– Что за терапия? Впервые слышу!
– Последнее достижение науки. Доказано, что мы испускаем волны определенной частоты и способны, таким образом, сращивать кости.
Снаружи стихли взрывы, вместо них послышались удары грома.
Мы поднялись в спальню и стали сквозь щель смотреть на дождь, пытавшийся смыть отвратительную грязь, оставленную кишащими на планете людишками.
Вдалеке громадная молния вспорола небо с оглушительным треском.
Домоправительницы внизу глядели на войну по телевизору, а мы созерцали грозу, которая неистово полыхала и грохотала, будто стремилась доказать людям их ничтожество перед лицом стихии.
– Женщины решили, что пересидят войну здесь, взаперти.
– Натали притащила все наши запасы еды.
– Зато у Софи есть ружья и патроны.
– Мне страшно, – робко мяукнула я.
И доверчиво прижалась к Пифагору. Ненавижу дождь! Один его стук по крыше нагоняет тоску и заставляет меня дрожать с головы до пят.
– Неужели мы все погибнем?
– Когда-нибудь мы умрем, но не сегодня.
Еще более яркая близкая молния располосовала небосвод.
Я прижалась к нему сильней, услышала стук его сердца и невольно призналась:
– Пифагор, я люблю тебя…
– Ты плохо меня знаешь, Бастет. Мы лишь недавно познакомились.
– Да, мы так и не познали друг друга, поскольку ты отказал мне…
– Для этого у тебя есть Феликс.
– Он мне никогда не нравился. Не я его выбрала, мне его навязали. К тому же ему отрезали яйца…
– Если мы сблизимся, я привяжусь к тебе, и у нас появится из-за этого масса неприятностей.
– Давай займемся этим всего один разок. Прямо сейчас. Пока мы еще живы, – предложила я.
Мне показалось, что Пифагор готов сдаться. Дождь за окном усилился.
– Одного раза мне не хватит уж точно, – покачал он головой.
Тут я догадалась, что он неисправимый романтик. Нужно время, чтобы преодолеть его сопротивление и добиться любви. Наберемся терпения, подождем. Попыталась отвлечь его:
– Расскажи мне еще что-нибудь из истории наших предков!
Знаниями Пифагор делился куда охотней.
– В 950 году нашей эры кошки прибыли в Корею, страну, что расположена восточнее Китая. А в 1000-м – в Японию (это острова совсем на Востоке). Их привезли туда буддийские монахи. Японский император Го-Итидзё получил котенка на свой тринадцатый день рождения и так привязался к нему, что все придворные сочли своим долгом тоже завести кошек. Отныне у каждой знатной дамы появилась своя любимица. Спрос на котят постоянно увеличивался, так что император издал особый указ о том, чтобы мы плодились и размножались, питаясь за счет казны.
Ливень снаружи не утихал.
– Как раз в это время полчища черных крыс направились в Европу из Азии. Крестьяне обратились за помощью к котам-воинам, котам-охотникам. И наши предки их не подвели, впрочем, как и всегда.
– Разве люди в Европе не объявили нас «злотворными»?
– Я же говорил, что в деревнях, вдали от крупных городов, нас по-прежнему ценили и уважали. А еще нас использовали целители и колдуны. Из наших экскрементов готовили снадобье от выпадения волос и припадков эпилепсии. Из костного мозга – средство от ревматизма. Из жира – лекарство от геморроя.
– Но чтобы добыть наш жир и костный мозг, нас нужно убить…
Но Пифагор продолжал как ни в чем не бывало:
– Это еще что! Вот в Испании за нами охотились, чтобы съесть. Каталонский повар, служивший у короля Неаполя Фердинанда I, издал первую печатную книгу рецептов, в которой некоторые блюда включали кошачье мясо.
Я не ослышалась?
– Люди нас пожирали?!
Пифагор тяжело вздохнул.
– Нас считали вкуснее кролика. Но подавали под тем же соусом и с теми же приправами, что и его.
От ужаса и отвращения меня затошнило и чуть не вырвало.
– Мало того, музыканты изготавливали струны для лютни из наших кишок. Так их и называли – «кишечные струны», в отличие, скажем, от «жильных». А скорняки мастерили из наших шкурок воротники, манжеты, шапочки и подушки.
Мурашки побежали по спине.
На мгновение молния осветила всю комнату.
– Наше истребление не пошло им на пользу. Началась эпидемия чумы, страшной смертоносной болезни. Ее распространили крысы, и она косила без жалости наших гонителей и мучителей.
– Ты же говорил, что наши предки доблестно победили крыс…
– Некоторые крысы уцелели. Люди, любившие кошек, защитили себя от чумы, а те, что любили собак, – нет. В период с 1348 года по 1350-й «черная смерть» унесла 25 миллионов человек, половину всех жителей Европы.
– И поделом! Не надо было нас потрошить и есть.
– Наши предки не дождались благодарности. Выжившие люди обвинили владельцев кошек в сговоре с дьяволом и колдовстве. Заподозрили, что это они наслали чуму. И поубивали их всех вместе с кошками.
– Люди постоянно все толкуют вкривь и вкось.
– В 1484 году папа Иннокентий VIII издал буллу против ведьм. В частности, он призвал добрых христиан в ночь святого Иоанна, с 21 на 22 июня, в праздник летнего солнцестояния, переловить всех домашних и бродячих кошек, бросить их в костер и сжечь заживо.
