Одна моя давняя подруга, так же, как и я, успешно практикующая вот уже на протяжении многих лет, обратилась ко мне за помощью. Честно говоря, она была в настоящем отчаянии. А мне было сложно представить, что могло вызвать у нее отчаяние – ведь она была, пожалуй, самым веселым и жизнерадостным человеком из всех, кого я встречала за свою жизнь. К тому же ее возможности лишь немного уступали моим.
Она позвонила мне пару дней назад и попросила приехать.
– Пожалуйста, приезжай. Мне нужна твоя помощь.
В последний раз мы общались несколько лет назад – я приезжала к ней в Сан-Франциско на Хэллоуин, праздник, который она просто обожала и каждый раз устраивала на него настоящий маскарад.
– В чем дело? Ты, похоже, напугана…
– У меня неприятности, – сказала она. – Я в большой беде.
– Можешь объяснить, в чем дело? – продолжала допытываться я.
– Это долго. Лучше будет, если ты приедешь.
– Н-ну ладно… Я, конечно, приеду…
– Без тебя мне не обойтись.
– Хорошо-хорошо…
– Иначе я просто пропала…
Такой вот разговор. Не слишком информативный, зато эмоциональный. Едва повесив трубку, я ощутила сильную тревогу и беспокойство за подругу. Нужно было собирать вещи и отправляться в Сан-Франциско. У меня оставалась куча незавершенных дел, но их пришлось в срочном порядке отложить. Что поделаешь, медлить было нельзя – я просто не могла себе позволить бросить подругу на произвол судьбы.
Из аэропорта я направилась сразу же на Сакраменто-стрит. По мере того как такси все ближе подвозило меня к дому Гейл, моя тревога росла все больше и больше. Я не на шутку беспокоилась за подругу.
В самолете я так и не смогла уснуть – не помогло даже мое обычное Слово, которым я всегда пользуюсь, чтобы успокоить собственные нервы.
Мысли о Гейл не отпускали меня, мне хотелось крикнуть парню, чтобы он прибавил скорости, чтобы гнал быстрее, выжал бы из мотора максимальную скорость.
Наконец – мне показалось, что прошла вечность, – такси остановилось у дома Гейл. Я сунула парню купюру, выволокла сумку и поспешила к дому.
В первую минуту я не узнала Гейл. Я смотрела на женщину средних лет с покрасневшими глазами и дрожащими губами. И в то же время это была Гейл. Под сеткой глубоких морщин легко угадывались прежние ее черты. Даже перекошенный в странной и непонятной гримасе рот еще сохранил следы былой очаровательной улыбки Гейл, которая, должно быть, свела с ума не одного мужчину.
«Это просто не может быть Гейл, – подумала я, – возможно, это какая-то шутка»…
Вполне могло быть и такое – в конце концов, Гейл просто обожала розыгрыши. Я и сама не раз становилась жертвой ее шуток. Но что-то мне подсказывало, что на этот раз происходящее далеко от шутки.
– Гейл, в чем дело? Что с тобой?..
– Привет, – только и сказала она.
Мы обнялись.
– Ты сильно меня напугала, – сказала я. – И ты… ты выглядишь так… Что происходит, Гейл?
– Я старею, – сказала Гейл.
– Погоди, ведь ты же не должна…
– Со мной что-то сделали, – Гейл едва не расплакалась. – Какой-то подлый магический трюк. Если срочно не предпринять каких-либо мер, через несколько дней я превращусь в дряхлую старуху.
– Что за трюк?
– Я не знаю, потому и позвала тебя. Кроме тебя, мне больше некому помочь.
– Я помогу, помогу, – я обняла Гейл. – Ты же знаешь, что для меня…
– …нет ничего невозможного, – закончила за меня Гейл и улыбнулась.
– Вот именно. Главное – не запускать. Так что не дрейфь – выберемся!
– Пошли на кухню, я расскажу обо всем по порядку.
Неожиданно зазвонил телефон. Гейл не двигалась.
– Не подойдешь? – спросила я, кивнув на телефон.
– Нет, это, скорее всего, он.
– Кто – он?
– Мой жених…
– Твой – кто?
– Я хотела сделать тебе сюрприз, но сама видишь, как все завертелось…
– Значит, ты решила выйти замуж?
– Ну да.
– А как же?..
– Он в курсе.
Я попыталась представить, каково это – жить рядом с человеком, который не старится и почти не болеет. И наоборот: жить с человеком и видеть, как он с каждым днем увядает, как его лицо покрывается морщинами, а в голос, некогда молодой и звонкий, прокрадываются недовольные старческие нотки. Я бы так вряд ли смогла…
– Возможно, тебе стоит ответить, – сказала я.
– Все в порядке – он думает, что я болею…
– А почему бы не рассказать ему правду? Раз уж он все равно обо всем знает?
– Одно дело стареть самому, другое – видеть, как в одночасье постарел другой…
– Ну что ж, – я вздохнула, – пошли на кухню, расскажешь, в чем дело.
– У меня с самого начала было какое-то нехорошее предчувствие. Словно бы моя интуиция говорила мне, что не стоит браться за этот заказ. Но я была… окрылена, впереди меня ждали несколько лет счастья, вот я и решила – почему бы мне не поделиться этим счастьем? В конце концов, дурные предчувствия сбываются редко. По крайней мере, у меня.
