Стало еще жарче. Все в Риме покрылись золотистым и коричневым загаром, но моя бледная кожа просто сгорает, поэтому пришлось купить зонтик от солнца. Помнишь, у нас когда-то были такие игрушечные? Тони не хочет выходить на улицу в жару, поэтому мы много времени проводим на разных экскурсиях внутри помещений. Я ходила посмотреть катакомбы. Бедные мученики, как сильно им пришлось пострадать за веру и как легко она дается нам сейчас! Жду не дождусь возвращения в прохладный и зеленый Килгаррет. Судя по письму мамани, там еще и дожди.
Целую,
Маманя, спасибо огромное за то, что пишешь мне. Больше никто не прислал ни строчки. Наверное, они думают, что письма не дойдут сюда. Как здорово, что наш дом почти готов. Слава богу, нам не придется жить со старой кошелкой… Ну вот, теперь я должна положить открытку в конверт! Ма, все просто отлично, и, как я уже писала, вам с папаней миллион спасибо! Надеюсь, свадьба не слишком вас утомила и не довела до банкротства и все такое. Мне так не терпится вернуться домой! Надо не забыть, что теперь я живу с Тони, а то ведь я попрощаюсь с ним на площади и прибегу к вам, как обычно. Еще раз поблагодари мальчишек и Ниам. Как здорово, что Элизабет приехала на свадьбу! И разве она не красотка? Я отправила ей отсюда несколько открыток, подумав, что в Лондоне ей, наверное, совсем одиноко.
Целую,
– Она была совершенно обворожительна! Вот, у меня есть фотографии. – Элизабет села на стол, поставив ноги на стул, и открыла папку с черно-белыми фотографиями.
На ее двадцать первый день рождения Джонни подарил ей фотоаппарат, который Элизабет впервые взяла в серьезную поездку. На свадьбе Эшлинг она сделала двенадцать фотографий, десять из которых считала отличными, а две – испорченными. Стефан и Анна склонились над папкой.
– Кажется, она похудела с тех пор, как приезжала сюда, – заметил Стефан.
– Посмотри, какое у нее великолепное платье! – восхитилась Анна.
– А это, наверное, ее мама? Красивая женщина. – Стефан смотрел на Эйлин, и Элизабет почувствовала, как два ее мира стали ближе.
– Ее муж Тони тоже красавчик, разве нет? – Анна разложила фотографии на столе. – А что за мужчина держит тебя под руку?
– Тот самый отвратительный шафер… Невероятный идиот! – (Стефан и Анна засмеялись.) – Нет, я не шучу. Он и правда мерзкий. Надеюсь, Эшлинг не придется терпеть его в качестве друга семьи.
– А кто эта печальная дама?
– Мать Тони. Она слегка улыбнулась, но не думаю, что кто-нибудь это заметил… А это ужасно невоспитанная сестра Тони Джоанни и его брат, почти священник, но какой-то ни рыба ни мясо… О, а вот Донал, младший брат, у которого слабое здоровье. Посмотрите, как он смеется, такой чудесный!.. Ну и я в шляпке и выгляжу очень глупо…
– Элизабет, ты прекрасно выглядишь! – совершенно серьезно возразила Анна.
– Полностью согласен! – поддакнул Стефан. – Ты выглядишь столь же прелестно, как и невеста.
– А тут Тони скорчил рожу… Это как раз перед тем, как они сели в машину, чтобы поехать в гостиницу. Тогда он все еще сильно нервничал, но потом расслабился.
– Похоже, ты считаешь, что все они недостаточно хороши для Эшлинг.
– Ну что вы, Стефан! Ничего подобного я не говорила. Они действительно очень влиятельные люди в городе. Недаром Джонни назвал Тони магнатом.
– Однако тебе они не нравятся. Ты назвала Тони нервным, его брат ни рыба ни мясо, сестра ужасно невоспитанная, мать плаксивая, а лучший друг мерзкий… Только не говори, что ты к ним хорошо относишься! – засмеялся Стефан.
Онемевшая Элизабет молча смотрела на него:
– Ну… я… вовсе не имела в виду…
– Не любить людей, с которыми породнилась твоя подруга, – вовсе не преступление. Я уверен: если мои сыновья женятся, мне не понравятся их жены. Анне не нравится семья, в которую вышла замуж ее сестра. Они живут в Лондоне, но она никогда не встречается с родственниками, хотя видится с сестрой каждый месяц. Так что ничего особенного, если они тебе не по душе.
– Я никогда в этом не признавалась даже самой себе! Я понятия не имела, что недолюбливаю их, – лукаво улыбнулась Элизабет. – Вы ведь им не скажете? И Эшлинг тоже не скажете, если она снова сюда приедет? Потому что на самом деле никакой неприязни к ним я не испытываю. Ладно, не буду вас больше отвлекать. Я только что забрала снимки из проявки и хотела, чтобы вы первыми их увидели. Теперь мне домой пора.
– Джонни должен вернуться на следующей неделе, тогда здесь снова станет шумно и оживленно, – сказала Анна, явно пытаясь утешить Элизабет.
Элизабет заметила, как Стефан нахмурился, глядя на Анну:
– Анна, Элизабет лучше нас знает, чем занят Джонни. Он уехал в Брайтон и вернется в пятницу… Нам нет надобности говорить ей, что он делает.
