Внизу подвывали и захлебывались лаем собаки. Они подпрыгивали, пытаясь нас схватить, но прямые когти, неспособные втягиваться, чиркали по металлу без толку.
Ротвейлер, самый крупный из них, сообразил, что так они нас не достанут, и принялся бодать фонарь головой, будто тараном. Он раскачивал фонарь все сильней, мы едва не упали. Стая, вне себя от злорадства, залаяла громче и яростней.
Сколько времени мы еще продержимся?
Неужели им некого больше съесть, кроме жалких кота и кошки в бегах?
Жаль, что я не смогу убедить их напасть на крыс, куда более жирных и многочисленных. В который раз необходимость межвидового общения стала очевидной. Попыталась внушить им мысль, хоть и сомневалась в успехе.
– Здравствуйте, собаки. Мы не хотели вас потревожить. Отпустите нас, мы спешим.
Мурлыканье привело их в бешенство. Громче всех заливалась крупная рыжая такса.
Самое обидное, вместе с нами вот-вот навсегда погибнет доступ к человеческим знаниям для всех котов мира…
– Ты по-прежнему веришь, что все испытания идут нам на пользу? – спросила я не без иронии.
– Да, – ответил Пифагор.
– Враги и препятствия, что встречаются на пути, учат нас сопротивлению, верно?
– Да.
– А если нас сейчас съедят?
– Значит, наши души продолжат совершенствоваться в других физических оболочках. Мы воплотимся вновь.
– И забудем опыт этой жизни?
Он не ответил.
– Я не хочу забыть о тебе.
– Я о тебе тоже, – признался Пифагор.
Мучительно сглотнула и спросила опять:
– Нельзя ли в будущей жизни подать какой-нибудь знак, чтобы узнать друг друга?
– Неизвестно, станем ли мы животными одного вида и к тому же соседями.
– Нам поможет пение Каллас! – воскликнула я. – Мы услышим арию и вспомним, как в прошлой жизни слушали ее с восторгом и замиранием сердца.
Собаки внизу все лаяли, они ничуть не устали. Откуда у них столько сил? Неужели охотились тоже на летучих мышей? Тут меня осенило: псы ели себе подобных. Они каннибалы…
– Отчего собаки такие тупые? – задала я вопрос сиамскому коту.
– Потому что они добровольно стали жить не своим умом, а умом хозяина. У злых людей и собаки злые. У миролюбивых и добрых – кроткие. По сути, псы не виноваты в своих дурных наклонностях, но и хорошие – не их заслуга. Они ни за что не отвечают.
– А вот мы постоянно берем на себя ответственность, правда? И сами формируем собственную личность.
– У тех, внизу, должно быть, были отвратительные хозяева.
Фонарь трясся, мы больше не могли удерживать равновесие. Я почти примирилась с мыслью, что мои высокие устремления и добрые намерения окончатся ничем.
Чего мне хотелось в тот страшный миг?
Остаться в живых.
Внезапно лай смолк.
Тревожная тишина не успокоила меня, я испугалась еще сильней.
Все собаки смотрели в сторону леса. Одни замерли, парализованные ужасом. Другие, боевитые и драчливые, оскалились и зарычали, навострив уши.
Медленно, будто не наяву, а во сне, из тумана вышел… громадный кот. Невероятной величины. Я никогда не встречала таких гигантов.
Он зарычал оглушительно. У меня сердце чуть не выскочило из груди.
Я не верила своим глазам, ушам и усам.
Кот направился к нам.
Великолепный. Могущественный. Золотой.
Псы описались от страха и поджали хвосты, спасая свои причиндалы.
Даже Пифагора потрясло его появление.
– Никогда не видел их так близко, – прошептал он.
– Кто это?
– Лев. У нас с ним общие предки, но эта ветвь кошачьего царства избрала величественную стать.
Лев покорил нас с первого взгляда.
– В Интернете сообщали о том, что из Булонского цирка сбежал лев. Война началась, поднялась суматоха, он сломал клетку и выбрался на свободу. Но я понятия не имел, что он остался здесь, в лесу.
– Что такое цирк?
– Круглая арена, на которой показывают дрессированных зверей. Заставляют их прыгать сквозь горящие обручи и все такое. Если я не ошибаюсь, льва зовут Ганнибал.
– Ганнибал? Красивое имя.
– Его назвали в честь великого полководца древности, освободителя народов.
Станет ли лев Ганнибал нашим освободителем?
Стая собак заметалась, притихла, но после некоторого раздумья решила не отступать. Грозный противник зарычал вновь.
Собаки понадеялись на численное превосходство, неистово залаяли и окружили льва тесным кольцом.
Я хотела воспользоваться тем, что их отвлекли, спрыгнуть с фонаря и спрятаться, однако Пифагор удержал меня.
Сверху мы наблюдали за невероятным сражением. Псы набросились все разом, как по команде. Два десятка на одного.
Лев оказался настоящим воином, опытным и могучим.
Вот это бой! Громадный кот против целой своры. Подлой и злой.
Лев тряхнул гривой, поднялся на задние лапы, как человек, и принялся передними раздавать удары невиданной силы.
Когти бороздили собачьи шкуры, вспарывали их. Длиннейшие клыки вгрызались в плоть.
Ганнибал опустился опять на четыре лапы и зарычал, собирая всю свою мощь воедино перед новой атакой.