Некто попросил Гейл провести обряд омоложения – крайне сложный и запутанный ритуал, за который возьмется не каждый практикующий маг. Но Гейл, разумеется, взялась.
– Ох, подруга, – сказала я, – зря ты это…
– К сожалению, – вздохнула Гейл, – у меня нет твоей предусмотрительности… Я просто… забылась…
Ну почему, подумала я, неприятности случаются только с хорошими людьми? С теми, кто без всяких раздумий готов поделиться своим счастьем с абсолютно незнакомым человеком? Можно ли вообще быть счастливым в этом мире?
– Ко мне обратилась одна дама – пожилая женщина, – сказала Гейл. – Она очень долго плакала – умоляла помочь.
– Ты так говоришь, – заметила я, – как будто эта старушка попросила у тебя пару долларов. Подумаешь, обряд омоложения!..
– Вначале и я отказала, – вздохнула Гейл, – но она так плакала. Сказала, что совсем не может переносить старость, что ей нужно еще так много успеть в этой жизни…
Рассказала мне о своих мечтах…
– О, конечно, стоило ей пожаловаться на то, что она так и не побывала в Австралии и не увидела собственными глазами кенгуру, как ты тут же передумала…
Все это было в духе Гейл – стоило подбросить ей парочку душещипательных деталей или подробностей вроде «в детстве мне часто снился сон, в котором я танцую романтический танец с молодым капитаном на палубе его корабля с поднятыми парусами», как Гейл моментально «таяла» и уже не могла отказать в просьбе, о чем бы ее там ни попросили – о магии денег или о магии молодости.
Многие пользовались этим ее качеством, и временами мне казалось, что Гейл рано или поздно останется буквально ни с чем – раздаст и откажется от всего, лишь бы другие смогли воплотить в жизнь самые безумные свои фантазии, которые не факт, что были правдой.
– Тебе легко говорить, – всхлипнула Гейл. – Ты ее не видела…
– Я думаю, что, даже загляни я ей в глаза, я бы ответила отказом. Люди, которые занимаются тем, чем занимаемся мы с тобой, должны уметь говорить «нет». Тебе ли этого не знать, Гейл?
– Я знаю, знаю…
– Она ведь попросила тебя о ритуале омоложения – игры с матушкой-природой никогда не проходят бесследно… Ты помнишь сам ритуал? В смысле подробности – какие ингредиенты, время, место и т. д.?
– Разумеется – у меня же проблемы с умом, а не с памятью. Экспериментировать я не стала, – сказала Гейл. – Заряженное зеркало, живые розы, лаванда и розовые свечи…
– В полнолуние в полночь, – сказала я.
– Совершенно верно. Стандартная процедура.
Я улыбнулась.
– Женщина выполняла все правильно?
– Да. С ней проблем вообще не возникло.
Я подумала, что если бы обряд проводила я и с женщиной не возникло никаких трудностей, то я бы, конечно, сразу же стала подозревать что-то неладное. Но это я.
– Что произошло, когда она посмотрела в зеркало?
– Ничего. – Гейл выглядела удивленной. – По-твоему, оно должно было треснуть?
– Почему нет? – я пожала плечами. – Вполне очевидно, что все твои беды из-за нее.
Я почти уверена, что она сделала это намеренно. Магия обычно очень чутко реагирует на подобные вещи.
– Такова статистика, – сказала я. – Такова объективная реальность, как сказал бы Марциал.
– Быть может, ты и права, – вздохнула Гейл.
– Сколько розовых свечей ты использовала? – спросила я. – Сколько лет захотела скинуть таинственная старушка, которая теперь, должно быть, загорает на австралийском пляже?
Гейл пристально посмотрела на меня.
– Что такое?
– Обещай не ругаться, ладно?
– Я сюда не ругаться приехала, – напомнила я, – а помогать. Так что выкладывай все начистоту.
– Хорошо. Сорок пять свечей.
У меня аж челюсть отвисла.
– Это много, знаю, но… – затараторила Гейл.
Ничего себе омоложение! Да некоторые живут меньше!
– Это не много, Гейл, – сказала я. – Много – это десять или двенадцать. Но сорок пять – это же просто до хрена!..
– Ну вот, ты же обещала не ругаться…
– Я и не ругаюсь, Гейл, я просто не знаю, что сказать… Ты ведь знаешь, что двадцать свечей в подобных ритуалах – это предел?
– Конечно, я знаю, но я так хотела помочь ей…
– Должно быть, у нее была какая-то особенная история – настоящая мелодрама…
– Понимаешь, она рассказала, что… что встретила человека, который точь-в-точь похож на ее умершего сорок лет назад мужа… Увидела и…
– …да-да, и поняла, что она все еще его любит. Черт возьми, Гейл, купиться на такое! Тебя же просто использовали!
– Просто я сама в скором времени собиралась стать женой, вот и решила помочь…
– Ох, Гейл, – вздохнула я. – Ты не создана для этого мира…
История неприятная – ничего не скажешь. Гейл я об этом не сказала, но чем больше подробностей всплывало, тем яснее я понимала, что все мои усилия, предпринимаемые для того, чтобы помочь Гейл, могут оказаться напрасными. Судя по всему, Гейл стала жертвой настоящего заговора. Тщательно продуманного и спланированного, хотя в случае с Гейл можно было бы ничего и не продумывать – она бы поверила и не в такое. Главное ведь – рассказать слезливую историю…