— Ты хочешь немного шпината и яблок? — Саша наклонилась к Мии.
— Я подумаю.
Мия сложила руки на груди и прикрыла глаза. Она и правда размышляла, что будет, если отведать колдовского пирога. А случиться могло что угодно.
«Наверное, все зелья она прячет на кухне в шкафчике!» — осенило Мию.
Взрослых так и тянет обсуждать непонятное и скучное, вроде погоды или почему колени хрустят. Вот и мама зачем-то рассказывала колдунье про Миин детский сад, какое там «неудачное» меню. Нет бы прямо спросила колдунью: «Как ты колдуешь: машешь волшебной палочкой или катаешь яблочко по тарелочке?»
— Я живу в этом доме довольно давно, — сказала колдунья и бесшумно отхлебнула чай. — Но раньше я жила в другом городе, в старом доме с очень толстыми стенами, из окна была видна площадь. Вы представляете, тот дом был желтого цвета, но не приятного ванильного оттенка, а какой-то безнадежно-желтый.
— Безнадежно? — переспросила Саша.
— Да. Так вот, я работала в социальной службе и каждый день, когда возвращалась с работы и подходила к своему желтому дому, чувствовала, что вот сейчас отопру дверь и он меня засосет. А потом переехала в кремовый.
— В дом из крема? — ахнула Мия.
— Ну, почти, — улыбнулась Бренда. — Обожаю этот цвет! И ванильный крем тоже. В кремовом доме у меня была чудная квартирка, и там не надо было специально наводить чистоту и уют — само получалось. Я мыла пол с солью и эфирными маслами. Потом казалось, что дом парит в воздухе. Напомните, я расскажу потом, как мыть пол с солью.
Но Мии не давал покоя прежний — безнадежно-желтый — дом, который засасывает колдуний!
— А тот дом, который у вас был зараньше, — засасывательный, — он не летал?
— Не «зараньше», а «раньше», — улыбнулась Саша. — Да, бывают такие места, где совершенно невозможно жить.
— В этой жизни мне то и дело снится тот дом, и каждый раз я просыпаюсь в холодном поту, с ощущением, что меня едва не засосала прошлая жизнь. Лучше бы счастливый кремовый снился, — вздохнула Бренда и налила гостям еще чаю.
Мия вцепилась в Сашину руку. Нет ничего интереснее на свете, чем ужасы! Но вместо вопроса про дом Мия спросила:
— А сколько всего у вас зелий? Много? Вы их сами пьете иногда?
Саша подавилась крошкой от пирога и закашлялась, а колдунья замерла на секунду:
— Зелий много. Пью, конечно. А что с ними еще делать? Любоваться, что ли?
— Извините, — откашлялась Саша.
— Ну что вы! — улыбнулась колдунья.
Они сидели, мило беседуя, попивая чай из тонкостенных чашек с колокольчиками. Мия осторожно положила на язык кусочек желтого яблока из пирога. Оказалось вкусно. Она уже заготовила просьбу подарить ей какую-нибудь не очень нужную волшебную палочку, ведь не может быть, чтобы у колдуньи была только одна. Никто не следил за временем. Однако оно продолжало идти в фарфоровых часах с лошадкой, стоявших на полке. Бренда отлучилась на кухню — заварить китайский чай, который берегла для особых случаев. Ей очень не хотелось отпускать гостей. Вся эта затея с приглашением, казавшаяся вначале странной и неуместной, обернулась безмятежной радостью.
Чай был припрятан в самой глубине настенного шкафчика. Бренда встала на цыпочки, открыла дверцу, раздвинула баночки со специями. Еще чуть-чуть, и цепкие пальцы ухватят жестянку.
Падая, она смахнула пластиковую мельничку с черным перцем, кориандр в бумажном пакете, ванильный экстракт. Крышка была не прикручена, и коричневая жидкость растеклась по Брендиному морщинистому лицу, затекла за воротник белой рубашки. На кухне сумасшедше пахло пирожными.
«Вот, оказывается, где она хранила зелье! Так я и знала!» Мия вжалась в щель между кухонным шкафом и холодильником. Пока суетились врачи, ее никто не замечал. Она уткнулась в кухонное полотенце, потому что от запаха кружилась голова. «Зачем ты выпила так много своего зелья?» — сокрушалась Мия, глядя, как колдунью укладывают на носилки.
— Вот ты где! — Саша попыталась вытянуть Мию из убежища. — Господи! Вылезай уже!
Они шли по двору Бренды к дому собакиного дедушки, и у самой калитки Мию вырвало. Из-под садового пластикового кресла вылез свалявшийся пес и смотрел, как два высоких парня в синих рубахах задвинули больничную каталку в карету скорой помощи. Смотрел и ничего не видел.
Роберт
Прежде чем подойти к нему и сказать, что приглашения в дом не будет, Роберт долго мыл руки в туалете, потом неторопливо переодевался в подсобке, приглаживал волосы, тщательно развешивал рабочую рубашку и куртку, чистил туфли. Он точно знал, что сегодня откажет Полу в визите. Но перед тем, как возникло это решение, напала тревога — Роберт хватался за одно, за другое, ронял инструменты, обрезал не те ветки. И сердце щемило снова и снова. Пришлось сесть на скамейку в маленькой оранжерее, положить под язык сердечную таблетку из казенной аптечки и помолиться. Он торопливо подбирал слова, сбивался, покрывался испариной. Выходила сумятица, однако не было сомнений, что даже после такой молитвы придет решение. Произнеся вслух «амен», Роберт подумал, что сегодня скажет «нет». Имеет полное право, как хозяин дома.
