Гигант закашлялся и, отшатнувшись, отступил на несколько шагов, а Николас услышал крик Даги-Дэна:
– Так, мальчик! К черту благородство! Добивай его!
Николас пошел в наступление, нанося удары по корпусу противника, оттесняя Мясорубку к канатам. Толпа вопила, не переставая.
«Интересно, смотрит ли Хэтти», – подумал он, и эта мысль стала его первой ошибкой.
Мясорубке удалось поднять левую руку и дать Николасу по голове, едва не свернув ему шею.
Тело Николаса пришло в движение раньше, чем он успел подумать, что нужно побыстрей убираться.
Он отскочил назад, тряся головой. На миг все перед глазами бешено завертелось, но кружение унялось как раз вовремя, чтобы Николас увидел, как Мясорубка ринулся на него разъяренным быком, пригнув голову – и голова эта врезалась Николасу в грудь с такой силой, что по меньшей мере одно из ребер наверняка треснуло. Из легких вылетел весь воздух, и Николаса швырнуло спиной на канаты.
– Нарушение! Нарушение!
Это прокричал Дэн – но не он один. Громовое «Нарушение!», повторяемое хором, разносилось по всем трибунам.
– Нарушение! – решил и наблюдатель.
Мясорубка отступил, ухмыляясь Николасу.
Николас медленно выпрямился. Мясорубка совершил нарушение, и это хорошо, потому что, если он нарушит правила еще четыре раза, его удалят с ринга, а Николаса объявят победителем.
Проблема, однако, заключалась в том, что, хотя нарушение и было зафиксировано, Николас все равно пострадал. Мясорубка вложил в удар головой всю свою мощь, и сильная боль в нижних ребрах справа вызывала у Николаса тревогу. Он даже дышал с трудом.
«У тебя нет времени провоцировать его на нарушения. Еще пара таких ударов, и Дэн потащит тебя в больницу на носилках».
Николас вновь поднял кулаки и вышел в центр ринга.
«Пусть только подойдет, посмотрим, как ему понравится».
Мясорубка, наверное, решил, что Николас стоит неподвижно, потому что травмирован или испуган. Он ухмыльнулся еще шире, ощерив многочисленные болезненно-желтые зубы, из-за гигантских размеров головы кажущиеся просто крошечными.
Мясорубка тяжеловесно шагнул в сторону Николаса. Тот не пошевелился, и Мясорубка замахнулся.
В последний момент Николас присел на корточки, чтобы избежать попадания, и снова вскочил, оставив руку Мясорубки за спиной. Он молотил кулаками по корпусу громилы, он бил снова, и снова, и снова, точно в треугольник чуть ниже точки схождения ребер. Это было все равно что лупить по куску замороженного мяса. Костяшки уже саднило, но при каждом ударе Николаса изо рта Мясорубки вырывалось болезненное хеканье.
Николас знал, что, если достаточно долго колотить по этому месту, Мясорубка просто не сможет толком вздохнуть. Каждый удар мешал противнику нормально набрать в грудь воздух.
Вся толпа уже была на ногах. Люди стояли, подпрыгивали, орали. Николас пытался не думать о них, не думать о грустных голубых глазах Хэтти, о том, что она, возможно, смотрит сейчас на него и лицо ее пылает. Он просто продолжал бить, бить, бить, пока глаза Мясорубки не закатились. Миг – и гигант тяжело шлепнулся на собственный зад.
– Раунд! – выкрикнул наблюдатель, оттеснив Николаса от противника.
Выкрикнул он это в гробовую тишину. Толпа ошарашенно смотрела на сидящего на полу Мясорубку. Потное лицо его было серым. Николасу даже показалось, что великана вот-вот стошнит на глазах у почтенной публики.
– По углам! – велел наблюдатель.
Николас не знал, какой именно угол его, и поэтому просто отступил в самый дальний от Мясорубки. И лицо, и тело его было покрыто крупными каплями пота, а на костяшках бурела кровь.
Тот франт, что дергал за ниточки Кролика, жестом подозвал двух мужчин в паре рядов от него. Те тут же вскочили и побежали к рингу – помочь Мясорубке добраться до его угла.
Наблюдатель отсчитывал секунды. У Мясорубки было тридцать секунд, чтобы доползти до угла, но потом – всего восемь, чтобы вернуться к центру ринга, уже своим ходом.
Как только наблюдатель начал восьмисекундный отсчет, Николас шагнул в центр ринга и в готовности поднял кулаки.
Мясорубка отпихнул двух помощников и двинулся к центральной отметке.
Тут Николас понял две вещи. Во-первых, Мясорубка не собирался вести дальше честный бой. Он был унижен, сбит с ног мальчишкой вдвое меньше него. Теперь он готов на все, лишь бы завалить Николаса.
И, во-вторых, если Николас хочет пережить следующие десять минут, ему самому нужно отказаться от всякой мысли о честной борьбе.
«Но Мясорубка должен сделать первый шаг, чтобы толпа и наблюдатель увидели, что ты только защищаешься».
Николас понимал, что́ он должен сделать, и это ужасало его. Ему придется принять удар противника – и чертовски надеяться, что удар этот его не убьет.
«Он собирается пнуть тебя по ногам, а потом колошматить по лицу, превращая его в лепешку».
