остели каждую гребаную ночь. Я хочу начинать с ней каждый день.
Именно поэтому сейчас, когда я везу ее обратно в город, каждая клетка моего существа хочет вернуться обратно. Я знаю, что как только мы снова окажемся в черте города, реальность настигнет нас. Она захочет поехать домой к родителям, а утром ей нужно будет идти на работу.
— Ты ужасно тихий, — говорит Лили, глядя на меня с пассажирского сиденья.
— М-м-м...
— Что случилось?
— Я не хочу тебя отдавать. Я хочу оставить тебя себе и не делить тебя со всеми остальными, — говорю я ей.
— Ты ни с кем меня не делишь, Трэвис. Я твоя.
— Я должен делить тебя с твоей семьей. Я знаю, что говорю глупости. — Я слышу, насколько глупо это звучит, как только слова покидают мой рот. Но все это не меняет того факта, что я действительно так думаю.
— Пройдет всего шесть недель, и мы оба окажемся в Ванкувере. Вместе, — говорит она.
Мы решили, что я отправлюсь первым, а Лили планирует приехать, когда начнется сезон. Мне не нравится эта идея. Я хотел, чтобы мы уехали из Нью-Йорка вместе, но она настаивает на том, что ей нужно предупредить на работе о своем уходе раньше, чем за несколько недель.
— А еще я собираюсь навещать тебя каждые выходные, — добавляет она.
— Я знаю, но я не хочу проводить ни одного дня в разлуке, детка.
— Мне жаль... — Ее голос срывается, а взгляд опускается на колени.
— Это не твоя вина. — Я беру ее руку и подношу к губам. — У нас была замечательная неделя.
— Согласна. — Она улыбается, и я клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы видеть эту улыбку на ее лице как можно чаще.
— Когда мы скажем твоим родителям, что ты переезжаешь?
— Мы не скажем. Я сделаю это сама. После того как ты уедешь из города. Так будет безопаснее. — Она смеется.
— Я не боюсь твоего отца, Лили, — говорю я ей. Это ложь. Было бы глупостью не бояться этого человека, но я никогда не признаюсь в этом вслух и никому не покажу этот страх. Она должна знать, что я готов на все ради нее. Что ее семья не сможет ничего сделать, чтобы избавиться от меня.
— Ты первый, — говорит она. — С ним все будет в порядке. Кроме того, теперь у него есть Джози, на которой можно сосредоточиться. — Лили сияет. — Я всегда хотела сестру, и теперь, когда она у меня есть, все внимание может достаться ей.
Пока нас не было, Лили узнала, что ее родители удочерили девушку ее двоюродного брата. Она упомянула о том, что Джози жила в приемной семье и не в лучшем положении. Ее мать и отец решили помочь девочке, поэтому удочерили ее. Я был потрясен. Усыновление подростка — это серьезный шаг, но они, казалось, даже не задумывались о том, что им придется взять на себя ответственность за другого ребенка.
— Ты не ревнуешь, что больше не являешься единственной принцессой во дворце? — Я ухмыляюсь.
— Во-первых, я не принцесса и не живу во дворце. — Лили, прищурившись, смотрит на меня. — Во-вторых, меня всю жизнь баловали. Джози заслужила право на свою долю счастья.
— Я был в доме твоей семьи. Это чертов дворец, детка, и ты, несомненно, принцесса, — говорю я ей. — Хочешь вернуться ко мне?
— Хочу, но сначала мне нужно домой. Но я приеду позже... если ты хочешь.
— Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, — говорю я. Через несколько минут я подъезжаю к поместью Валентино и поворачиваюсь к ней. — Я просто не могу дождаться, когда мы начнем жить вместе в Канаде.
— Я тоже. — Лили наклоняется над центральной консолью и прижимается ко мне губами. — Скоро увидимся, красавчик, — говорит она, прежде чем вылезти из машины.
Когда я захожу в свою квартиру, то застаю маму на кухне.
— Мам, я не знал, что ты сегодня приедешь. — Я закрываю дверь и целую ее в щеку, а затем отступаю назад и смотрю на продукты, выложенные на стойке.
— Я знала, что ты сегодня возвращаешься. Тебе нужна еда, Трэвис.
— Ты же знаешь, что я могу сам что-то приготовить, — говорю я.
— Нет, не можешь, — хмыкает она, качая головой.
— Ты планируешь каждую неделю летать в Ванкувер, чтобы пополнять мой холодильник? — Я смеюсь, беру несколько болгарских перцев и морковь и кладу их в ящик холодильника.
— Если придется, то да. Но с тобой будет Лили. Я не сомневаюсь, что она позаботится о том, чтобы ты поел.
— У меня и здесь есть Лили.
— Я знаю, но у тебя есть и я.
Моя мама плакала, когда я сказал ей, что переезжаю в Ванкувер. Она, конечно, была рада за меня. И гордилась тоже. Но осознание того, что я буду так далеко, сильно расстроило ее.
— Это не навсегда, — напоминаю я.
— Я знаю это. Но не смей заводить там детей. Мои внуки должны родиться в Нью-Йорке, Трэвис. Я не хочу, чтобы они жили в другой стране.
— Я не собираюсь дарить тебе внуков еще как минимум лет двадцать, мама. — Я ухмыляюсь. По правде говоря, мы с Лили даже не обсуждали тему детей. И мне, честно говоря, все равно. Хотя я не могу не задаваться вопросом, как она к этому относится.
