— Нет, я убежала. Он был без сознания, и я выбежала из комнаты. Но потом я вернулась туда, когда нашла нож. И я колола его, снова и снова, пока не осталось сил. Он был без сознания, а я продолжала, — говорит она.
— Ты сделала то, что должна были сделать. Это все.
— Может быть...
— Никаких гребаных «может быть». — Я поднимаю ее подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза. Я хочу, чтобы она увидела то, что вижу я, когда смотрю на нее. Какое благоговение я испытываю.
Когда мы оба вымыты, я выключаю воду и беру с полки полотенце. Вытираю Лили, затем беру еще одно полотенце и оборачиваю его вокруг нее. Обтерев себя, я беру ее за руку и веду в спальню. Я достаю из шкафа футболку и натягиваю на Лили, полотенце спадает с ее тела.
— Хочешь спуститься? — спрашиваю я, натягивая пару треников.
Лили качает головой, а ее глаза находят кровать.
— Пока нет. Я хочу полежать.
Я снова беру ее руку в свою, веду к кровати и откидываю одеяло. Забираюсь следом за ней, укрываю нас обоих, а затем притягиваю ее к себе.
— Как ты думаешь, сколько времени они не будут нас беспокоить?
— Недолго, — говорит она, зевая. — Я так устала.
— Спи, детка. Я держу тебя, — говорю я ей.
Я лежу неподвижно, держа в объятиях девушку, которая стала для меня всем моим гребаным миром. Я наблюдаю, как ее тело расслабляется и она засыпает. Я не двигаюсь ни на дюйм, не желая ее беспокоить.
Через несколько минут я поворачиваю голову к двери, когда она открывается, и подношу палец к губам, приказывая ее отцу и брату молчать. Их глаза находят Лили, а затем снова возвращаются ко мне.
— Как она? — тихо спрашивает ее отец.
— Она в порядке.
Он кивает, и, похоже, хочет сказать что-то еще. У меня такое чувство, что больше всего на свете ему хочется залезть в эту кровать и вытащить из нее свою дочь. Но он этого не делает, за что я ему благодарен. Потому что ему пришлось бы вырывать ее из моих холодных, мертвых рук. А вокруг моей девочки сегодня и так пролилось достаточно крови.
— Мои люди нашли в доме свидетельство о браке. Этот ублюдок заставил ее подписать его, — говорит мистер Валентино после долгой паузы.
— Что? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы, в душе закипает новый приступ ярости.
— Это не имеет юридической силы, но она не могла этого знать, — говорит он. — Сообщи, когда она проснется. — Он поворачивается и идет к двери. Перед выходом из комнаты он останавливается и оглядывается на меня через плечо. — Трэвис, не облажайся.
Я киваю ему. Думаю, это самое большое одобрение, которое я когда-либо получу от этого мужчины. Ну, и тот факт, что он больше не пытается активно избавиться от меня и не угрожает убить.
Алессандро задерживается у края кровати еще на минуту, прежде чем последовать за отцом.
— Я никогда не сделаю этого, — шепчу я Лили свое обещание. — Я люблю тебя.
Она шевелится в моих объятиях, и я крепче прижимаю ее к себе. Но заснуть я не решаюсь. Вместо этого я наблюдаю за ней, планируя оставшуюся часть нашей жизни.
Через несколько часов Лили открывает глаза.
— Трэвис? — спрашивает она.
— Да, детка, я здесь, — говорю я, наклоняясь и целуя ее в висок.
Лили переворачивается на спину.
— Поцелуй меня как следует.
— С огромным удовольствием. — Я поворачиваюсь набок, приподнимаю ее подбородок и нежно прижимаюсь губами к ее губам.
Лили берет меня за затылок и прижимает к себе сильнее, просовывая язык в мой рот. Углубляя поцелуй. Быть здесь, с ней, — это похоже на рай.
Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее.
— Пообещай мне, что больше никогда не уйдешь.
— Обещаю, — говорит она. — Я никогда не уйду. Ты — мое сердце и душа, Трэвис О’Нил.
— А ты — мое все, Лилиана Валентино. Я отказываюсь терять тебя снова.
Лили улыбается мне.
— Ты никогда не терял меня. Я всегда была твоей.
Я снова прижимаюсь к ее губам, проникая языком в ее рот, и слышу ее тихие стоны. Я закрываю глаза и вижу знакомый цвет — красный. Эта женщина озаряет мой мир. Она — моя конечная цель.
Эпилог
Лилиана
Три месяца спустя...
— Кто эта девушка? — спрашиваю я Кэтрин, кивая на блондинку, которая в данный момент идет рядом с Люком Джеймсоном, товарищем по команде и новым другом Трэвиса. Клянусь, Люк, Грей и Лиам в последнее время чаще всего бывают у нас дома.
— Это Монтана. Она младшая сестра лучшего друга детства Люка, — говорит Алия. — Она только что приехала в город и живет у него.
Я поворачиваюсь к Алие и смеюсь.
— Как так получается, что ты всегда обо всех все знаешь?
Я знакома с этой девушкой всю свою жизнь, но за последние три месяца узнала ее гораздо лучше, и она стала одной из моих близких подруг.
— Потому что я — дочь владельца команды. — Она пожимает плечами. — А еще Лиам — самый большой сплетник в округе. Этот парень не может хранить секреты, даже если бы от этого зависела его жизнь. — Она смеется.
— Буду знать. Напомни мне ничего ему не рассказывать. — Я шутливо толкаю Кэтрин плечом.
