– Иными словами, ты понимаешь человеческую речь иногда со слуха, иногда письменно, однако не способен ее воспроизвести, верно?
– Да. В любом случае люди могут дать нам гораздо больше, чем мы им!
Иногда Пифагор изрекал сущие нелепости. Такой умный и образованный, но при этом слишком доверчивый и простодушный.
– В данный момент Третий Глаз не подключен к Сети, так? Софи умерла, помочь тебе некому. Как ты собираешься выйти в Интернет?
– Вот поэтому я и попросил тебя прийти сюда вместе со мной. Помнишь, я исчезал на какое-то время? Тогда мы установили новую аппаратуру. Мне больше не нужен компьютер, что стоит здесь, в подвале. В дальнейшем я буду пребывать в режиме онлайн постоянно. И поможешь мне ты, Бастет. По-моему, четыре кошачьи лапки вполне заменят человеческую руку.
Он рассказал мне, что именно я должна сделать.
– Софи боялась, что рано или поздно случится беда, поэтому вместо подключения к стационару соединила меня с автономным модулем. Помоги-ка мне прикрепить на спину смартфон с помощью вот этих ремешков и достань вон тот чехол!
Орудуя когтями и зубами, мы кое-как втащили мобильный в чехол и прикрутили его к спине Пифагора, крепко затянув ремешки. Проводок с прямоугольным толстым наполовину металлическим окончанием я воткнула в USB-порт на лбу сиамского кота. Без меня он бы нипочем не справился со всей этой техникой!
Соединившись со смартфоном, Пифагор продолжал командовать. По его указанию я осторожно нажала коготком на красную кнопку и включила мобильный. Затем плавно повела появившийся на экране курсор зигзагом.
Мне даже удалось открыть «приложение» – яркий такой квадратик.
Пифагор выпрямился, сел, закрыл глаза.
– Спасибо, Бастет! Благодаря тебе я вышел в Интернет.
– И что ты видишь?
– Вижу разноцветные буквы бессмысленной надписи. Люди называют ее Google. Осталось навести на нее курсор, и вся информация к нашим услугам.
Я заметила, что зрачки его движутся под закрытыми веками. Словно он видел Интернет во сне. Долгое время Пифагор медитировал. Он то жмурился, то шипел, казался довольным или рассерженным. На его физиономии очень ярко отражались разные эмоции. Кот перенесся в другой мир, а потом вернулся и вдруг прервал затянувшееся молчание.
– Я нашел Анжело, – сообщил он мне. – Его маячок заметен на западе, в Булонском лесу. А Натали сейчас на востоке, в Венсенском. Они за пределами города, но мы сможем добраться туда пешком.
– Что они там забыли?
– Понятия не имею. Должен сообщить тебе пренеприятную новость.
– Война продолжается?
– Наоборот, война прервалась, может быть, даже закончилась, но причина тебя не обрадует.
– А ведь и правда, больше не слышно выстрелов, взрывов, криков. С чего люди вдруг попрятались?
– Они испугались. Их можно понять.
– Испугались чего?
– Чумы!
– Ты же говорил, со времен Средневековья ее эпидемии не возобновлялись? Разве чума не исчезла?
– Произошла мутация вируса, антибиотики с ним больше не справляются. Крысы стремительно размножаются и разносят чуму по планете. Они перемещаются по канализации, по туннелям метро, так что остановить их невозможно. Крысы – короли подземелья. Теперь они сеют повсюду смерть.
– Ну а мы, кошки… мы тоже умираем от чумы?
– Не знаю. Уцелевшие ученые пытаются создать вакцину, но о кошках не беспокоятся. Их беспечность повредила и людям. Они не заметили вовремя грозных симптомов, поэтому инфекция распространилась, ее очаги вспыхнули во многих странах, повсюду тысячи погибших. Поезда и самолеты – проворные разносчики, не хуже крыс. Врачи упустили время, не объявили карантин, не изолировали зараженных. А теперь уже поздно. Чума гуляет по всему миру. Ни один город, большой или малый, не сумел отстоять себя.
– А я-то думала, что современная медицина победила все болезни…
– Виноваты не только врачи и ученые. К тому же во время последней войны их почти истребили религиозные фанатики.
– Зачем же убивать ученых и врачей, если они могут спасти человечество от вымирания?
– В 1600 году по приговору инквизиции в Риме сожгли великого философа и поэта Джордано Бруно. С тех пор борьба между религиозными фанатиками и учеными не стала менее ожесточенной. Они по-прежнему спорят о смысле жизни. Защитники религии популярнее: они зомбируют толпы своих приверженцев. Образование и научный прогресс им не по вкусу. «На все воля Божья!» – провозглашают верующие.
– Получается, глупцы убивают умных?
– Толпе нравятся примитивные тоталитарные формы правления, а не сложные, демократические. Страх правит толпой. Страх смерти, страх свободы. Большинство боится невидимого всемогущего Бога и не доверяет природе.
– Недавно я видела, как люди жгли на улице книги.
– Фанатики ненавидят науку, искусство, сексуальность. Они стремятся создать мир, где люди будут послушными и безвольными. Залогом благоденствия паствы станет то, что она передоверит пастырям ответственность за свою жизнь.
