— Ах.., да, — вымолвил он наконец.
— Меня зовут Абернети, — сказал писец, беспокойно озираясь. — Вы, кажется, слышали…
Хозяин, видимо, окончательно проснулся и понял, о чем идет речь. Он слабо улыбнулся:
— Помню! Мне говорила девочка в школе имени Франклина! Она еще сказала, что вы сидели где-то взаперти, верно? Ну конечно, вы говорящая собака!
— Человек, превращенный в собаку, — уточнил Абернети не без раздражения.
— Конечно, конечно, она говорила то же самое. — Хозяин отошел в сторону.
— Ну что же, входите, э… Софи, назад! Позвольте повесить ваш плащ. О, кажется, он вам великоват! Шляпа тоже не по размеру. Проходите, садитесь.
— Кто там, Дэвис? — услышал Абернети женский голос.
— О, ничего особенного, Элис. Тут ко мне зашел приятель, — ответил Витсел. — Спи! — Наклонившись к гостю, заговорщицки прошептал:
— Это моя жена, Элис.
Он усадил Абернети на кушетку. Софи обнюхала писца, завиляла хвостом и стала радостно тявкать. Для Абернети это было совершенно некстати, и он отмахнулся от нее. Хозяин подошел к ящику на подставке, в котором гость узнал телевизор, и повернул какую-то ручку, после чего звук стал тихим. Потом Витсел уселся напротив Абернети, разглядывая его с острым любопытством.
— Сказать по правде, — продолжал Витсел вполголоса, — я тогда решил, что девочка хотела меня разыграть. Я думал, что она все это сочинила, но… — Он умолк, видимо, обдумывая свои слова. — Итак, вас превратили в собаку? В пшеничного терьера?
— Мягкошерстного, — добавил Абернети, осматривая комнату.
— Ну, понятно. — Витсел встал. — У вас очень усталый вид. Не хотите ли перекусить? Ну конечно, я говорю о настоящей еде — ведь вы человек, верно? Пойдемте на кухню, я что-нибудь приготовлю.
Из гостиной они прошли на кухню, окна которой выходили на задний двор. Хозяин открыл холодильник и достал оттуда ветчину, овощной салат и пакет с молоком. Угощая Абернети, Витсел все продолжал говорить об их замечательной встрече. «Боже всемогущий, действительно говорящая собака!» — эти слова он повторил, кажется, раз десять. Абернети было не по себе, но он предпочел держать раздражение внутри. Потом хозяин налил себе пива и сел рядом с гостем:
— Знаете, эта девочка.., как ее зовут?
— Элизабет.
— Да, Элизабет. Так вот она говорила, что вы хотите попасть в Виргинию. Это верно?
Абернети кивнул, продолжая жевать. Он действительно сильно проголодался.
— А зачем вам нужно в Виргинию? Абернети подумал, прежде чем ответить.
— У меня там друзья, — сказал он наконец.
— Но разве нельзя им просто позвонить? — спросил хозяин.
— Как это — позвонить? — не понял писец.
— Ну, по телефону.
— Ax, по телефону! — Абернети вспомнил, что это за штука. — Но у них нет телефона.
— Вот как?! — Дэвис Витсел улыбнулся. Он пил пиво и задумчиво смотрел на Абернети, который заканчивал свой ужин. Наконец хозяин осторожно сказал:
— Будет не так легко доставить вас туда.
Абернети помолчал немного, затем нерешительно заметил:
— У меня есть немного денег на дорогу… Витсел пожал плечами:
— Пусть так, но нельзя же вас просто посадить на самолет или поезд. Сейчас же возникнут всякие вопросы, кто вы такой и что все это значит. Простите, но вы должны понять: люди не привыкли видеть собак, которые одеваются, ходят на задних лапах да еще и разговаривают. — Он откашлялся и продолжил:
— К тому же эта школьница говорила мне, что вы были чьим-то пленником.
Абернети кивнул:
— Элизабет помогла мне бежать.
— Тогда, быть может, оказывать вам помощь небезопасно. Кому-то ваше исчезновение, очевидно, доставит неприятности, и за вами устроят погоню. А значит, мы должны быть предельно осторожными, правда же? Знаете, ведь не так много на свете собак.., простите, людей, вам подобных. Поэтому нам придется делать все побыстрее. А чтобы у нас не было лишних хлопот, вам лучше меня слушаться во всем, понимаете?
Абернети кивнул:
— Понимаю. — Он допил молоко. — Но сможете ли вы помочь?
— Конечно! Само собой! Но сейчас вам лучше всего немного поспать. А утром мы что-нибудь придумаем, хорошо? Тут рядом есть свободная комнатка. Вы можете ее занять. Конечно, Элис все это не понравится, она вообще не любит того, что ей непонятно. Но не беспокойтесь, это я беру на себя.
Хозяин проводил гостя в комнату, показал ему душевую, выдал пару чистых полотенец и пожелал доброй ночи. При этом Витсел все толковал о какой-то «неповторимой возможности», которую нельзя упустить, о том, что главное — найти правильное решение.
Абернети почему-то раздражало это бормотание, но он так устал, что думать сейчас был просто не в состоянии. Он улегся в постель и закрыл глаза. В доме наступила полнейшая тишина. Только ветви дерева, похожие на когтистые лапы, изредка постукивали в окно. Но Абернети уже ничего не слышал. Он спал как убитый.
Глава 12. ИЕРИХОН
Уже близилась ночь, когда советник Тьюс, кобольды и кыш-гномы добрались до Риндвейра. Серое небо почернело, туман повис над лугами Зеленого Дола, придав всему окружающему ореол таинственности. Дождь все не прекращался, и казалось, он будет идти вечно. В темноте трудно было понять, откуда доносились те или иные звуки. Как это нередко бывает в сумерках, особенно в ненастье, все окружающее стало словно полупрозрачным.
Сапожок, ведший маленький отряд, осторожно перешел мост через водное пространство, отделявшее луга от плоскогорья, на котором возвышался замок Каллендбора. Дальше путь Тьюса и его спутников лежал через небольшой городок в окрестностях замка. Они медленно ехали по дороге среди домиков и лавок. В тумане здания выглядели загадочно, видимо, из-за того, что изнутри освещались свечами. Дорога раскисла от дождя, и лошадям было нелегко продвигаться. Прохожие бросали любопытные взгляды на незнакомцев, но быстро отворачивались и шли своей дорогой.
— Я хочу есть! — захныкал Щелчок.
— А у меня нога болит, — заныл Пьянчужка. Но Сапожок зашипел на гномов, и они умолкли. И вот перед ними из тумана вырос замок Риндвейр, похожий благодаря своим стенам, башням, бойницам на огромное чудовище. Стены его были около ста футов высотой, а верхушки самых высоких башен нельзя было разглядеть из-за низких туч. Флаги на башнях обвисли, тускло освещаемые факелами. Десятки часовых, промокших до нитки, стояли на стенах замка. Огромные внешние ворота отворились, и путники оказались перед опущенной решеткой. Внутренние ворота оставались запертыми. Это был недобрый знак, и у волшебника и его спутников к чувству усталости добавилось еще чувство тревоги.
Стражи у ворот остановили путников, велели изложить суть дела, по которому явились сюда, только после этого разрешили укрыться в нише в стене и подождать, когда об их приходе доложат хозяину. Советник никак не мог обрадоваться такому приему: как же можно заставлять долго ждать посланца короля! Наконец прибыли сопровождающие с извинениями за задержку, но волшебник не замедлил выразить им свое недовольство. В конце концов он и его спутники были представителями короля, а не просителями. Вассалы небрежным тоном повторили свои извинения и пригласили гостей следовать за ними.
Гости спешились и, оставив верховых лошадей и вьючных животных в укрытии, прошли по галереям, соединявшим внутренние ворота с замком. Здесь люди Каллендбора открыли едва заметную дверь в стене, после чего началось шествие по бесчисленным коридорам, пока не пришли в огромный зал, обогреваемый большим камином.
Лорд Каллендбор стоял у камина так близко к огню, что волшебник даже испугался, как бы пламя не опалило хозяина. Это был высокий, могучий человек, чье огромное тело покрывали шрамы — память о многочисленных битвах, в которых ему довелось участвовать. Даже в домашней обстановке он был в кольчуге и при нескольких ножах и кинжалах. Огненно-рыжие волосы на голове и борода придавали лорду необычный вид, особенно при свете пылающего камина. Когда хозяин пошел навстречу гостям, то в первую минуту могло показаться, что он несет с собой пламя. Каллендбор кивнул вассалам, и они молча удалились.
— Рад тебя видеть, советник Тьюс, — сказал лорд, протягивая волшебнику огрубелую руку. Пожимая руку хозяина, Тьюс заметил:
— Встреча могла быть и более радостной, милорд, если бы меня и моих спутников не заставили долго ждать на холоде.
Кобольды проворчали что-то, видимо, в знак согласия, гномы же спрятались за спину волшебника. Каллендбор бросил на них беглый взгляд, после чего обратился к волшебнику:
— Примите мои извинения. Время сейчас неспокойное, я должен соблюдать осторожность.
— Осторожность?! — нахмурился волшебник. — Это еще мягко сказано, милорд. Я заметил, что у тебя стало куда больше стражи, усиленная охрана стоит у ворот, решетки опущены, да и сам ты в кольчуге в собственном замке. Можно подумать, что тебя осадили враги.
Каллендбор отвернулся и стал смотреть на огонь.
— Может быть, так и есть, — заметил он. — Однако что привело тебя в Риндвейр, советник Тьюс? Какое-нибудь новое поручение Его Величества, не так ли? Чего он на этот раз хочет — чтобы я принял участие в битве со злыми духами? Чтобы снова гнался за черным единорогом? Скажи мне, чего он еще желает?
Советник подумал, прежде чем ответить. Каллендбор задавал вопросы так, словно уже заранее знал ответы на них.
— У короля украли одну вещь, — сказал наконец Тьюс.
— Вот как?! — Лорд по-прежнему глядел на огонь. — Что же это такое? Уж не бутылка ли? — Волшебник затаил дыхание. — Бутылка с нарисованными на ней танцующими клоунами, не так ли? — тихо спросил лорд Каллендбор.
— Значит, эта бутылка у тебя, — заметил волшебник. Это был не вопрос, а утверждение.
Каллендбор повернулся лицом к волшебнику. Он улыбался так зловеще, что кобольдам было далеко до него.
— Да, советник Тьюс, она у меня, — ответил лорд. — Мне принес ее тролль, жалкий воришка. Он украл ее у других троллей, после того как они из-за нее жутко перессорились. После драки он выжил и, раненный, явился ко мне с этой бутылкой. Не будь он тяжело ранен, этот тролль, он бы сохранил способность соображать и тогда не явился бы ко мне… — Каллендбор покачал головой. — Этот воришка сказал мне, что бутылка волшебная, что в ней живет какой-то злой дух, мелкая тварь по прозвищу Злыдень, и этот Злыдень может выполнить любое желание владельца бутылки. Я сначала посмеялся над ним, волшебник. Ты знаешь: я никогда не верил в колдовство, я верил только в силу оружия. Тролль сказал, что хочет продать бутылку, и я спросил, зачем ему продавать такую драгоценность. Но, увидев его испуганные глаза, я понял, зачем он это делает. Он боялся этой бутылки, боялся страшной силы, которая в ней заключена. Вору хотелось избавиться от нее, но он был слишком жаден и хотел что-то получить взамен. По-моему, он верил, что существ