а вокруг лица. Хуже скампятины, правда.
— Ну и я…
— Да, вы, — бретонка сделала глоток. — Но тут я пристрастна. Я видела ваш музей двемер.
— И помогли починить центуриона.
Эдвина наклонила голову:
— Всегда к услугам. С удовольствием.
— Кстати, об услугах. Представляете, какие сокровища двемер можно отыскать под Красной горой? Добыть библиотеку Кагренака. И даже разобраться раз и навсегда, почему двемеры исчезли. Не могли же, мстя за Неревара, вырезать целый народ. Да, я знаю и о его дружбе с Думаком, и о проклятых инструментах, и о всем клубке домыслов и лжи, которым обросла эта история. Может быть, лучше и не знать… правду.
— Их вырезали. Кагренак исчез. Но оставался еще Дом неоплаканный. Их тоже добивали, загоняли под Гору, сдавшихся присоединяли к другим Домам. Но это уже было после меня.
— И на совести Триединых. Я понимаю, — Арион покивал. — Меня сочтут глупцом, если я признаю вас наставником просто так. Но если книги и волшебные вещи… Реликвии двемер достанутся нам.
— У вас будет право на часть военной добычи. Согласно вкладу.
— Хорошо.
Он приподнял тонкую бровь.
— Удивляет, что я торгуюсь? Это больше приличествует Хлаалу?
Аррайда едва заметно покрутила головой:
— Каждый хочет получить что-нибудь от меня. Почти каждый.
— И вон та милая данмерка в углу, что поедает меня взглядом? Ах, алые глазки, алые глазки… — улыбнулся Арион. — Торг — на публику. На тех, кто однажды изберет меня архимагистром телванни. А значит, должны видеть, как я радею нашему Дому.
Он через плечо Эдвины вежливо кивнул Фалуре. Та потупилась. Нереварин сохраняла каменное выражение лица.
— Я пытался уговорить Фира войти в совет, мне нужны в нем свои люди. По ходу дела поговорили и о тебе, — уголки губ Ариона чуть дрогнули. — Ты уникальна. И раз уж дедушка это признал… Ты умеешь выстоять там, где другие давно бы уже сдались. Послушай. Фактически народ телванни гибнет. И наивные попытки молодых отхапать новые земли ничего не могут изменить. Точнее, народа нет, есть могучие колдуны, окруженные прихвостнями и лизоблюдами, хватающими крошки с хозяйского стола, готовыми ударить в спину, лишь господин ослабнет. Империя… — советник смотрел прямо и строго Аррайде в глаза, — пустила здесь слишком глубокие корни, чтобы, согласно пророчеству, их смогла выкорчевать даже ты, Нереварин. Если ты вообще этого хочешь. Я полагаю сотрудничество с Империей желательным, а теперь и вовсе необходимым.
— Мои отношения с Империей не так тесны, как это кажется Храму, — ответила Нереварин, аккуратно подбирая слова. — Уриель ясновидец, он интересуется астрологией и верит в сны. Потому приказал освободить меня из имперской тюрьмы и отправить на Вварденфелл идти по пути пророчества. Но… Я собираюсь сражаться с Даготом не ради Империи, а ради жителей Морроувинда.
— Интересно, такой подход одобряет император?
— А моего мнения вам недостаточно? — Эдвина подняла тяжелые волосы. — Там шрам, его вполне еще можно нащупать… Конечно, это был не Дагот, а простые разбойники. Но я благодарна Аррайде за спасение. Или вы не считаете меня жителем Морроувинда, Арион? И не надо иронично улыбаться.
— «Если не увижу раны и не вложу перста моего, не поверю»… Эдвина, оставьте! Вон же доказательство, — он указал на руку Аррайды. — Последний нищий телванни может рассказать о Луне-и-Звезде. Мы помним. Много, куда больше, чем другие Дома. Но, увы, меньше, чем хотелось бы.
— Наши провидицы охотно разделят знания с тобой, — Сул встал у Нереварина за плечом. — Они хранят то, что оседлые данмеры давно забыли.
Глаза Ариона беснули. Он вдруг напомнил Аррайде гуарчика, шлепающего передними лапками и вожделенно икающего перед особенно свежим кустом золотого канета. Трогательный, смешной. Даже если впечатление обманчиво.
— С этого места поподробнее. Когда? Где?
— Ашхан Зайнаб Каушад ждет нас с высокородной невестой телванни.
— Вы ее нашли? Я мог бы…
Нереварин отлично поняла его нетерпение. Зная по каналам «клинков», что Арион и его правая рука Туредус Таланиан давно уже ищут подходы к зайнабам. Те продавали эбонит Дому Хлаалу, Арион же мечтал замкнуть торговлю на себя.
Она долила в чашку мацт, сделала глоток и протянула чашку советнику.
— Мудрая Забамат посоветовала нам купить рабыню и выдать ее за аристократку из вашего Дома. Фалура, подойди, пожалуйста.
— Да, госпожа.
Девушка прошелестела шелковой юбкой, с достоинством поклонилась. Арион хмыкнул:
— Недурно. Но знатная телванни должна и чемоданцы иметь, и ездовых гуаров, и свиту…
— Мы скупили для нее половину модного магазина в Тель Море. Ездовые гуары и свита есть. Вот насчет чемоданцев я не подумала, каюсь.
Советник с Аррайдой прекратили бодаться взглядами и рассмеялись.
— Дай мне руку, Фалура, — сказал Арион. Провел ладонью над ладонью Льерву. Бывшая рабыня вскрикнула от впившейся в кожу магической печати.