Мне здорово надоели запутанные человеческие конфликты. Пускай фанатики перебьют всех ученых, лишь бы они почитали нас, кошек.
– Я совсем не устала и хочу поскорей найти сына, – прервала я рассуждения Пифагора. – Ты говоришь, он в лесу на западе. Пойдем к нему немедленно!
Я напрасно считала себя скверной матерью. Судьба Анжело волновала меня всерьез.
Странная перемена! Вдруг почувствовала себя уверенной и спокойной, вопреки войне и чуме. Или благодаря тому, что преодолела множество тяжких испытаний (шутка ли: победила здоровенного мужика, который был в пять раз меня сильней) и терпеливо выслушала поучения премудрого соседа. Все-таки славно, что любопытство оказалось сильней раздражения и мы с ним не поссорились.
Более того, я, Бастет, была готова в меру своих способностей и познаний направить этот мир по другому, более верному пути.
18Вперед, на запад!
Я высоко задрала хвост.
Пифагор тоже распушил свой.
Мы гордо шествовали по опустевшему городу, освещенному яркой полной луной.
Впрочем, городом это не назовешь: повсюду хаос, мостовая разбита, асфальт разворочен, дома взорваны – кругом одни руины.
Неужели люди разрушили полностью собственную среду обитания ради какого-то бородатого великана, призванного надзирать за ними с небес? Они ведь его никогда не видели… За что фанатики люто ненавидят ученых? Они их боятся? Или просто завидуют им?
Пифагор ужаснулся, заметив множество долговязых повешенных на деревьях. Будто повсюду выросли длинные плоды и к ним слетелись стаи ворон. В основном мертвецы были в белых халатах, так что теория об ожесточенной борьбе между религией и наукой полностью подтвердилась.
Часть трупов кто-то сложил горой, и она возвышалась над кучами мусора. Другие просто разлагались на земле. На лицах я заметила отвратительные желто-зеленые волдыри.
– Этих убила чума, – подтвердил мою догадку Пифагор.
Тучи мух жужжали над мертвыми.
Крысы наблюдали за нами со всех сторон.
Вылезали из сточных канав, из канализации, кишели в мусорных баках. Близко не подходили, но скалились вызывающе, дерзко.
– А крысы знают, что несут людям смерть? – спросила я у Пифагора.
– Если один вид живых существ истребляет другой, едва ли он не замечает содеянного.
– Ты считаешь, они нарочно? По злому умыслу?
– Я в этом уверен. Но боюсь, что люди даже не подозревают о кознях крыс.
Он предложил бежать побыстрей, чтобы достичь леса до рассвета.
Прежде самым длительным моим путешествием была вылазка на стройку, где работала Натали. А так, гуляя по крышам, я никогда не покидала парижского района, который Пифагор называл «Монмартр».
Теперь мы спустились с холма и оказались на круглой площадке посреди скрещения многих улиц.
– Площадь Клиши! – объявил Пифагор.
В центре площади возвышался памятник, изображавший воина с обнаженной саблей, крупную женщину на груде бронзовых обломков и упавшего раненого.
А у подножия скульптурной группы валялись настоящие обломки, стонали раненые, лежали трупы.
Возле памятника остановился грузовик. Оттуда вылезли люди в оранжевых светоотражающих комбинезонах с капюшонами и в прозрачных пластиковых масках, похожих на клювы.
– Защитные герметичные костюмы – хоть какое-то спасение от чумы, – пояснил сиамский кот.
Как только люди оказались на площади, их окружили крысы. Пришлось стрелять из автоматов и разгонять кровожадных грызунов. Затем приехавшие собрали трупы, сложили их горой, облили бензином и подожгли.
– Сначала жгли книги, теперь жгут мертвых, – фыркнула я.
– В данном случае они правы. Трупы необходимо сжечь, чтобы остановить чуму.
Обугленные людские останки напомнили мне предсказание Пифагора о шестой глобальной катастрофе. Владычество людей на планете подошло к концу. Вот-вот они вымрут как динозавры.
Те, в оранжевых комбинезонах, из какого-то странного оружия поливали огнем обнаглевших крыс.
– У них огнеметы, – заметил Пифагор. – Бежим дальше! Мы и так задержались.
По плющу вскарабкались на крышу ближайшего дома.
Скользя на цинковой поверхности среди труб, я вдруг осознала, что кошки – жители высот, люди – жители равнин, крысы и мыши – жители глубин.
Откуда ни возьмись на меня напала летучая мышь и разрушила мою стройную теорию.
Не успела я сказать: «Здравствуйте, мышка!» – как мерзавка чуть глаз мне не выцарапала когтем на крыле, пытаясь впиться зубками в шею и выпить кровь.
По правде сказать, напала не «летучая мышь», а целая шайка этих тварей, с десяток уж точно.
Нам с Пифагором пришлось прижаться спиной к трубе, присесть на задние лапы, а передними отражать бесконечные атаки чернокрылых визгливых кусак. Мне удалось убить одну. Я надеялась, что это отпугнет остальных. Ничуть не бывало! Летучие мыши упорно, с остервенением теснили нас, пронзительными криками истерзали слух, так что мы в конце концов спаслись бегством, нырнув в ближайшее приоткрытое окно. Единственного поверженного врага я унесла с собой в зубах.