Хотела бы она иметь детей от меня?
Когда все продукты убраны, мама делает нам по чашке кофе. Я провожаю ее на балкон и сажусь рядом.
— Я буду скучать по этому городу, — говорю я ей.
— Этот город будет скучать по тебе. Как прошел твой маленький отпуск?
— Чистое, черт возьми, блаженство. — Я чувствую, что улыбаюсь. Это происходит всякий раз, когда я думаю о Лили.
— Язык, — ругает мама. — Я рада, что ты хорошо провел время. Нам очень нравится эта девушка, Трэвис.
— Мне она тоже очень нравится.
— Хорошо. Не облажайся с ней.
— Не собираюсь. — Я никогда не отпущу Лили. Неважно, что жизнь подкинет нам. Я никогда не откажусь от этих отношений.
— А как насчет этого? — Я показываю на большой трехэтажный дом на экране перед нами. Мы с Лили уже час сидим в кровати и просматриваем объявления о продаже недвижимости в Ванкувере.
— Зачем нам такой большой дом? — спрашивает она меня.
— Потому что ты, моя дорогая, — принцесса, которая выросла во дворце, помнишь? Я не могу перевезти тебя в другую страну и поселить в лачуге.
Лили снова смотрит на объявление, ее взгляд останавливается на адресе.
— Это прямо рядом с Греем, та же застройка и все такое.
Я нажимаю красный крестик на вкладке, закрывая страницу.
— Тогда это уверенное «нет».
— Ты ведь понимаешь, что тебе придется справиться со своей неприязнью? Он будет твоим капитаном.
— Да, но мне не нужно быть соседом с этим парнем.
— Я бы не отказалась соседствовать с Кэтрин. Я бы постоянно виделась с Грейси. — Лили пожимает плечами.
Кэтрин — девушка Грейсона, а Грейси — их дочь. Девушки были лучшими подругами в колледже, пока Кэтрин не пропала. Ее не было шесть лет, и только месяц назад она снова появилась в Ванкувере.
— У меня нет проблем с Кэтрин и Грейси. Они могут навещать тебя так часто, как ты захочешь... без Грея.
Нет никакой веской причины, почему мне не нравится этот парень. Просто его высокомерие меня раздражает. А еще мне не нравится, что он дружит с моей девушкой.
— Слушай, мы можем жить, где ты захочешь, но я бы хотела быть поближе к Кэтрин и Грею. Они единственные, кого я там знаю... Не то чтобы мне были нужны друзья или даже семья, но мне потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, что рядом не будет много людей. И ты будешь часто уезжать во время сезона.
И теперь я чувствую себя как дерьмо...
— Если тебе нравится этот район, мы найдем там дом. Все, что мне нужно, — это ты. Мне все равно, где мы будем жить, детка. Пока ты рядом, я буду чувствовать себя как дома.
— Я попрошу мою тетю Савви приехать и все оформить. Она лучший дизайнер интерьеров, которого я знаю, и я всегда хотела, чтобы она обставила мой дом, когда у меня появится свой собственный. Ты не против?
— Детка, это будет твой дом. Тебе не нужно спрашивать разрешения ни на что, — говорю я.
— Это наш дом, и я не спрашиваю разрешения. Я советуюсь, — отвечает она.
— Мое мнение — мне нравится все, что нравится тебе. Я хочу того же, что и ты. — Я наклоняюсь и нежно целую ее.
Глава двадцать третья
Лилиана
Настоящее
Я чувствую себя оцепеневшей. Никогда раньше не испытывала такого ужаса. Я никогда не знала такой боли.
— С ним все будет хорошо, Лил, — говорит Алессандро, крепко сжимая меня в своих объятиях.
Мой брат справился, беспрекословно выполнил все мои просьбы. Он помог незаметно выйти из дома. К тому времени, как мы прибыли в ангар, пилоты уже были готовы к взлету, и все мои кузены, за исключением Лоренцо, сидели в самолете и ждали нас.
— Ты не знаешь этого, — плачу я у него на груди. Так я провела все время с момента взлета. Больше я никому не сказала ни слова. Алессандро провел меня в заднюю часть самолета и сел рядом со мной. Если говорить о братьях, то мне действительно повезло.
— Лил, он Трэвис, мать его, О’Нил. С ним все будет в порядке, — повторяет он. — Этот парень получает удары посильнее пули каждый раз, когда выходит на лед.
— Я не готова его потерять, Алессандро. Я только что обрела его. Я не хочу его терять, — говорю я сквозь икоту.
— Ты его не потеряешь. — Мой брат продолжает гладить меня по спине.
Я хочу верить ему. Отчаянно хочу, чтобы он был прав, но я не идиотка. Я знаю, что, если кто-то говорит с убежденностью, это еще не значит, что это правда. И даже если с Трэвисом все в порядке, если он переживет это, он никогда больше не захочет иметь со мной ничего общего. Это моя вина, что в него стреляли. Это моя вина, что он в операционной. И это будет моя вина, если ранение уничтожит его карьеру... Если он больше никогда не сможет играть в хоккей...
Я в миллионный раз проверяю свой телефон. Грей должен был написать мне, как только Трэвис покинет операционную. Пока ничего нет. Это не может быть хорошим знаком.
Алессандро слегка сдвигает меня, доставая из кармана свой собственный телефон.