— Теперь ты сестра Дома Телванни, — сказал Арион. — Веди себя достойно. Туредус!
Кряжистый киродиил лет сорока, до того сидевший у двери, подошел к столу быстро, но сохраняя достоинство. Коротко поклонился, прижав к сердцу кулак. В свое время Таланиан служил имперскому легиону и даже сейчас был одет в форменную кирасу со вздыбленными конями на груди.
— Позаботься, чтобы сестра Дома ни в чем не испытывала недостатка в дороге. И я тоже, — Арион наклонил голову к плечу. — Я сам доставлю невесту Каушаду. И позабочусь, чтобы ее приняли учтиво и уважительно.
— Я отправлю с вами своих людей, — сдержав удивление, сказал Сул. — Сами мы прибудем на совет племен позднее.
— Хорошо. Последнее.
Арион развернул сверток, который его управитель положил на край стола. Мягкое сияние разошлось от золотистого шелка сложенной мантии. Сверкнули жесткие вставки.
— Это реликвия нашего Дома, Нереварин. Мантия Наставника. Символ твоей власти и ответственности как полководца Дома Телванни. Туредус… будет твоим советником. Все вопросы, все проблемы обговаривай с ним. И со мной.
Он положил руку Аррайде на плечо:
— Наша армия не будет велика. Но это будут лучшие маги Вварденфелла.
Признание. Альд Даэдрот, Грейзленд
— Произнесешь стихи по поводу? — спросила Аррайда с легкой ехидцей. Лин помотал головой.
— Не придумалось. Ни крыс, ни пауков не наблюдаю, — повертел головой аптекарь.
— Так руины обитаемые.
— И всех давно съели?
— Опять вы о крысах, — прошипела Эдвина, запуская заклинание поиска.
Они стояли в боковых дверях нефа, огромного и совершенно пустого, не считая статуи Шеогората на помосте. Поскуливал ветер, таскал по каменному полу сор. В углу валялись некрупные и неровные каменные обломки. В остальном храм сохранился прекрасно — и ребристый потолок из розового кварцита с черными спиральными узорами, словно вплавленными в камень, и массивные, грубо обработанные стены, и пол из того же кварцита, но так зализанный, что сделался скользким. Время просвистело стороной. И это даже пугало.
Вошел отряд в Альд-Даэдрот с бокового входа, через сложную систему полузатопленных и местами разрушенных коридоров, избежав счастливо и ловушек, и засады ординаторов у передних ворот, но промокнув, устав, извозившись в грязи и иле, заработав синяки и ссадины.
— Столько магии вложили в строительство, и она осталась в этих стенах.
— Поиск ничего не показывает?
— Отчего же? — Эдвина пожала плечами. — Кто-то есть у статуи. Странно… Он словно бы висит в воздухе. Еще двое поблизости, за помостом, и трое за стеной. Больше никого. Или нет, или они далеко.
— Хорошо, — Аррайда вскинула голову. — Я пойду одна. Не вижу смысла помогать ординаторам, устраивая тут драку. А в бой полезем, если с сектантами вообще невозможно будет договориться.
С ней спорить не стали.
Подковки сапог клацали по полу, разносилось гулкое эхо. Движение сметало с пола крохкие сухие листики и пыль. Статуя бога безумцев вырастала над головой, кривились в ухмылке губы. Аррайда посмотрела на Шеогората, запрокинув голову. Обошла посолонь и увидела Синнамму Мирпал, привязанную к каменной ноге. Провидица Ахеммуза при виде Аррайды задергалась в путах, то ли пытаясь вырваться, то ли показывая, что она здесь.
Едва избавившись от кляпа, выговорила сердито:
— Могла Каушаду с его кралей позже помочь! Вечно мы последние самые. Давай отвязывай меня, раз уж пришла.
— Стой! Не двигайся…
Худая данмерка вылетела из-за колонны и остановилась, потирая одну босую ногу о другую, морщась от холода. Одета бедно, но опрятно. Губа упрямо оттопырена. В глазах больше любопытства, чем гнева. Следом за ней плавно тек орсимер. Косая сажень в плечах, выпирающие надбровные дуги над пуговками глаз, клычки, топырящие нижнюю губу. Голый торс, кожаные штаны до колен, безоружен.
Аррайда убрала руку от ножа.
— Я Хлирени Индавель, жрица Шеогората, — приятным голосом оповестила данмерка. — Он — Ра’Грузгоб. А ты кто? Ты заодно с нашими гонителями?
— Нет. Я пришла сюда по важному делу. Позвольте мне освободить Синнамму, и я все объясню.
Орсимер сложил ручищи на необъятной груди. Промурлыкал басом:
— Ра’Грузгоб не хочет, чтобы ее освобождали. Плохая женщина! Плохая, плохая… Она… посмела сказать… что он не хаджит! А он такой милый, такой пушистый, у него такой могучий хвост!
— А у него есть хвост? — Аррайда подавила желание заглянуть орсимеру за спину. Тот качнул бедрами:
— Ну конечно! У него есть хвост, и он любит лунный сахар. И если ты дашь ему кусочек, он откроет тебе тайну.
— Хватит прятать «гамболпадди» под подушкой. Дядюшка Шео обыскался своей перчатки, — капризным тоном сказала жрица.
— Статуи не роняют перчаток! — возмутилась Синнамму.
— А он уронил! Уронил! — Ра’Грузгоб глянул на Хлирени с подозрением. — А откуда ты знаешь о перчатке, Хли?
— Ластидрайк сказал.
— Плохой скамп! — завел орсимер. — Плохой, плохой…