Меня удивило, что сиамец не стремился постоянно быть рядом со мной после того, что выпало на нашу долю, после тех слов, что мы сказали друг другу.
– Как же я вас потом найду?
– Тебе достаточно будет лишь пройти по берегу Сены. Всего на реке три острова: средний, остров Сен-Луи; большой, остров Сите; и маленький, Лебяжий. Ошибиться там невозможно.
– Я пойду с тобой, – заявила Эсмеральда, – вдвоем мы будем сильнее.
– Мне тоже хотелось бы составить вам компанию, – предложил свою помощь Вольфганг. – Третий лишним не будет.
– Нет, я пойду одна! Эсмеральда, если ты действительно хочешь мне помочь, лучше в мое отсутствие корми Анджело.
Ко мне подошел Пифагор:
– Ну хорошо, в таком случае план меняется. Эсмеральда с Вольфгангом останутся приглядывать за нашей маленькой кошачьей армией здесь, в убежище на случай ядерной войны, а с тобой в Венсенский лес пойду я.
Вот оно что, чтобы Пифагор составил мне компанию, надо было пригрозить пойти туда одной… Такое ощущение, что он действительно забыл о наших объятиях.
Пифагор меня беспокоил. Ему будто было стыдно за то, что он уступил моим домогательствам. А может, просто по-прежнему боялся влюбиться.
Я никогда не понимала самцов. И чувствовала, что с Пифагором у меня наверняка возникнут затруднения.
23Кольцевая автодорога
Приключения начались, как только мы покинули президентский дворец.
Какой же далекой мне казалась прошлая жизнь (с красной подушечкой, кошачьим кормом, телевизором, поилкой, Феликсом…).
Теперь нас окружали новые декорации, нам предстояло решить целый ряд новых проблем.
Мы трусили по городу, полному неожиданностей и опасностей, богатому знаниями. Меня все больше привлекал этот удивительный мир, которого я совсем не знала. Он, казалось, подпитывал мой дух, позволяя ему укрепляться и расти.
Запахи. Звуки. Встречи. Зрительные образы. Ощущения.
Новизна очаровывала меня всегда.
Чтобы попасть в восточный лес, Пифагор предпочел воспользоваться кольцевой автодорогой по той простой причине, что на этой широкой полоске черного асфальта, опоясывающей город, не было ни канализационных коллекторов, ни выходов из метро, ни груд мусора. Как следствие, значительно меньше был и риск нападения со стороны полчищ крыс.
Добравшись до ворот Майо, мы увидели тысячи разбитых, брошенных автомобилей.
– Когда власти забили тревогу и объявили об эпидемии чумы, людей накрыла волна паники, – объяснил мне Пифагор. – И хотя большинство из них заперлись и решили отсидеться дома, некоторые все же попытались бежать на машинах по автомагистрали А13. Первым удалось выехать беспрепятственно, но впоследствии огромные пробки полностью парализовали движение. Люди думали, что бегут навстречу жизни, но оказались в объятиях смерти. Некоторые попытались пробиться силой, расталкивая остальных, но в итоге сами оказались в ловушке.
– Раз так много людей решились бежать, у них, наверное, был свой Навуходоносор, призывавший направиться к морю.
Пифагор продолжал:
– Автомагистраль А13 вскоре тоже оказалась забитой, и проехать по ней уже было нельзя.
– И что же, по-твоему, произошло потом?
– В суматохе автомобилисты, застрявшие в своих машинах, видимо, попытались отправиться на запад пешком… Как знать, может, некоторым это даже удалось…
Мы с Пифагором побежали по крышам брошенных машин. Это снижало риск встречи с пресмыкающимися, людьми, псами или крысами. С высоты нам хорошо были видны несчастные водители, лежавшие грудью на рулях своих машин, равно как и суетившиеся вокруг них крысы.
– Теперь грызуны отведали человеческой плоти и больше ничего не боятся, – вздохнул Пифагор.
Будто в подтверждение его слов вдали послышались выстрелы. Это на фургон с людьми в оранжевых комбинезонах набросилась огромная стая крыс. Те защищались с помощью автоматов и огнеметов, но враг значительно превосходил их числом, стрекот оружия постепенно прекратился и сменился пронзительным победоносным свистом.
– Мешкать нельзя, – заявил Пифагор, – крысы еще недостаточно полакомились кошачьей плотью, чтобы считать нас своей приоритетной пищей, но в их меню мы, по-видимому, уже занимаем важное место.
Пифагор прибавил шагу, его прыжки по железным крышам эхом разносились по окрестностям. Я старалась от него не отставать, несколько раз поскользнулась и чуть не сверзилась вниз, мимоходом заметив, что грызуны внизу готовы встретить меня с распростертыми объятиями.
Нужно было сосредоточиться и внимательно смотреть, куда приземляешься после очередного прыжка.
В небе кружили вороны, вокруг нас вились тучи мошкары.
– Времени терять нельзя, – подгонял меня спутник.
Мы с Пифагором совершенно синхронно прыгали с крыши на крышу и даже дышали в такт.