Две минуты спустя все было кончено. Растерзанные собаки валялись на траве, лишь самым мелким, наблюдавшим за дракой издалека, удалось сбежать.
Пифагор разгладил усы.
– Лев в бою неподражаем! – признал он, битва явно его впечатлила.
Мне не хотелось спускаться. Я боялась дикого зверя.
– Давай подойдем к нему.
– Думаешь, нас он пощадит? – спросила я с сомнением.
– Понятия не имею. У меня нет ответов на все вопросы. Единственный способ узнать – познакомиться с ним.
Сиамский кот спрыгнул с фонаря на землю. Я помедлила, но все-таки последовала за ним.
Лев не обращал на нас ни малейшего внимания. Он был занят: хрустел костями, пожирая убитых собак.
– Мне кажется, Бастет, пришло время показать твои исключительные способности к общению и внушению мыслей на деле, – проговорил Пифагор, с восхищением глядя на льва.
– Ты предлагаешь мне поговорить с ним?
– Лев нам все-таки родственник, нечто вроде двоюродного брата. Он куда ближе к кошкам, чем представители других видов.
Я свернулась клубком и сосредоточилась. Замурлыкала все громче и громче.
Лев по-прежнему невозмутимо чавкал, однако его уши настороженно встрепенулись и повернулись в мою сторону.
Собачий череп раскрошился в его зубах с сухим треском, будто грецкий орех.
Замурлыкала отчетливей:
– Здравствуйте, уважаемый лев. Мне хотелось бы с вами поговорить. Вы позволите?
Он вновь повел ушами и на этот раз взглянул на меня огромными круглыми желтыми глазами. Негромко рыкнул.
Ответил или нет? Пифагор шепнул: «Продолжай!»
Я мысленно множество раз повторила послание, сообразила, что он нам родня, и отважилась обратиться напрямую:
– Здравствуйте, Ганнибал!
Он замер, внимательно оглядел меня, выбрал из всей добычи самую мелкую дохлую собачонку, от которой еще не откусывал, и бросил ее мне.
Решил, вероятно, что я выклянчиваю подачку.
– Благодарю!
Я лизнула подарок, хотя после летучей мыши есть мне совсем не хотелось.
– Скажи еще что-нибудь! – настаивал Пифагор. – У тебя получится, вот увидишь!
– Спасибо вам, Ганнибал, – продолжала я, – за то, что спасли нас от верной гибели!
Постаралась произнести это внятно, как можно почтительней. Уверена, что лев меня услышал и понял, однако он больше не обернулся, продолжая громко глодать собак.
Тут из кустов выскочил десяток изголодавшихся тощих кошек.
Сторожко глянули на нас, приблизились к подаренной мне собаке и сгрызли ее в один миг всем скопом. Лев презрительно рыгнул, покосившись на толпу бедных родственников, и растворился в тумане так же внезапно, как появился.
– Я так и думал! – воскликнул Пифагор. – Многие из наших подались в лес.
– Где же Анжело?
– Выйду в Интернет и найду на карте его дислокацию по сигналу GPS, – пообещал он.
Зажмурился, настроился. Экран смартфона на спине Пифагора зажегся и показал картинку с разноцветными линиями и пятнами. Наверное, ту самую «карту». Замигала красная точка. Сейчас я видела то же, что сиамский кот. Одна беда: читать карту я не умела…
– Анжело здесь, совсем близко, – обрадовал меня Пифагор, открыв глаза. – Иди за мной, я приведу тебя к нему.
Прошли мимо пирующих оголодавших котов и оказались под сенью Булонского леса. Туман как раз рассеялся, лучи солнца проникли сквозь листву и осветили новую для нас картину. На ветвях деревьев мы заметили немало спящих собратьев. Передними лапами они обнимали толстые сучья совсем невысоко от земли, а задние безвольно свешивались.
– Кажется, я догадался, отчего они здесь, – сочувственно вздохнул Пифагор. – Лес – уникальное место, где нет мусорных куч, метро и канализации.
В Булонском лесу прятались даже не десятки, а сотни кошек: мы разглядели их среди листьев, пока брели в глубь зарослей по тропинке.
Запах мокрой земли, грибов, коры и корней щекотал ноздри. Мне стало так хорошо! Генетическая память пробудилась: мои предки, несомненно, жили в лесах. Благая сила природы ощущалась ясно как никогда. Мой разум воспринимал лесные сигналы как спирали, что вращались и переливались. Закрыла глаза и ощутила полноту и разнообразие жизни вокруг. В земле копошились черви, муравьи, слизняки. В воздухе порхали бабочки, летали мушки и птицы. Деревья казались гостеприимными великанами. Они протягивали руки-ветви, приглашая взобраться повыше. Листья шелестели на ветру, как будто пели.
– Здравствуйте, деревья!
Остановилась и поточила когти о ближайший ствол.
– Здравствуй, клен!
Перешла к другому, затем к третьему.
– Здравствуй, ясень!
– Здравствуй, береза!
Я потрогала каждое, но приятней всего вонзить когти в гладкую нежную бересту: она отрывалась полосками.
Заметила в траве маргаритку и цапнула ее.
– Здравствуй, цветочек!
Я откусила ей голову, на стебле выступила беловатая капля. Таков ответ цветка. Нужно запомнить: растения общаются при помощи соков. Слизнула каплю, но она оказалась горькой, пришлось сплюнуть.