Тем не менее к Рождеству все раскупили.
– Снимаю шляпу! – Джонни, как обычно, не скупился на похвалу. – Я никогда не думал, что у нас получится. Смотри-ка, Стефан, ушли даже те щипцы для салата, которые валялись много месяцев. Элизабет, ты очень здорово придумала написать название магазина на подарочных бирках. Так мы не только рекламу делаем, но еще у людей не возникает ощущения, будто они дарят что-то подержанное. С такой биркой любой предмет сразу становится антиквариатом. