Алиса прижала ладони к шероховатой створке.
«Они идут за мной.
Они идут.
Я не хочу умирать.
ОТКРОЙСЯ, ЗАМОК!»
Щеколда с резким звуком отодвинулась. В тот же миг порыв ветра взъерошил волосы на затылке Алисы. Она нажала на ручку, и дверь распахнулась.
Алиса почти упала в проем, но сумела захлопнуть за собой створку и задвинуть засов, а затем услышала, как существо врезалось всем телом в то место, где всего секунду назад она стояла. Раздалось слабое разочарованное шипение – видимо, это был единственный звук, который тварь могла издавать теперь, после того как Алиса задушила ее крик.
Алиса, задыхаясь и истекая по́том, привалилась к двери, уперлась в нее лбом. «Ох, Алиса, когда же ты научишься не ждать до последнего? Когда научишься правильно пользоваться своей магией?»
Задавать этот последний вопрос себе было, конечно, глупо, ведь единственный известный ей волшебник, признавшийся в том, что он волшебник, и готовый учить ее, жил в увитом розами домике далеко-далеко отсюда. Она сбежала от него, как сбежала от всего в Городе, как в Старом, так и в Новом. Сбежала, потому что хотела жить не связанной тенями и болью – и того же хотела для Тесака.
«Но ты не сбежала от теней и боли. Ты просто нашла новые. Лучше, пожалуй, вообще не пытаться сбежать, а просто смириться с тем, что они будут всегда, но помнить: хорошее тоже случается, пускай ты и не всегда его замечаешь».
«Однако сейчас тебе нужно выбраться из этого проклятого дома, даже если это и означает, что придется опять выйти в ту кошмарную метель».
Существо ударилось о створку так, что петли задребезжали. Алиса попятилась, глядя на дверь как на коробку с каким-то ужасным, нежеланным подарком, который может вывалиться – нет, вырваться – в любой момент.
Но дверь держалась – как и та, другая, через которую она вошла в бальный зал. Тут Алиса заметила, что помещение, в котором она оказалась, освещают такие же тусклые мерцающие лампы, как и в коридоре у входа, и медленно повернулась посмотреть, какие ужасы припасены для нее здесь.
Она стояла в своего рода прихожей, очень тесной, с низким потолком. Позади нее была дверь в зал, по обе стороны которой тлели лампы. А впереди… еще одна дверь.
Алиса тут же потянулась к ручке – и застыла, качая головой. Ее рука упала, а кисть сжалась в кулак.
«Нет, – подумала Алиса. – ДОСТАТОЧНО с меня дверей, и ДОСТАТОЧНО игр, и ДОСТАТОЧНО страхов. Я не собираюсь исполнять роль игрушки ни какого-нибудь монстра, ни кого-то еще, и вообще никого, кто может наблюдать и посмеиваться, пока я тут сражаюсь.
ДВЕРЬ, ОТКРОЙСЯ!»
И дверь открылась, словно распахнутая сильным порывом ветра, а Алиса ощутила, как откуда-то из глубин ее существа вырвалось нечто и покинуло ее.
«Что ж, по крайней мере, ты знаешь: ты способна на что-то, если разозлишься. Хотя не думаю, что это надежный способ вести дела».
Кипящий гнев толкнул ее вперед. Сейчас Алиса готова была отразить любое нападение – или атаковать первой.
Но впереди не обнаружилось ничего, кроме лестницы.
Алиса почувствовала опустошение, почувствовала, как ярость ее уходит куда-то на задний план. Но мысль, которая пришла ей в голову минуту назад, – мысль о том, что кто-то наблюдает за ней, бродящей по дому, наблюдает и, возможно, чинит препятствия, – переросла в твердую уверенность. Конечно, все это кто-то подстроил. Как всегда.
А кто может такое подстроить? Только волшебник.
Где-то в доме Алису поджидает волшебник.
Лестница тянулась вверх, изгибаясь, как полоска на палочке-леденце, и Алиса, проследив за ней взглядом, подумала, что дом должен быть куда выше, чем она решила сначала, поскольку ступени уходили в какую-то просто невообразимую даль.
«А может, это просто очередной фокус, иллюзия, которая заставит тебя считать, будто ты взбираешься, и взбираешься, и взбираешься – пока ты не утомишься настолько, что уже не сможешь драться».
И едва она так подумала, лестница замерцала, заколебалась, как бывает, когда смотришь на что-то далекое в сильную жару, когда в воздухе висит зыбкое марево, – а мигом позже иллюзия развеялась сама собой, и перед Алисой предстала лестница, по-прежнему изогнутая, как полоска на мятном леденце, но ведущая всего лишь на следующий этаж, к длинной лестничной площадке.
«И на этот раз тебе даже не потребовалось злиться, чтобы увидеть правду, Алиса. Твоя магия здесь, ты просто ей не мешай, не борись с ней все время».
Может, в этом-то все и дело, размышляла Алиса, поднимаясь по винтовой лестнице. Может, ее магия сопротивлялась, потому что Алиса давила, искала ее, пыталась извлечь наружу только тогда, когда она этого хотела?
«Да, ты как инженер, пытающийся укротить реку с помощью плотины или направить воду только туда, куда ему хочется. Вода всегда пробьется сквозь щели и найдет свой собственный путь».
Теперь Алиса поняла: несмотря на все, что ее магия сделала для нее, она всегда сражалась с ней, всегда стремилась обуздать волшебство, загнать туда, где его можно контролировать. Не делала она этого лишь тогда, когда носила корону Красной королевы, и потому впоследствии было так просто решить, что легкость, с которой текла тогда ее сила, была вызвана внешними факторами.
«Ты боялась быть волшебницей, Алиса. В глубине души, там, где никто не видит – даже Тесак, который видит все и везде, – ты боялась».
Да, она боялась своей силы, боялась быть чем-то, что другие всегда называли порочным и неправильным. Неважно, что те, кто так считал – и ее учил тому же, – были убоги сердцем и разумом, что эти люди отослали ее прочь, когда она стала доставлять им неудобства. То был ее первый урок, касающийся магии, а то, что ты узнаешь первым, остается с тобой навсегда, хочешь ты того или нет.
Второй урок состоял в том, что люди, не обладающие ее силой, очень хотят эту силу заполучить и способны на все, чтобы добыть желаемое.
Этот урок тоже оставил свой след в ее душе.
И поэтому, даже почувствовав свободно текущее чудо собственной магии, Алиса снова закрыла его, заперла за надежной дверью, чтобы уберечь свое волшебство – и себя.
Пока она размышляла обо всем этом, ноги сами несли ее на следующий этаж, а рука скользила по перилам, которые (рассеянно отметила Алиса), казалось, пульсировали под пальцами, точно вена, по которой течет кровь этого дома.
Остановившись на лестничной площадке, она ощутила ту же пульсацию под ногами и посмотрела вниз, почти ожидая увидеть качающиеся доски. Но половицы лежали тихо и смирно.
«Очередная иллюзия. Они только кажутся неподвижными, но ты-то знаешь. Ты чувствуешь».
Алиса осторожно шагнула вперед, опасаясь, что сквозь доски могут просунуться и схватить ее за щиколотки чьи-то руки. Когда она шла, возникало неприятное ощущение засасывания, как будто подошвы ее башмаков погружались гораздо глубже, чем казалось на первый взгляд.
«Проблема, знаешь ли, не в монстрах. Проблема в самом доме. Этот дом живой, он следит и ждет, пробует и оценивает. Он пытается напугать, обмануть тебя. Но с какой целью?»
Лестничная площадка была Г-образной – она начиналась от верха лестницы, огибала левую стену и заканчивалась на следующем углу. В стенах, примыкающих к площадке, гладких и белых, не было ни окон, ни дверей – по крайней мере, видимых человеческим глазом.
«И тем не менее здесь есть двери. Двери, которые я чувствую, хотя и не вижу. Двери, которые дом пытается от меня скрыть».
За огромными стеклянными окнами в двух других стенах по-прежнему ярилась метель.
«Это мне напоминают, – подумала Алиса, мрачно скривившись, – что выбор у меня невелик: бороться либо с домом, либо с пургой».
Она свернула за угол лестничной площадки, проигнорировав возникшее ощущение, что в стене есть отверстия. Эти двери не для Алисы. Ей неинтересно играть с домом в его игры, ну или в игры того, кто этим домом управляет. Сейчас она думала лишь о том, что надо найти сердце дома – или его мозг.
«Иногда это одно и то же, когда сердце руководит мозгом, а не наоборот. Ты и сама слишком часто страдаешь этим».
На середине второй половины площадки Алиса остановилась и прижала руки к стене – ничем не примечательной, гладкой, белой стене.
«Смотреть тут не на что, – подумала она, – но по ту сторону все равно что-то есть».
Она надавила на стену, и кончики ее пальцев засветились – ровный прямоугольник преграды скользнул в сторону, словно откачнувшись на хорошо смазанных петлях. На миг Алиса почувствовала удовлетворение оттого, что волшебство вышло легко и естественно и никакие трюки ее не обманули.
Но когда глаза ее привыкли к полумраку за дверью, она пожалела о том, что нашла этот проем. Лучше бы она вообще о нем не знала.
Ноги сами собой поднесли Алису ближе. В этой комнате пол никого обманывать не собирался. Никаких досок: поверхность внизу была мягкой, розовой, пульсирующей, точно такой же, как потолок в бальном зале, который, кстати, находился прямо внизу. Комната была такой же длинной и широкой, хотя высотой сильно уступала залу.
Алисе не хотелось оставаться здесь. Ей хотелось убежать, но бежать было некуда, кроме как обратно под снег, и теперь она ясно видела, как аккуратно все было подстроено – ей ни за что бы не удалось миновать ловушку.
В комнате были люди, много мужчин, женщин и даже – сердце Алисы сжалось – детей. Все они лежали в коконах, коконах из какой-то прозрачной пленки, наполненных желеобразной субстанцией. Каждый кокон мягко пульсировал. От каждого к полу тянулось что-то вроде шнура – или вены? – и Алиса догадалась, что эти люди питают яйца монстров, которые висят внизу.
Сначала она собиралась ринуться туда, чтобы попытаться как-нибудь вскрыть коконы и спасти несчастных. Но когда Алиса упала на колени возле первого кокона и пригляделась, то увидела, что этот способ извлечения из людей энергии совсем не похож на тот, что изобрела Белая королева, выкачивавшая силы из живых детей. Тут не было никаких магических уз, которые Алиса могла бы разорвать.