Николас даже не задумался, что́ это – истинное предвидение или нет. Он просто знал: это так – и знание того, что будет дальше, делало его чуть спокойнее, позволяя прикидывать, как бы ускользнуть прежде, чем Мясорубка переломает ему все кости.
Наблюдатель поднял руку, готовый объявить о начале следующего раунда, но Мясорубка не остановился у отметки, как полагалось. Небрежным взмахом руки он отшвырнул наблюдателя, и тот, перелетев через весь ринг, врезался в канаты.
– Нарушение! Нарушение! – вновь разнеслось над ареной, но Мясорубке было плевать, он жаждал крови Николаса, и Николас не нуждался в предвидении, чтобы убедиться в этом.
Огромным тяжелым башмаком Мясорубка лягнул Николаса, угодив в левую голень. Хрустнула кость, нога подломилась. Николас закричал от боли, но его крик заглушил поднявшийся вокруг адский шум – люди вопили, топали ногами, кто-то уже бежал к рингу.
«Не думай о боли, не думай о ней, все знают, каков он, тебе нужно лишь продержаться, лишь уклоняться, чтобы не стать жертвой очень, очень публичного убийства».
Мясорубка пихнул Николаса в плечо, собираясь опрокинуть противника и растереть его лицо в порошок, размазать в кровавую кашу. Воспользовавшись моментом, Николас перекатился на живот, оттолкнулся от пола, вскочил, хотя сломанная нога криком кричала, и резко ударил Мясорубку по горлу.
Мясорубка захрипел, задохнувшись, а Николас, не мешкая, добавил кулаком в нос. Чужая кровь забрызгала Николасу лицо, и он быстро утерся запястьем. Мясорубка, взвыв, слепо замахнулся на Николаса, но тот увернулся, слегка пошатнувшись, когда ступил на поврежденную ногу.
Проведя этот маневр, Николас оказался позади Мясорубки – и тут же, прыгнув противнику на спину, обхватил правой рукой жилистое горло. Нужно заканчивать все сейчас же, нужно валить великана. Николас надавил сильнее.
Мясорубка кряхтел, пытаясь оторвать от себя руку Николаса, но Николас держал крепко. Мясорубка попятился, брыкаясь, стараясь сбросить противника, но Николас держал.
Внезапно перед глазами мелькнуло – Мясорубка падает на спину, сокрушая Николаса своим весом, – и Николас отпустил бугая, оторвался от него за миг до того, как грузное тело грянулось оземь с такой силой, что весь ринг содрогнулся. Николас перекатился, чтобы вскочить раньше Мясорубки, но Мясорубка вцепился в левое запястье Николаса – и крутанул.
Николас закричал, чувствуя, как все мелкие косточки его кисти дробятся в пыль.
«Как же мне теперь победить? Как побить его – с одной здоровой рукой и одной целой ногой?»
Краем глаза он заметил мелькнувшую неподалеку фигурку в простом муслиновом платье. Она смотрела на него – смотрела полными слез глазами.
«Она видит, как он избивает меня, превращая в ничто.
Ничто. Ничто. Ты – ничто».
В душе поднялась волна, волна, омывшая все красным. Он – не ничто. Он – не никто.
Он выдернул руку из хватки Мясорубки, все еще ворочающегося, лежа на спине, как перевернутая черепаха. Николасу удалось встать на ноги прежде, чем соперник медленно принял сидячее положение. Громила был слишком велик и слишком массивен, чтобы подняться быстро, а долгая схватка явно высосала из него энергию.
Николас пнул Мясорубку в лицо. Башмак его угодил под подбородок, и голова противника запрокинулась. Великан снова рухнул навзничь, и Николас тяжело наступил на левую лапищу упавшего.
Он услышал крик Мясорубки, но крик этот донесся, словно из какого-то далекого далека. Кровь стучала в ушах Николаса, и больше всего на свете он хотел сейчас крови – хотел увидеть кровь Мясорубки, разлитую по всему рингу. Хотел сжимать в руке топор, чтобы порубить соперника на кусочки, но топора у него не было, топор тут, несомненно, запрещен, зато были башмаки и одна здоровая нога. И этой здоровой ногой он раздавил и вторую руку Мясорубки – Мясорубка с перемолотыми руками никого больше не сможет перемалывать, никогда.
Потом кто-то оттащил его, вопя в самое ухо, и застившая глаза красная пелена исчезла. Дэн удерживал Николаса в его углу, все зрители попросту обезумели, повсюду орали, и хлопали, и швыряли в воздух какие-то маленькие белые билетики.
Только теперь он понял, что победил, и эти люди аплодируют ему.
Николас окинул взглядом арену, разыскивая лишь одного человека.
Она смотрела на него, прижав к груди руки, широко-широко, наверное, от потрясения, раскрыв голубые глаза. Рядом с ней стоял Кролик, но Хэтти он словно и не замечал. Кролик тоже смотрел на Николаса, и взгляд его был полон глубочайших размышлений.
Дэну каким-то образом удалось найти в толпе врача, а может, лекаря просто держали под рукой на тот случай, если Мясорубка жестоко изобьет Николаса, как и всех своих прежних соперников. Врач проследовал за покинувшими арену Николасом и Дэном. Мясорубку, который, кажется, потерял от боли сознание, публика окружила плотной стеной.
«Они, несомненно, пытаются сообразить, как его унести», – подумал Николас. Мясорубке требовалась куда более серьезная медицинская помощь, чем ему, а взгромоздить такого великана на носилки будет определенно нелегко.