Щелк.
Щелк, щелк.
– Иди сюда, присядь, – предлагает мне Касл. – Адам расстроен, но с ним тоже все будет в порядке. Я уверен, что он совсем не имел в виду то, что успел наговорить.
– А вот мне кажется, что как раз наоборот, – высказывает свое мнение Иан.
Касл бросает на него строгий взгляд.
– Ты не можешь бросить нас, – подхватывает Уинстон. – Мне показалось, что мы вместе собираемся надрать кое-кому задницу. Ты же обещала.
– Точно! – заводится Лили, стараясь, чтобы голос ее прозвучал достаточно жизнерадостно. – Но в ее глазах я замечаю и настороженность и страх и понимаю, что она беспокоится за меня. И боится.
Не меня саму.
А за меня.
У меня возникают какие-то странные ощущения.
Щелк, щелк, щелк.
Щелк, щелк.
– Если ты уйдешь, – продолжает она, пытаясь улыбнуться, – то нам придется всю оставшуюся жизнь существовать вот так, как сейчас. А мне не хочется постоянно жить в одном помещении вместе с мужчинами, от которых не всегда хорошо пахнет.
Щелк, щелк.
Щелк.
– Не уходи, – просит Джеймс. Он кажется мне сейчас таким грустным и очень серьезным. – Прости, мне очень жаль, что Адам был таким сердитым на тебя. Но я не хочу, чтобы ты погибала, – говорит он. – И никогда этого не желал. Клянусь тебе, никогда.
Джеймс. Милый кроха Джеймс. Его глаза просто разрывают мое сердце.
– Я не могу оставаться здесь. – Мой надломленный голос удивляет даже меня саму. – Он действительно имел в виду все то, что успел сказать мне…
– Если ты уйдешь, тут без тебя останется грустная и жалкая компания, – перебивает меня Брендан. – А еще я полностью согласен с Лили. Я тоже не хочу больше жить вот так, как мы.
– Но как…
В этот момент резко распахивается входная дверь.
– ДЖУЛЬЕТТА! Джульетта…
Я резко оборачиваюсь.
У двери стоит Уорнер. Лицо его раскраснелось, грудь взволнованно вздымается и опускается, и он смотрит на меня так, будто я самое настоящее привидение. Он быстрым шагом проходит через комнату и, прежде чем я успеваю что-то сказать ему, осторожно берет мое лицо в свои ладони, быстро оглядывая меня.
– С тобой все в порядке? – спрашивает он. – Боже, ты в порядке? Что случилось? Все нормально?
Он вернулся.
Он здесь, и мне теперь хочется распасться на части. Но я этого не делаю.
И не буду делать.
– Спасибо, – с большим трудом выдавливаю я. – Спасибо, что пришел…
Он заключает меня в свои объятия, и ему наплевать, что на нас сейчас смотрят семь пар внимательных глаз. Он просто не выпускает меня, одной рукой обхватив меня за талию, а другую прижав к моему затылку. Я уткнулась лицом ему в грудь. О, как знакомо мне его тепло! Оно успокаивает меня каким-то непостижимым образом. Он водит рукой вверх и вниз по моей спине, наклоняет голову ко мне.
– Что стряслось, любовь моя? – шепчет он. – Что произошло? Прошу тебя, расскажи мне…
Я непонимающе моргаю.
– Ты хочешь, чтобы я забрал тебя назад с собой?
Я ничего не отвечаю ему.
Я уже и сама не знаю, чего хочу и что мне нужно сделать. Все просят меня остаться, но ведь этот дом не принадлежит им. Это дом Адама, а он меня ненавидит, и теперь мне это совершенно очевидно. Но при этом мне так не хочется бросать своих друзей. И еще мне очень не хочется оставлять здесь Кенджи.
– Может быть, ты хочешь, чтобы я сам ушел? – не отступает Уорнер.
– Нет, – быстро отвечаю я. – Нет.
Уорнер чуть-чуть отстраняется от меня.
– Тогда скажи, чего ты хочешь, – в отчаянии произносит он. – Скажи, что я должен делать, – добавляет он, – и я все сделаю.
– Да уж, пожалуй, это самая невероятная сценка, которую мне приходилось наблюдать за всю мою жизнь, – доносится голос Кенджи. – Никогда бы не поверил в такое, не увидь я все своими собственными глазами. Да за тысячу лет такое больше не повторится.
– Напоминает мыльную оперу, – понимающе кивает Иан. – Правда, актеры никудышные.
– А по-моему, очень мило, – высказывается Уинстон.
Я отхожу назад, наполовину разворачиваясь при этом в сторону. Все присутствующие уставились в нашу сторону. Причем улыбается сейчас один только Уинстон.
– Что происходит? – спрашивает их Уорнер. – Почему она выглядит так, будто вот-вот разрыдается?
Никто ему не отвечает.
– А где Кент? – прищурившись, продолжает свой допрос Уорнер, стараясь прочитать ответ в их глазах. – Что он сотворил с ней?
– Он вышел, – отвечает Лили. – Буквально несколько минут назад.
Уорнер переваривает данную информацию, и глаза его темнеют. Он поворачивается ко мне:
– Прошу тебя, скажи мне, что ты не намерена здесь больше оставаться.
Я закрываю ладонями лицо.
– Все хотят помогать, все хотят сражаться, кроме Адама. Но они не могут уйти отсюда. И я тоже не хочу бросать их тут.
Уорнер вздыхает и закрывает глаза.
– Тогда оставайся, – говорит он, – если тебе этого хочется. Оставайся здесь. Я всегда смогу встретиться с тобой.
