l’au-dela решил, что ради твоего блага допрос лучше проводить знакомым людям.
— Очень любезно с их стороны, — ответила я, внезапно занервничав. Я не сделала ничего плохого, к тому же меня часами допрашивали в настоящей полиции о моих отношениях с погибшими Стражами; но самое худшее, что могла сделать полиция, — это задержать меня. Мне почему-то казалось, что у оккультных наблюдателей имелись в распоряжении гораздо более неприятные средства воздействия. — Разумеется, сейчас я могу с вами поговорить, хотя мне бы очень хотелось, чтобы допрос закончился как можно скорее. Меньше чем через час у меня важная встреча.
Под внимательным взглядом Норы и довольным — Марвабель «полицейские» проводили меня в небольшую комнату для совещаний, располагавшуюся неподалеку от конференц-зала. Я ожидала от Паоло какого-то замечания относительно моей недавней угрозы с ним разобраться, но он ничего не сказал. Он вообще не произнес ни слова и только кивал, когда Мониш объяснял что-то. Честно говоря, я была даже разочарована. Я рассчитывала хотя бы на какое-нибудь предсказание вроде «Ты попадешь в ужасную, ужасную передрягу».
Хотя мне не нужны были предсказания — я и так понимала это.
— Сначала я обязан сделать тебе предупреждении и ты подпишешь бумагу, которая называется «Заявление о согласии», — сказал Мониш, усадив меня в конце длинного стола. Они с Паоло устроились напротив открыли какие-то черные кожаные папки. Я едва удержалась, чтобы не вытянуть шею и не заглянуть в бумаги. — Если кратко, в нем говорится, что ты признаешь власть наблюдателей l’au-dela и согласна находиться под нашей юрисдикцией. Ты добровольно соглашаешься понести наказание, которое наблюдатели сочтут нужным назначить тебе.
— Наказание? — хрипло повторила я и откашлялась. — Какое еще наказание? И за что меня наказывать? Я ничего плохого не сделала. Я не имею никакого отношения к смерти Стражей…
Мониш, подняв руку, остановил меня:
— Я не сказал, что ты будешь наказана. Я сказал лишь, что, если наблюдатели и комитет сочтут наказание необходимым, ты согласишься с их решением.
Я сделала глубокий вдох:
— А что будет, если я откажусь признать полномочия комитета или ваши?
Мониш положил руки на стол. Паоло сидел со скучающим видом.
— В таком случае тебя исключат из l’au-dela. Тебе будет запрещено общаться с членами общества и называть себя Стражем.
— Ага. — Я прикусила губу, обдумывая его слова, разумеется, должны существовать неофициальные Стражи. Члены Мира иного сразу поняли, кто я такая, когда я даже не подозревала о его существовании. Возможно, если бы я продолжала жить своей жизнью, меня оставили бы в покое…
— Изгнание из l’au-dela — это серьезно, Эшлинг. Это значит, что для тебя будет полностью закрыт доступ в общество. Ты не сможешь пройти обучение, не получишь, ни помощи, ни пристанища. Я советую тебе как следует подумать, прежде чем принимать подобное решение. — Лицо Мониша было бесстрастно, но я уловила в его мягком, певучем голосе некий намек.
Похоже, что выбора не оставалось. Либо я признаю власть Мира иного и соглашусь играть по их правилам, либо мне не разрешат играть вообще. Я, конечно, могла сказать «нет», уйти и остаться просто супругой Дрейка, но подобная перспектива меня не устраивала. Я хотела быть Стражем, я хотела, чтобы меня ценили за мои способности, умения, уважали меня за личные достоинства, а не за то, что мои хромосомы хорошо сочетались с хромосомами Дрейка.
Я сглотнула ком в горле, загнала подальше беспокойство и нараставший страх и кивнула:
— Ну хорошо. Я согласна вам подчиниться.
Мониш откинулся на спинку мягкого кожаного кресла, на его губах промелькнула тень улыбки, затем он снова стал серьезен:
— Прекрасно. А теперь, пожалуйста, объясни, о чем вы разговаривали во время ваших встреч и почему ты выбрала именно этих Стражей в качестве потенциальных наставниц.
Следующие двадцать минут я повторяла то, что уже рассказывала будапештской полиции: как я оказалась на конференции (хотя полицейские понятия не имели о ее истинных целях и считали нас группой более или менее безобидных чудаков), зачем искала наставит и почему решила обратиться к Моа и Теодоре. Ког я закончила свой рассказ, Паоло принес нам кофе; у меня пересохло в горле, но я чувствовала себя спокойно и уверенно. Пока со мной не случилось ничего хуже того допроса, что проводили в полиции. Но эти иллюзии быстро развеялись.
— Очень хорошо. То, что ты сообщила, совпадает с рассказом в полиции, — сказал Мониш, когда я отпила глоток кофе, поставленный передо мной Паоло. Я поблагодарила его, но он ничего не ответил, лишь снова сел рядом с Монишем, взял ручку и принялся делать какие-то заметки. — А теперь перейдем к цели нашей встречи.
— К цели? — удивленно переспросила я. — А я считала, что цель — это выяснить, как я познакомилась со Стражами. Вы же не думаете, что они погибли из-за меня! Полицейский инспектор сказал, что, по предварительным данным, обе женщины скончались во сне.