Несколько раз хотелось остановиться, повиниться за свои страхи и недоверие. Молитва — вот первое, что он должен был сделать, а не метаться с секатором и граблями вокруг гостиницы.
Пол сидел на диванчике в холле, опустив голову и сцепив руки в замок.
— Добрый вечер. — Роберт кашлянул.
— Добрый вечер, Роберт! — Пол поднялся и, как прежде, протянул руку ладонью вверх. — Вы уже сказали жене, что я здесь?
— Понимаете, тут такое дело… — Роберт едва тронул его руку.
— Я очень скучаю по дочери! Чувствую себя как шпион. Паршиво, если честно.
— Знаете, не люблю я наводить туман, — сказал Роберт. — Если начистоту, не могу вот так запросто привести вас в дом. Оно понятно, история такая, что с ходу и не разберешь, а я вообще вроде посторонний человек, вот и не хочу наделать беды.
— Какой беды?
Пол смотрел Роберту в глаза не мигая.
— Не знаю, что и сказать.
Бог так управил, что этот парень останется здесь. По крайней мере, сегодня. Она сама сбежала от него. Сама. Начни он шуметь, скандалить, обвинять Роберта, было бы проще, но Пол снова протянул руку, на этот раз ребром:
— До свидания.
Роберт замешкался и не успел ответить на рукопожатие. Рука резко опустилась, тонкие длинные пальцы сжались в кулак.
— Спасибо за заботу о моей семье! Жаль, не удалось все доходчиво объяснить. Я оставлю свой номер телефона. И попрошу только об одном: присмотрите за малышкой. Если что, звоните в любое время. Если наступит кризис, я должен быть рядом, чтобы объяснить все врачам. Сейчас вы думаете, что спасаете бедную, беззащитную и красивую женщину, но я-то знаю правду, и выдержки мне не занимать. Будьте здоровы.
Пол оттеснил Роберта и пошел к лифту.
Бо
«И все же это большая удача, когда тебе попадается разумный хозяин». Много раз эта мысль приходила в собачью голову, потом забывалась и объявлялась вновь. Бо шел рядом с Робертом, стараясь не снижать темпа, не плестись и не подволакивать левую заднюю. Они шли домой молча и решительно. Слащавый тип остался в гостинице. И это правильно.
Больше всего Бо волновало, как там Хэл. Бедняга ввязался в историю. Интересно, что он будет делать, когда попадется? Да наверняка уже попался, старая муфта. Бо усмехнулся. Нет, это надо же — старая муфта.
Роберт что-то бормотал под нос и время от времени рубил правой рукой воздух. А что? Начнешь тут руками размахивать, когда такое творится. Как в кино, ей-богу!
Бо вдруг представил, как слащавый тип крадется за ними, чтобы выведать, где живет Роберт, проникнуть в дом и забрать маленькую девочку. Молодую женщину он тоже, конечно, прихватит. Кудрявые кусты у дороги образовывали плотную живую изгородь, на одном висела детская панама в цветочек. Наверное, вылетела из открытого окна машины и зацепилась за колючие ветки. Бо принюхался. За такими кустами легко спрятаться. Вот сейчас они с Робертом повернут направо, а там и до дома рукой подать. Никаких посторонних запахов в воздухе не появилось — все как обычно. Просто разыгралось воображение.
— Добрый вечер, Роберт!
Бо поднял глаза. Перед хозяином стоял розовощекий коротыш в синем рабочем комбинезоне.
— Добрый! Как дела, Панчик? — Роберт улыбался.
— Помаленьку.
Этот Панчик жил как раз на въезде в поселок. И звали его совсем не Панчик, а нормальным человеческим именем, которого никто не знал. Во всяком случае, хозяин всегда называл его только Панчик. Бо ужасно хотелось знать почему. Если бы его называли Пончик, было бы понятно — румяный, круглый. Но Панчик? Бред какой-то.
— Мы вот с работы идем. Как твои розы?
— Занял второе место на выставке. Знаешь, чуть было не хватанул сердечный приступ. Мою «Адилию» не признали.
— Как не признали? — удивился Роберт.
— Говорят, нижние лепестки не так лежат.
«Тьфу! Нашел из-за чего переживать!» — Бо поскреб лапой гравий на обочине.
— Вот ведь, — покачал головой Роберт.
— Пошли! — Панчик схватил его за рукав. — Ты должен посмотреть!
«Этого еще не хватало!» — Бо заворчал вслед хозяину.
Он остался где был, потому что розы не казались Бо достойным объектом внимания. Оглядевшись, он зевнул и лег, устроив косматую морду на передних лапах.
Роберт вернулся быстро. Он нес букет из свежесрезанных роз кремового цвета.
«Хорошо, что не красные», — Бо вздохнул с облегчением.
Леон
Апартаменты оказались неплохими: чисто, приличная мебель, свежие цветы в вазе, в окно виден цветущий куст. Хозяин — вертлявый живчик — протянул сухую, крепкую ладонь:
— Франсиско.
— Леон.
— Очень приятно. Можете пользоваться озоном.
— Чем?
— Ну, озонировать воздух. Недавно установили. Отличная штука — моет воздух в доме. Становится как после дождя. Знаете, такой воздух, когда бродите по лугам и вдруг — ливень, а потом дышится прямо до пупка. — Франсиско улыбнулся, показав аккуратные пеньки.