Не засыпая, я представила свое сознание в виде серебристого облака, оно расширилось, и я почувствовала, что вокруг меня пульсирует жизнь.
Ощутила, как напуганы люди, что спрятались в домах возле набережной и наблюдали за нами из окон. Голуби взлетали, взбудораженные суматохой, поднявшейся на Лебедином острове.
Засекла злобу крыс, которые подстерегали нас на берегу. Даже услышала, как они скребли коготками по асфальту.
Чайки и вороны расселись на верхушках самых высоких деревьев острова и не издавали ни звука.
Я услышала громкий скрежет. Крысы точили клыки, стараясь нас напугать.
Отправилась к своей домоправительнице Натали. Она гладила меня, что-то приговаривала на своем языке, называла по имени.
Я в ответ замурлыкала.
На разной частоте, давая понять, что не испытываю страха и ей тоже нечего бояться.
Натали заплакала. Я слизывала ее слезы (такие соленые, такие вкусные) и прижалась к ней покрепче. Существа, с которыми у нас естественное сродство, вызывают прилив сил, но есть и другие, которые затормаживают, выкачивают энергию и внушают, будто они нам необходимы (для Натали таким был Тома).
Анжело, Пифагор, Натали и с недавних пор Патрисия – необходимые мне существа. Возможно, со временем Вольфганг, Эсмеральда, Ганнибал тоже войдут в круг моих близких, но пока я предпочитала, чтобы он оставался узким. Нельзя рассеиваться.
Вокруг суетились подростки. Сооружали из материалов со строек дозорные башни и убежища. Часовые с биноклями, огнеметами или автоматами занимали свои места.
Я разделяла их чувства.
Напряженность и беспокойство.
Задышала чаще.
Усилилось сердцебиение.
К нам приблизилась смерть.
30Когти и зубы
Ожидание невыносимо.
Анжело, Эсмеральда и Вольфганг присоединились ко мне у лагерного костра.
Вольфганг сказал:
– События последних дней навели меня на некоторые мысли. Мой домоправитель, президент республики, сбежал и бросил меня. Я видел, как люди убивали друг друга, и в конце концов пришел к выводу, что они мне не нравятся.
Кот президента произнес эти слова безо всяких эмоций.
– Моя домоправительница погибла и тоже в общем-то меня бросила, – напомнила Эсмеральда, – но я на нее не обижаюсь, это не ее вина.
– Я нашла свою домоправительницу. Может быть, и вы в один прекрасный день найдете своих, – сказала я.
– Чем больше я размышляю, тем тверже верю: если крысы, победив людей, победят и нас, значит, они лучше приспособились и заслуживают того, чтобы управлять миром, – продолжал Вольфганг.
Анжело носился вокруг, ему хотелось играть.
– Нельзя судить о виде в целом по поведению отдельных особей в период кризиса, – сказала я. – Лично меня будущее не страшит. Я прожила прекрасную жизнь и нахожу естественным, что в ней были «определенные трудности». Полагаю, все существа объединяются и общаются для того, чтобы победить главных врагов – страх и апатию.
– Думаешь, не случись всего этого, виды и особи не развивались бы? – спросил Вольфганг.
Тут я заметила нескольких крыс, что прятались за брошенными на набережной машинами. Должно быть, они горевали, что не могут выскочить на нас из погреба или добраться по мосту. Им придется к нам плыть!
Тут я вспомнила, как вода помогла их королю и немалой части войска уплыть от нас, – мы тогда не смогли их догнать.
Надеюсь, Натали учла этот факт в своей оборонной стратегии.
Кошки нервничали и постоянно ели. Мы уже прикончили запасы сухого и влажного корма. Перешли на еду людей, странную по консистенции и по цвету. Людская еда невкусная, но встречались приятные исключения. Пифагор назвал майонезом то, что я полюбила до дрожи, измазавшись так, что усы и подбородок у меня побелели.
У Анжело не нашлось товарищей, и он играл с улиткой, которой, судя по всему, его игры совсем не нравились. Я завидовала беззаботности сына. Мне не раз хотелось позабыть все, что рассказывал Пифагор об истории кошек, которых люди то ласкали, то обижали.
Небо из оранжевого сделалось пурпурным, когда одна из кошек подала сигнал тревоги:
– Крысы атакуют!
Весть передавалась из уст в уста.
Заревели грузовики. В общем шуме и гаме потонул зубовный скрежет идущих в атаку крыс.
Ганнибал издал мощный рык.
Я вскарабкалась на статую Свободы, чтобы видеть все, что творилось вокруг.
Наши враги дружно бросались в воду. Десятками, сотнями, тысячами, десятками тысяч, сотнями тысяч.
Поверхность Сены, прежде покрытая серой рябью, превратилась в бесформенный коричневый меховой ковер.
Мы ждали, мы подготовились. Шестьсот кошек и двести людей.
Пифагор нисколько не волновался. Он снова был в Интернете и с помощью Третьего Глаза и камер наблюдения опять следил за продвижением наших врагов.
Натали громким голосом отдавала приказы. Подростки столпились вокруг грузовиков-цистерн. Тянули из них толстые трубки и опускали в воду. Потом начали крутить ручки.
Знакомый запах защекотал ноздри.