Я напрягала мышцы, бросалась вперед, приземлялась и прыгала дальше. Подушечки моих лап нагрелись. Автомобилям, казалось, не было ни конца ни края. А крыс на земле становилось все больше, и их интерес к нам возрастал с каждой секундой.
Только бы не поскользнуться!
Через час непрерывных прыжков Пифагор наконец согласился устроить привал. Мы укрылись в грузовике.
Оказавшись внутри, я долго смотрела на сиамца, ощущая в душе приступ чистой любви. Но поскольку попросить его нежно меня обнять – чего в тот момент мне хотелось больше всего на свете – духу не хватило, я сказала, что хотела бы услышать продолжение истории людей и котов.
Пифагор лизнул лапку, дабы остудить горевшие подушечки, поднес ее к уху, решил, что время для этого у нас есть, и возобновил рассказ с того самого момента, на котором закончил предыдущий урок.
– Начиная примерно с 1900 года коты стали ассоциироваться уже не с колдовством, а со свободой. Черная кошка превратилась в символ анархистского движения. Сторонники этой партии изображали на своих флагах черных кошек.
– А кто такие анархисты?
– Представители политического движения, ставившего своей целью свергнуть существующие правительства и жить вообще без какой бы то ни было власти. Они выступают против полиции, армии, религиозных организаций и любых проявлений господства.
– А их много?
– Не очень, но они на редкость решительны. На их счету убийства королей, министров, президентов.
– Они лишали их жизни, чтобы поесть принадлежавшей им икры?
– Чтобы расшатать существующий в те времена миропорядок, анархисты совершили в Сараево удачное покушение на австрийского эрцгерцога. В результате вспыхнула Первая мировая война.
– Что ты понимаешь под словами «мировая война»?
– А то, что все люди в мире стали друг с другом воевать.
– Все без исключения, по всей планете?
– В одних зонах конфликта велись ожесточенные бои, в других было относительно спокойно.
– А мы в этом какую сыграли роль?
– В 1914 году англичане создали бригаду кошек, которые должны были определять отравляющие вещества, чтобы ими не надышались люди.
– Стало быть, кошкам приходилось умирать ради людей… И что, у них получилось?
– В ходе Первой мировой войны погибло двадцать миллионов человек. Она длилась четыре года, после чего на двадцать лет установилось перемирие.
– Да, долго.
– За это время выросло новое поколение людей, не ведавших об ужасах той бойни. Германский диктатор Гитлер развязал Вторую мировую войну.
– Помнится, ты говорил, он тоже люто ненавидел кошек?
– Да, у него в отношении нас развилась настоящая фобия. В эту войну было вовлечено еще больше людей, многие и многие миллионы. В ней использовалось куда более разрушительное оружие, поэтому она отняла значительно больше жизней.
– Это тоже твоя теория трех шагов вперед и двух назад?
– А потом опять трех шагов вперед до следующего кризиса. В ходе Второй мировой войны погибло уже шестьдесят пять миллионов человек. Затем в течение долгих лет русские и американцы питали друг к другу лютую злобу, но появление атомной бомбы заставило их призадуматься, в итоге вместо прямых боевых столкновений они предпочли вести «холодную войну».
– Как это? Они что, дрались на снегу?
– Нет, во взаимном противостоянии каждая сторона пользовалась третьими странами, но до прямых стычек дело никогда не доходило. В 1961 году американские военные решили создать биоэлектронную кошку, которая следила бы за русским посольством. С этой целью они напичкали ее тело электрическими и электронными приборами.
– Она чем-то напоминала тебя?
– В те времена аппаратура еще не приобрела нынешних миниатюрных размеров. Они прооперировали кошку, которую звали Китти, засунули ей в живот большую батарею, а потом соединили ее с микрофонами, спрятанными в ушах, и металлической антенной в хвосте. Операция получила название «Акустический котенок». В назначенный день ученые подбросили Китти к посольству. Кошка встала, вошла в нужный дом, но потом вышла из-под контроля и опять оказалась на улице. Те, кто припал к наушникам, услышали сухой, громкий треск.
– Ее электронная начинка вышла из строя?
– Нет, Китти попала под машину, ее раздавило такси. Несмотря на это, американские военные решили повторить эксперимент и впоследствии создали дюжину таких же кошек, превратив их в электронных шпионов. Но ни одна из них так и не добилась успеха.
– Им следовало воспользоваться собаками, те более покорные.
Пока мы разговаривали, я увидела раненого человека. Он подполз к нам, с трудом поднялся на ноги, припал лицом к ветровому стеклу и произнес несколько непонятных слов. Его покрывали зеленоватые свищи. Я была настолько поглощена рассказом Пифагора, что не обратила на него никакого внимания.
– В период холодной войны, в 1963 году, кошку по имени Фелисетта запустили в космос. Поместили в капсулу и отправили в десятиминутный полет на борту французской ракеты. Проведя пять из них в состоянии невесомости, она вернулась на землю живой и невредимой, став, таким образом, первой кошкой-космонавткой.
Я представила себе эту кошечку, в одиночку путешествующую на борту космического аппарата, и сказала себе, что очень хотела бы оказаться на ее месте.