Наемница пребывала в том странном состоянии, когда разум ясен, как хрусталь, а тело готово рухнуть и уснуть, где стоит. Последние две ночи она спала урывками. Плаванье оказалось не таким гладким, как они надеялись. Даэдра Шигорат насмешничал, ловко играясь с дождем и ветром на берегу своего имени. Занумму сказал, странно не верить в того, кто куда древнее и сильнее, чем присвоившие божественность Триединые.
Внезапный шквал снес лодку к безымянному островку, и пока разведчик с Аррайдой возились, спуская парус и убирая мачту, на них напали дреуги, существа глубин, полулюди, получудовища. Тенями они мелькнули во взвихренной воде — коричневатые тела, растопыренные руки, увенчанные коронами головы… Дреуги размахивали короткими копьями с обсидиановыми наконечниками, щупальцами, что были у них вместо ног, раскачивали лодку и тянулись через борта. Один обвил лодыжку Аррайды и потянул наемницу в воду. Занумму проткнул копьем чешуйчатую плоть. И тогда второй дреуг вцепился зубами ему в бедро.
Заклятья и оружие помогли отбиться, но нога разведчика отекла, рваная рана кровоточила. И два дня степняк прометался в жару, а спутница испробовала все подходящие зелья и заклинания, пытаясь его исцелить. Остров — песчаный пятачок и горсть высоких камней, окруженных морем, оказался идеальным убежищем. К счастью. Занумму выздоровел. Рана закрылась, опухоль спала, и они смогли продолжить путь.
Разведчик досадовал на себя, боялся, что Звездочка их опередит. И вот соперница мертва, потому что слишком торопилась навстречу судьбе.
— Тебя проводят.
— Что? — Аррайда тряхнула головой, пытаясь осознать слова Занумму.
— Или отдохни…
— Я должна идти. Одна.
Она знала, что охрана пойдет с ней, но будут держаться поодаль.
— Можно отдохнуть. Спешить некуда.
— Да… Конечно…
Аррайда пошла, не оглядываясь, между Зубами Айрана в ущелье — долину Ветра. Точно зная, что Занумму стоит на плотном песке у берега, опираясь на копье, стараясь не утруждать больную ногу, и глядит ей вслед. Ветер дул — такой же плотный. Раскачивал траму вдоль дороги. Поднимал пепел. Даже сквозь личину шлема выжимал слезы из глаз. А может, Аррайда плакала по Звездочке, так нелепо погибшей на середине пути. Считая себя виноватой в ее гибели.
Стоило прислушаться к мудрым словам и отдохнуть. Усталая, Аррайда едва ли смогла бы толком отбиться даже от никс-гончей. Да еще и проскочила мимо нужного места. Взяла чересчур на север, где изгородь из жердей и веревок отмечала крутой склон. Девушке казалось почему-то, что дверью в священную пещеру Азуры будет такой же огромный движущийся кусок скалы, как в Холамаяне — убежище жрецов-отступников. Но ничего похожего вокруг видно не было. А солнце медленно скользило за горы, и синяя звезда в его короне делалась все чище и ярче. И белый пик — «Жемчужная шкура» — пронзительно сиял верхушкой, отбрасывая все более густую и длинную тень.
Аррайда постаралась не суетиться и не метаться. Вернулась назад по ущелью и начала поиски заново. Зная, что вот-вот от стен отразятся последние розовые лучи, и отнорки утонут в чернильной синеве. И завтра на рассвете придется начинать все заново. И тут взгляд зацепился за каменные завитки резьбы на массивной двери.
Наемница думала, что проникнуть внутрь потребует изрядных усилий, но дверь подалась легко — сработали то ли магия, то ли искусный механизм. Как и с Погребальными пещерами Уршилаку — оседлые данмеры из городов считали степняков дикарями, а на деле это был великий народ.
Двери закрылись так же мягко и бесшумно, как и распахнулись. Со свету в пещере казалось темно, только толстый розоватый луч спускался сверху на огромную статую из песчаника. Азура сидела, держа перед собой сложенные лодочкой ладони, свет падал прямо на них, блестя и переливаясь на чем-то мелком. Аррайда скинула шлем; избавилась от латных рукавиц, протянула руку и взяла из ладоней божества кольцо с камнем, искусно вырезанным в виде луны и звезды. Ничего не случилось. Азура все так же отрешенно глядела поверх ее головы.
Святилище было пустым и безопасным. Только где-то шуршали песчинки, сбегая со стены. Да посвистывал в расщелинах ветер.
Девушка-редгард облизала сухие солоноватые губы. Покачала кольцо в ладони, раздумывая, что оно ковалось на мужскую руку и явно окажется велико. И решительно надела Луну-и-Звезду на безымянный палец.
Сон накрыл Аррайду тяжелой приливной волной, понес в свою глубину, закручиваясь водоворотом, ячеями огромной рыбацкой сети — туда, где давило ребра и не хватало дыхания. А потом стал свет.
Картинки торопились, накладывались одна на другую. Вот юрты степняков, паутина Скара; особняк Хлаалу в Балморе… Ступени Высокого храма в Вивеке, вот крепость Призрачного предела. Полузнакомые лица, смутные голоса, видения битв. Сады и кровь. Пепел, лязг оружия. Огонь. И плывущие перед глазами письмена. Аррайда не понимала даэдрики, но все равно угадывала содержание.