Милый Стефан, как и тетушка Эйлин, – настоящий дипломат, который всегда хочет помочь людям сохранить лицо и никогда не станет самоутверждаться за чей-то счет. Как замечательно, что он увидел тетушку Эйлин на фото и назвал ее красивой! Как чудесно было бы, если бы тетушка Эйлин приехала сюда! Или это дурацкая идея? О господи, судя по лицу Стефана, Джонни завел себе новую подружку! Конечно же, Элизабет и понятия не имела, что он уехал в Брайтон и вернется в пятницу. Слава богу, что Стефан отказывается признать, что в ее отношениях с Джонни есть проблемы. Иногда Элизабет думала: если бы не Стефан, она бы уже потеряла Джонни навсегда.
Отец проявил к фотографиям вежливый интерес.
– Кто из них подруга Вайолет? – спросил он прежде всего.
Элизабет решила, что это хороший знак, так как обычно он избегал упоминать имя мамы в разговорах.
– Вот тетушка Эйлин, – с гордостью показала она.
– Как мило, она выглядит весьма представительной женщиной. Она наверняка рада, что Эшлинг вышла замуж, да еще и так удачно.
– Да, папа, она рада. Я думаю, даже очень рада.
– Ну еще бы! Ее дочь вышла замуж, и жизнь у нее сложилась. Благополучно сдала дочку с рук, в ее собственный дом, чтобы она сама строила свое будущее. Каждый родитель этого хочет.
Элизабет посмотрела на него круглыми глазами:
– Папа, и ты тоже?
– Конечно!
– Что «конечно»?
– Конечно, я хочу, чтобы ты вышла замуж и зажила семейной жизнью. Чего еще я могу для тебя хотеть?
– Разве ты не рад, что я счастлива прямо сейчас? Что у меня интересная работа, я преподаю и работаю в лавке и у меня есть Джонни? – (Отец промолчал.) – Со мной действительно все в порядке. Честно говоря, я бы не хотела выйти замуж за кого-нибудь вроде Тони Мюррея, кого-нибудь благоразумного. Я бы предпочла остаться такой, какая я сейчас. Я не шучу и не отделываюсь словами, чтобы прикрыть разбитое сердце…
– Элизабет, я боюсь, ты вся в мать, и это меня беспокоит. Здесь она имела прекрасный дом, семью, друзей и знакомых. И что она сделала? Сбежала с безалаберным спекулянтом, который наживался на страданиях людей… Повела себя легкомысленно и взбалмошно и кончила тем, что сошла с ума. Так стоит ли удивляться, если я переживаю, когда вижу в тебе ее безответственность? – Отец говорил совершенно спокойно, и глаз у него не подергивался, как обычно было, когда он расстроен.
Он словно рассказывал историю, приключившуюся с кем-то другим. Бедный Гарри, оказывается, спекулянт. Это Гарри-то!
Элизабет начала так же спокойно, как отец. Если она хочет с ним что-то обсудить, то нужно следовать его примеру. Пусть его собственная безжизненная объективность возьмет верх.
– Да, я понимаю, теперь я вижу, что тебя тревожит. Но, честное слово, мир изменился. Сейчас пятидесятые, а не двадцатые или тридцатые. Все уже по-другому. Женщины действительно заинтересованы в собственной работе. А мужчины… некоторые из них просто не хотят остепеняться.
– Ну что ж… Разумеется, я бы предпочел, чтобы ты жила нормальной жизнью и о тебе было кому позаботиться. Я имею в виду, какой смысл заводить детей, если потом приходится переживать, что они так и не найдут свое место в жизни?
Элизабет изумилась, но виду не подала и решила, что пора разговор заканчивать на менее серьезной ноте:
– Да, возможно, ты прав, и однажды я сделаю тебе сюрприз, брошу Джонни Стоуна и найду подходящего мужа… И тогда у меня тоже будет такая свадьба. Посмотри на мать Тони. Она вдова, а ты разведен, может, из вас получилась бы неплохая пара?
Отец с серьезным видом изучил мрачное лицо миссис Мюррей.
– Приятная женщина, – произнес он, вглядываясь в фото. – Однако у нее есть и другие дети… Не думаю, что мог бы взять на себя еще и такую ответственность…
Впервые в жизни Элизабет услышала от отца нечто, похожее на шутку. Она все еще хохотала, когда зазвонил телефон.
– Как там наша бедная жертвенная овечка? Она все-таки решилась пойти до конца? – поинтересовался Джонни.
– О Джонни, привет! Да, она пошла до конца. Полное ритуальное жертвоприношение. Все прошло чудесно, с церковными гимнами и священниками, произносившими бесконечные речи. У меня есть потрясающие фотки. Твоя камера пришлась как нельзя кстати!
– Отлично! Слушай, мне очень жаль, что меня не было рядом, когда ты вернулась. Не знаю, что сказал тебе Стефан и объяснил ли что-то…
– Что? Нет, не беспокойся, Стефан передал мне твое сообщение.
– Какое сообщение?
– Он сказал, что ты вернешься в пятницу. Как там у тебя дела?
– Планы немного изменились. Я возвращаюсь сегодня. Я позвонил, чтобы узнать о твоих планах на вечер. Не хочешь прийти ко мне?
– Конечно, с удовольствием! Часов в восемь пойдет?
– Ну, я вернусь к шести, и если бы ты могла…
– Нет, мне еще нужно дома кое-что сделать. Давай в восемь. У тебя еда есть? Или мне принести что-нибудь?
– Я куплю бутылку вина. Может, сообразишь что-нибудь перекусить? Надо сказать, голос у тебя весьма жизнерадостный. Разве свадьба не вызвала у тебя приступ сентиментальности и задумчивости?