Шестилетняя дочь Кэтрин и Грея подпрыгивает на месте. Ее глаза прикованы ко льду, а маленькие ручки прижаты к стеклу перед нами.
— Уже скоро, — говорит Грейси.
Игра начнется через десять минут, поэтому Люк, вошедший в ложу с этой девушкой, вызывает у всех нас такое любопытство.
— Алия, это Монтана. Монтана, Алия. — Люк знакомит нас. — А это Кэтрин и Лилиана, — добавляет он, жестом указывая на Кэтрин, а затем на меня. — Монтана будет смотреть игру здесь, наверху, вместе с вами.
— Отлично, идем. Давай я предложу тебе что-нибудь выпить. — Алия берет Монтану за руку и уводит ее от Люка. Я замечаю, как он некоторое время наблюдает за ней, прежде чем снова перевести взгляд на нас. Кажется, он хочет что-то сказать, но потом просто поворачивается и выходит из комнаты.
— Ты тоже почувствовала эту странную вибрацию, да? — тихо спрашиваю я, чтобы только Кэтрин могла меня услышать.
— Да. — Она кивает. — Пойдем, займем хорошие места, — говорит она и тянет меня к окну.
Я не утруждаю себя тем, чтобы сказать ей, что здесь все места хорошие. В конце концов, мы в ложе владельца команды.
Это первая игра Трэвиса после ранения. Он ждал этого момента несколько месяцев. Его первая официальная игра в составе «Рыцарей». Наши родители тоже пришли поболеть на него.
Моя мама подходит ко мне, озабоченно нахмурив брови.
— Ты в порядке?
— Просто нервничаю. Я хочу, чтобы все прошло хорошо, — говорю я.
— Так и будет. У меня такое чувство, что сегодняшний день станет незабываемым для вас обоих. — Она улыбается мне.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. Мне нужно пойти и помешать твоему отцу выпить весь бар. — Она уходит, а я провожаю ее взглядом, пока она пробирается к отцу, который стоит, прислонившись к задней стене. У него даже нет бокала в руке.
Свет гаснет, и я возвращаю свое внимание к арене. Я достаю из кармана телефон и подношу его к окну, готовая сделать снимок того момента, когда коньки Трэвиса коснутся льда.
Трэвис
Я смотрю вверх. На часах осталось всего две минуты. И мы ведем три шайбы. Одна из них — моя заслуга. Чувство, что я снова здесь, лечу по льду, слышу, как болельщики кричат мое имя... это эйфория. От того, что Лили наблюдает за происходящим, мне становится в десять раз лучше.
Я смотрю на ложу, где она сидит. Я попросил ее родителей проследить, чтобы она была здесь до конца игры. Они знают, что я планирую. Не то чтобы получил разрешение ее отца, но я достаточно уважаю этого мужчину, чтобы не ставить его перед фактом.
Особенно после инцидента с Лу Монро и принудительного получения согласия на брак. Лилиане потребовалось время, чтобы оправиться от этого дерьма. Она была в ужасе оттого, что все случилось на самом деле, и боялась, что Лу отправил документы до того, как она его остановила. Отец заверил ее, что все это незаконно, и сохранил свидетельство, чтобы Лили могла сама его сжечь.
Когда звучит финальная сирена, вся арена оглашается ревом. Я жду, пока все уйдут со льда, и только потом подкатываю туда, где Лилиана хлопает и счастливо улыбается. Я обхватываю ее за талию и поднимаю на руки, вынося на середину катка, где ярко горят красные огни, и единственный прожектор направлен на нас.
— Что происходит? — спрашивает Лилиана, оглядываясь по сторонам.
Все на трибунах вскакивают на ноги, когда я опускаюсь на колено. И Лили ахает, прижимая руку ко рту. Потянувшись к вороту свитера, я достаю цепочку и снимаю с нее кольцо с бриллиантом.
— Лилиана Валентино, ты больше, чем я когда-либо мог желать, больше, чем я когда-либо заслуживал. Я обещаю любить тебя, ставить тебя превыше всего на свете. Всегда поддерживать тебя во всем, что бы ты ни выбрала в нашей жизни. Возьмешь ли ты мою фамилию? Выйдешь ли ты за меня замуж? — спрашиваю я.
Лили падает передо мной на колени, и я понимаю, что такой удар по льду должен быть болезненным. Но она даже не вздрагивает.
— Да. — Ее руки взлетают и обвивают мою шею, опрокидывая меня на спину. — Да, да, да! — повторяет она, прижимаясь своими губами к моим.
Над ареной проносятся звуки горнов, толпа свистит и выкрикивает поздравления.
— Лили, детка, как бы сильно я ни хотел трахнуть тебя прямо сейчас, когда на тебе нет ничего, кроме этого кольца, мы сейчас на льду, — напоминаю я ей.
Лили отталкивается от меня, садится и протягивает левую руку.
— Ты забыл ту часть, где надеваешь кольцо на мой палец, Трэвис.
— Я не забыл. Ты оседлала меня, прежде чем у меня появился шанс. — Я надеваю кольцо ей на палец и прищуриваюсь. — Это навсегда.
— Навсегда, — соглашается она.
Тогда я встаю на коньки и поднимаю ее на руки. Ноги Лили обхватывают мою талию, а красные губы прижимаются к моим, когда я несу ее обратно к ложе. Я полон решимости никогда больше ее не отпускать.
Notes
[