватало! Оказалось, я тоже прибавила в весе. Может быть, заболела? Днем меня вырвало, да и полнота какая-то ненормальная…
Закрыла глаза, прислушалась к состоянию своего организма, и вдруг меня озарило…
Я… беременна!
Призадумалась. Неужели это подарок от Феликса?
Вполне возможно.
Мне захотелось немедленно поделиться невероятной новостью с сиамским соседом.
Для прыжка с балкона на балкон я теперь была тяжеловата. Пришлось спуститься вниз, выйти через дверку, также проникнуть в его дом.
– Пифагор! Пифагор! Послушай, я скоро стану мамой!
Нет ответа. Да и его домоправительницы Софи что-то не слыхать.
А вдруг они опять переехали? Кто мне теперь расскажет дальше историю людей и кошек?