Мониш наклонил голову:
— Да, это так, но мы в l’au-dela лучше, чем полиция смертных, умеем расследовать подозрительные смерти. Да, оба Стража умерли во сне, но мы считаем, что это было убийство.
Я изумленно уставилась на него, подозревая, что он шутит. Но он, разумеется, не шутил. Лицо его было абсолютно серьезным.
— Убийство? Ты уверен? Но как их убили? И кто?
— Вот именно об этом мы и хотим с тобой поговорить. — Мониш отложил ручку. — Комитет l’au-dela получил сведения о том, что недавно тебя подозревали в двух убийствах, совершенных в Париже.
Меня охватило ужасное, тошнотворное чувство дежавю. Но ведь такое не повторяется, правда?
— По этой причине, а также потому, что ты была связана с убитыми Стражами, комитет относится к тебе с сильным недоверием. Я не думаю, что ты убила этих Стражей…
Я осела в кресле, превратившись в безвольный куль.
— …Но я считаю, что эти смерти как-то связаны с тобой, даже если ты сама не понимаешь природу этой связи.
— Но… но…
Ужасное чувство усиливалось. Это происходит со мной снова! Проклятье, это невозможно! Я этого не допущу!
— Комитет порекомендовал мне, как поступить, правда, мне не хотелось бы этого делать.
В его голосе прозвучало отвращение, и я, прекратив себя жалеть, постаралась вникнуть в смысл его слов.
— И что же тебе рекомендовали? — спросила я, в страхе ожидая ответа.
Мониш обменялся взглядами с Паоло. Многозначительными взглядами.
— Это не имеет отношения к делу. Тебе достаточно просто знать, что это весьма… неприятно.
О, превосходно. Он имеет в виду какую-то сверхъестественную пытку. Руководители Мира иного собираются меня пытать из-за того, что произошло в Париже.
— Те убийства в Париже — это было просто совпадение… — начала было я, но Мониш не дал мне закончить:
— Я читал отчет, составленный целительницей Амели Мерлен, и знаком с деталями. Но ты должна меня понять, Эшлинг. Члены комитета требуют твоей крови. Они считают, что ты обладаешь неконтролируемым могуществом, которое с твоего ведома или без него было использовано для умерщвления Стражей. Они хотят чтобы я заключил тебя в тюрьму и… — Взгляд его секунду задержался на Паоло, затем вернулся ко мне. Когда я представила себе то, что меня ожидает, меня перестало тошнить; меня охватил настоящий, безумный страх. — Я добился от них согласия не применять к тебе крайнюю меру пресечения, пообещав, что ты под контролем наблюдателей сможешь найти убийцу Стражей. Сердце мое упало.
— Но Мониш, я не детектив! Я понятия не имею как ищут убийц! Ну, допустим, согласна, я не вполне контролирую свою силу, но она совсем невелика и убить с ее помощью никого нельзя. Я даже не знаю, как наслать на человека болезнь, а не то что убить, нарочно или нечаянно. Я просто хочу стать Стражем, и больше ничего.
— Ты также являешься супругой виверна, — указал Мониш, и Паоло кивнул.
— Ну да, но…
— Во время ланча, в котором ты участвовала, открылся портал, и в мир смертных вырвался демон.
— Драконы…
— От нас не ускользнул тот факт, что смертные мужчины, извини меня за нескромность, демонстрируют излишне сильное влечение к тебе.
— Это из-за амулета, — быстро перебила я его, вытаскивая злополучный предмет из-под блузки и показывая им. — Я должна была сегодня доставить его владельцу, но мой демон заболел, и мне пришлось везти его к ветеринару.
— Тот факт, что ты являешься повелительницей демонов, также тревожит комитет, — негромко заметил Мониш.
Я вжалась в кресло:
— У меня только один демон. Я никак не пойму, почему, вызвав одного маленького, незначительного демона, ты автоматически становишься князем ада.
— Не у всякого хватит могущества на то, чтобы контролировать даже маленького, незначительного демона.
Мне захотелось провалиться сквозь землю. Оправдываться было бесполезно. Проклятый комитет, которому я только что согласилась подчиняться, подстроил мне ловушку и явно не собирался выпускать меня отсюда живой.
— Ты знаешь, во всем этом есть один плюс, — заметил Мониш, великодушно не злорадствуя по поводу моего отчаяния.
Я подняла на него взгляд; у меня болело сердце, болела душа, все тело; вся жизнь моя летела к чертям.
— Не вижу никаких плюсов.
— И тем не менее они есть, — возразил он и в первый раз за вечер улыбнулся. — Ты нашла убийцу очень влиятельного члена парижского l’au-dela. Для тебя, разумеется, не составит труда с помощью своих способностей найти убийцу двух простых Стражей.
Глава семнадцатая
К счастью, наш разговор с Монишем на этой абсурдной фразе не закончился. Напротив; почувствовав, что он эмоционально подавил меня и добился покорности, он поделился со мной информацией, которую удалось собрать Миру иному.
Информации было немного — только сведения о двух женщинах и то, что тела были обнаружены в постелях горничными, которые, открыв дверь своими ключами, пришли убрать номера. На телах не было обнаружено ни травм, ни ран, ни других повреждений, указывающих на причину смерти.