– Нет, так не получится, – говорю я. – Мне нужно уходить. И мне не разрешили возвращаться сюда. Никогда.
– Что?! – Ярость и гнев пылают в его глазах. – Что ты хочешь этим сказать. Как это: не разрешают?!
– Адам не хочет, чтобы я оставалась тут. И мне нужно уйти до его возвращения.
Я вижу, как играют желваки на его скулах. Он слишком уж долго смотрит на меня, дольше, чем это было бы необходимо. Я почти вижу, как он думает. Его мозг лихорадочно что-то рассчитывает и прикидывает. Он ищет допустимо рациональное решение проблемы.
– Хорошо, – наконец произносит он. – Хорошо. – И медленно выдыхает.
– Кишимото! – вдруг выпаливает он, не сводя с меня взгляда.
– Здесь, сэр.
Уорнер старается не закатывать глаза, поворачиваясь к Кенджи.
– Я устрою вашу группу в моем личном тренировочном отсеке на базе. Мне потребуются сутки, чтобы все продумать для этой операции, но я смогу гарантировать вам свободный проход по территории, когда вы будете готовы прибыть. Ты станешь невидимым и сделаешь такой же всю группу, после чего вы все последуете за мной. Вы сможете оставаться на этой территории до тех пор, пока мы не подготовим первую стадию своей стратегии. – Он немного помолчал и добавил. – Такой план тебя устроит?
Кенджи смотрит на него чуть ли не с отвращением:
– Черт побери, конечно же, нет.
– Почему нет?
– Вы собираетесь запереть нас в своем так называемом «личном отсеке», да? – говорит Кенджи, одновременно пальцами показывая кавычки. – Почему же честно не признаться и не сказать, что вы просто вознамерились закрыть нас в клетке, чтобы потом постепенно убить одного за другим? Вы считаете, что я настоящий идиот? У меня нет ни единой причины, чтобы поверить вам.
– Я проверю лично, чтобы вас регулярно и достаточно кормили, – отвечает Уорнер. – Условия проживания там, конечно, довольно примитивные, удобств минимум, но, разумеется, они все равно несравнимы вот со всем этим, – говорит он, обводя рукой комнату. – Зато мы будем иметь возможность часто встречаться и обдумывать каждый наш следующий шаг. Вы все должны помнить, что подвергаете себя огромному риску, продолжая оставаться здесь, на неконтролируемой территории. И ты сам, и твои друзья будут в большей безопасности рядом со мной.
– Но зачем вам так стараться ради нас? – удивляется Иан. – Зачем вам нужно помогать нам, кормить и сохранять нам всем жизнь? Это же какая-то бессмыслица…
– А здесь и не надо искать никакого смысла.
– Надо, и еще как! – возражает ему Лили. Глаза у нее злые, она буквально сверлит Уорнера своим тяжелым взглядом. – Мы не собираемся добровольно заходить на военную базу, чтобы нас тут же и пристрелили, – огрызается она. – Это какая-то ловушка.
– Прекрасно, – отвечает ей Уорнер.
– Что именно прекрасно? – спрашивает Лили.
– Не ходите туда.
– Да? – Лили часто моргает, теряя нить разговора.
Уорнер поворачивается к Кенджи.
– Могу я это понимать, что вы официально отказываетесь от моего предложения?
– Да. Спасибо, конечно, но нам оно не подходит, – кивает Кенджи.
Уорнер кивает ему в ответ и переводит взгляд на меня:
– Мы идем?
– Подожди… нет… – Я начинаю паниковать, переводя взгляд от Уорнера на Кенджи и снова на Уорнера. – Я не могу уйти просто вот так… Ведь может случиться так, что я их больше вообще никогда не увижу…
Я поворачиваюсь к Кенджи.
– А ты остаешься здесь? – спрашиваю я. – И мы больше никогда не встретимся?
– Ты можешь оставаться с нами. – С этими словами он скрещивает руки на груди. – Тебе не нужно никуда уходить.
– Ты же знаешь сам, что это невозможно. – Тут я начинаю сердиться, мне сейчас очень обидно и больно. – Ты понимаешь, что Адам говорил то, что имел в виду. Он с ума сойдет, если увидит меня тут, когда вернется…
– Значит, ты уйдешь отсюда просто так? – резко произносит Кенджи. – Уйдешь и бросишь всех нас? – Он обводит рукой присутствующих. – И только из-за того, что Адам повел себя как самый последний… И ты променяешь нас всех на Уорнера?
– Кенджи… Я не… Мне больше негде жить! И что я должна, по-твоему, теперь делать?
– Оставайся.
– Адам вышвырнет меня…
– Ничего подобного, – возражает Кенджи. – Мы ему это не позволим.
– Я не стану навязывать себя силой. И умолять его сжалиться над собой тоже не буду. Разреши мне, по крайней мере, уйти отсюда с достоинством…
Кенджи в отчаянии вздымает руки:
– Но это полный бред!
– Пошли со мной, – предлагаю я. – Пожалуйста… Я хочу, чтобы мы оставались вместе…
– Это невозможно, – отвечает он. – Мы не можем так рисковать, Джульетта. Я, конечно, не знаю, что происходит между вами обоими, – добавляет он, жестом указывая на меня и Уорнера, – и, не исключено, что с тобой он становится совершенно другим, не знаю. Но я не имею никакого права рисковать своей жизнью и судьбой всех остальных, только руководствуясь эмоциями и основываясь на неких предположениях. Может быть, он готов заботиться о тебе, – говорит Кенджи, – но на всех остальных ему ровным счетом наплевать. – Он переводит взгляд на Уорнера. – Так ведь?