«Многие пали, но один остался. В пещерной тьме Азура видит все и заставляет звезды и луну сиять. То, к чему он приложит руку, будет сделано. Что осталось несделанным, будет завершено. В рожденном под знаком Башни подкидыше возродились Звезда и Луна».
И вновь, как в имперской тюрьме и на арестантской лодке, Азура заговорила с ней:
«Твои первые три испытания закончены. Теперь тебя ждут два новых испытания. Найди ашханов Пепельноземья и советников Великих домов. Четыре племени должны назвать тебя Нереварином, три Дома должны назвать тебя Наставником. Нибани Меса будет твоим проводником. После того, как ты предстанешь перед ложными богами и освободишь Сердце из заточения, излечи мой народ и восстанови Морроувинд. Сделай это для меня и с моего благословения».
И спираль закрутилась назад: из сна к яви, из тьмы к свету, из глубины к рождению.
«Просыпайся… Ну, просыпайся… Почему ты дрожишь?» Капли падают, оставляя вмятины и круги на воде…
— Шармат, кажется, я бок отлежала. А еще тут холодно.
Наемница заворочалась, как не вовремя разбуженный медведь. Села. Слизнула каплю, упавшую со сталактита, и сплюнула, морщась от вкуса известки. Азура все так же сидела, молчаливая, вытянув вперед раскрытые ладони.
«Ну надо же было вообразить, что она со мной говорит!»
В пещере было свежо — должно быть, воздух просачивался снаружи сквозь поры и трещины камня. И светло — оправдывали свое название, фосфорецировали «светящиеся сыроежки», горстями торчащие из пола.
Наемница потрясла рукой. Теперь кольцо сидело на пальце так плотно, что и захочешь — не снимешь, будто нарочно подгоняли. И Аррайда вдруг почувствовала, что впервые за долгое время вернулась к себе. Что душа Неревара, угодившая в разлом ее беспамятства, перестала вертеться и умащиваться, колоться острыми гранями, а внезапно встала на место, пришлась, как ей следует быть. Как осколок к надколотому краю чашки. Как меч к ножнам. Просто пришлась. И ощущение цельности было таким радостным, что хотелось им поделиться и боязно было расплескать.
Девушка поискала на полу оброненную латную рукавицу. И почувствовала, что больше не одна.
Вся благость мгновенно слетела. Ошибка была непростительной. Сразу кинуться хватать кольцо и уснуть, даже не разведав пещеру. Ну и что, что уршилаки караулят снаружи? Здесь может быть несколько выходов. Да и профессионал всегда найдет способ отвлечь или обойти охрану.
Аррайда напряженно вслушивалась в окружающую тишину. Ни шороха случайно потревоженных камней, ни дыхания. Она нахлобучила шлем и крадучись стала обходить пещеру Воплощения, пробираясь меж торчащими камнями, стараясь не наступать на сыроежки. Святилище оказалось неожиданно маленьким, похожим на ключ без бородки, со статуей Азуры в середине кольца. Глаза притерпелись к темноте, а грибы ночью светились ярче, и потому Аррайда увидела то, что не заметила с вечера — несколько мумий, сидящих со скрещенными ногами — таких же, как в усыпальнице Уршилаку, только несколько и без приношений. Засветив кошачье зрение, наемница оглядела низкий, зубастый от сталактитов потолок. Там затаиться мог разве что очень маленький скальный наездник.
Аррайда с досадой хлопнула себя рукавицей по колену и использовала еще одно заклинание из арсенала Эдвины — то, с которого следовало начать: поиск сущности. Заклинание сработало. Но ничего не показало.
И все равно кто-то упорно смотрел ей в затылок.
В латах пожимать плечами неудобно и бесполезно. Потому Аррайда просто повернула к выходу.
— Остановись, милая девушка! Дай нам посмотреть на тебя.
Над мумиями всплывали тени. В них не ощущалось бешенства призраков из Вивекских гробниц или Погребальных пещер Уршилаку. Не ощущалось безумия.
— Кто вы?
— Ты обо всех или обо мне?
При жизни он был видным данмером: высоким, широкоплечим. А еще решительным. И, видимо, нравился женщинам. Ощущение мощи исходило от призрака и сейчас.
— Я Конун Чодал. Я был ашханом. И когда киродиильцы бежали от акавири, как от бешеных кагути, те так же бежали от меня. Мы загнали их под Красную гору и заставили умыться собственной кровью. Но я слишком жаждал славы. И к своему стыду, я пренебрег наставлениями провидиц и не сумел разглядеть истинных моих врагов. У меня не получилось. И не только у меня.
Он склонил голову.
— Азура призвала нас сюда, чтобы мы делились опытом и — предостерегали от ошибок тех, кто придет следом.
Рядом с ним встал призрак еще одного данмера — лысеющего, худого, в лиловой мантии с оторочкой. У его пояса болталась сумка с пергаментами. Тень сплетала и расплетала пальцы, упрятанные в слишком длинные рукава.
— Я Хорт Ледд. Моя жизнь закончилась четыреста лет назад, когда Империя втроглась в Морроувинд. Я был философом, а не воином. И хотя меня благословили звезды, героя из меня не получилось. И не только из меня.
— А я Эрур-Дан, и мне пришлось им быть.
Рядом с философом встал могучий воин в костяной кирасе, окруженной сиянием, настолько ярким, чтоб было невозможно разглядеть призрачное лицо.