– Какая жестокость и глупость!
Я представить себе не могла, что люди в прошлом то боготворили нас, то ненавидели без меры.
Дождь лил не переставая, Пифагор продолжал абсолютно бесстрастно, как будто эти ужасы ничуть его не волновали.
– В 1540 году прокатилась еще одна волна эпидемии чумы. Вновь вымерла половина населения. И опять владельцев кошек объявили виновными в страшном бедствии и поголовно истребили.
– А ты утверждал, что люди умнее кошек!
– Прошло сорок лет, прежде чем врачи догадались, что именно кошки уберегали людей, чтобы тех не настиг бич Божий. В конце концов папа Сикст V разрешил христианам заводить кошек и назвал их «невинными тварями», а не «исчадьями ада». В Италии в эпоху Ренессанса, да и во Франции той поры кошек вновь полюбили. Ученые, поэты и художники заинтересовались нами, а некоторые страховые компании обязывали моряков брать нас на борт, чтобы во время плавания защищать провиант от крыс.
Внезапно дождь прекратился. В просвет между облаков проникли солнечные лучи. И над нами засияла дивная призрачная арка, переливаясь всеми цветами.
– Смотри: это радуга! Так солнечный свет преломляется в воздухе, насыщенном влагой.
– Она прекрасна!
– Вся наша планета прекрасна. Каждый день я нахожу на ней все новые чудеса, красоту и великолепие.
– Выходит, ты счастлив?
– Конечно счастлив! Быть счастливым – значит ценить то, что у тебя есть. Быть несчастным – желать того, чего у тебя нет. У меня есть все, что мне нужно.
– И война тебя не пугает?
– Я боюсь одного: не использовать и не развить свои способности в полной мере. Остальное никак от меня не зависит. Ни война, ни мир. Ни гроза, ни радуга. Ни дождь, ни солнце.
Тут совсем рядом раздался выстрел, затем еще и еще, разговор прервался. Возле нашего дома творилось что-то неладное.
Мы спустились вниз и обнаружили, что наши домоправительницы, спрятавшись за баррикадой из наваленной мебели, стреляли из ружей, выставив дула в щель между ставнями. Они целились в каких-то мужчин, притаившихся за машинами на той стороне улицы. На шторе раскачивался Анжело и вопил, чтобы его оттуда сняли.
Пифагор мгновенно оценил положение:
– На нас напали разбойники, так называемые «мародеры». Хотят изнасиловать женщин, отобрать еду, убить всех котов. Поверь, они так и сделают, не важно, в какой последовательности.
Перестрелка не прекращалась.
– Пойдем, Бастет. Мы должны вмешаться. Вооружимся гранатами.
Он подвел меня к корзине, полной ребристых металлических фруктов на длинной ножке. Один плод взял в зубы и кивнул, чтобы я вытащила другой.
Послушно следовала за Пифагором, с трудом волокла тяжелую гранату. Мы выбрались на крышу, еще мокрую от дождя. Лапы разъезжались на скользкой черепице. Кое-как спустились на тротуар по водосточной трубе, незаметно пересекли улицу, зашли мародерам в тыл. Пифагор велел положить гранату под машину, за которой прятались разбойники. Показал, как прижать ее лапой к мостовой, зубами выдергивая чеку.
Я все в точности исполнила.
– Взрыв грянет через десять секунд! Скорее! Бежим! Спасайся!
Я не знала, когда десять секунд пройдут, но мчалась во все лопатки, не отставая от Пифагора. По его приказу влезла на дерево, чтобы оттуда увидеть, что произойдет. С его вершины, с самой высокой ветки, мы услышали два взрыва. Машины мародеров загорелись и разлетелись на куски, черные обломки замусорили улицу. Нападавшие упали, подергались в конвульсиях и замерли.
Я осознала, что впервые в жизни… убила человека! Оказывается, кошки, используя определенные навыки и оружие, способны распоряжаться судьбами людей. Решать кому жить, а кому умереть.
Мы вернулись к домоправительницам и вновь спрятались в доме.
Женщины выбрались из-за баррикад, отложили ружья, очень удивились и обрадовались.
Анжело тоже совершил подвиг: впервые самостоятельно спрыгнул с большой высоты. Гордый собой, он орал во всю мочь, уверенный, что это ему все вокруг аплодируют, что это его поздравляют.
Потрясенная Натали с восхищением повторяла мое имя. Она взяла меня на руки, нежно прижала к себе.
Все-таки странно, что моему домашнему человеку вдруг понравилось, что я способна убивать других людей.
А вот мне война не пришлась по вкусу. Весь мир пронизан энергией, единым живым потоком, и прерывать его тут и там по каким-то неясным вздорным причинам вовсе не казалось мне правильным. Меня это тяготило.
Неприятный парадокс: чтобы сберечь жизни своих, нужно убивать чужих.
В который раз убедилась в собственной правоте: именно я должна наладить общение между этими нелепыми существами. Если бы они лучше понимали друг друга, то не стали бы палить из ружей и швырять гранаты почем зря.
Недостаточно получать сведения о человеческом мире от Пифагора. Я должна начать трансляцию, освоить телепатическое внушение.