Кошки заняли боевую позицию, приготовились встретить первую волну крыс, что в скором времени достигнет берегов Лебединого острова.
Крыс было так много, что они решили атаковать со всех сторон одновременно.
Я спустилась вниз со статуи Свободы. Анжело почувствовал опасность, ему уже не хотелось играть, его охватила паника, он дрожал как осиновый лист. Приказала ему спрятаться позади Ганнибала и следить за тем, чтобы не попасться ему под лапу. Потом побежала к тому месту, где, по моим расчетам, крысы должны вылезти на берег в первую очередь.
Внезапно мощное и величественное пение Каллас зазвучало в воздухе.
Патрисии удалось убедить молодежь включить эту арию. Ее нашли в Интернете, и теперь она гремела из всех репродукторов.
Пение звучало громче, враг приближался.
На берегу крысы, которые еще не вошли в воду, старались скрежетать зубами погромче, ободряя первую линию. Кое-кто из пловцов ухитрялся им отвечать.
Я не знала крысиного языка, но чувствовала их общую мысль. Ее можно было выразить одним словом: «Убей!»
По всему телу пробежала дрожь.
Пение Каллас – мощный источник энергии. Я черпала в нем силы.
Стиснула челюсти. Цивилизация резцов шла на цивилизацию клыков.
Выпустила когти.
Крысы в реке надвигались плотной шевелящейся коричневой массой.
Неожиданно самые шустрые воспользовались живым ковром и побежали по головам и спинам соплеменников. Надвигалась орда грызунов.
Натали свистнула в два пальца. С десяток подростков с луками зажгли стрелы от горящей жаровни и одновременно выстрелили во все стороны.
Вода вокруг Лебединого острова загорелась.
Вся река осветилась во тьме.
Знакомый мне запах – нефть.
Натали вооружилась огнеметом и стреляла в крыс, которые приближались к берегу.
Стена огня поднялась на реке. Среди крыс началась паника. Некоторые кинулись назад, но большинство заторопились вперед, где их ждали разъяренные кошки и огнеметы.
Воздух наполнился запахом гари и паленой шерсти.
Мы, конечно, ослабили крыс, но их было такое количество, что вопреки всем препятствиям несколько тысяч добрались до острова.
Среди выбирающихся на берег различила огромную крысу.
Камбис!
Шкура дымилась, но он выглядел бодрым.
Эсмеральда тоже его заметила, но шевельнуться не успела, как я кинулась к нему. Не хватало только, чтобы она лишила меня добычи! Отсутствие чувства собственности тоже имеет свои пределы.
Несколько секунд, и я перед врагом. Опаленная шкура пахла перцем. Усы завились. Глазки налились кровью. Мы с яростью бросились друг на друга.
Покатились. Кусались, царапались и пинались. Боролись в высокой прибрежной траве. Он вцепился острыми зубами мне в плечо. Как больно!
Тело для души – большое неудобство, оно вопит о своих страданиях. Крепко стиснула зубы, чтобы не замяукать. И в отместку вцепилась ему в загривок. Кровь Камбиса попала мне на язык. Попробовала на вкус. Неплохо. Еще крепче стиснула челюсти.
Длинный крысиный хвост хлестнул меня по ушам. У меня очень чувствительные ушки, я разжала челюсти. Камбис воспользовался преимуществом и подмял меня под себя.
Эсмеральда поспешила на помощь. Чтоб напугать Камбиса, встала на задние лапы и двинулась, как двуногие. А потом упала на него сверху и вцепилась клыками в правую заднюю ногу. Камбис запищал и выпустил меня.
Мы сражались, как сущие фурии.
Голос Каллас поднимался все выше, заполняя пространство, подожженную реку затягивал едкий дым.
Раненый крысиный король не решался ринуться в бой с нами двумя.
Я чувствовала, как в нем клокочет ярость.
Но к чему вечное насилие?
Уверена, право сильного – не самое главное.
Попробовала заговорить с Камбисом:
– Камбис, я не держу на тебя зла. Не будем сеять смерть повсюду. Добьемся взаимопонимания, попробуем сосуществовать, а не сражаться.
Скорее всего, он не понял моего послания. Стиснул челюсти, запищал, набежали соплеменники и помогли скрыться своему королю.
Я не собиралась его преследовать. Он помчался к реке, побежал по спинам сгоревших воинов. Огонь еще полыхал на поверхности реки, но Камбис бесстрашно лавировал между очагами возгорания, затем исчез в дыму.
Я прекрасно понимала, что не могу его догнать – плавучий мост потонул бы под моей тяжестью.
Эсмеральда встала рядом.
– Все хорошо, – сказала она. – Мы не можем каждый раз побеждать.
И принялась зализывать одну из моих ран.
Каково быть соперницей такой симпатичной кошки? И я не стала возражать. В конце концов, Эсмеральда спасла моего сына, защищала его, кормила, была рядом со мной в сражениях, помогла в поединке с Камбисом и не осудила, когда мне не удалось его одолеть. Думаю, Эсмеральда добрая. И, пожалуй, я готова простить ей те выпады, которые она допускала вначале против меня.
Вокруг кипел бой между тысячами крыс, которым удалось преодолеть защитный барьер, и сотнями кошек с отрядом подростков.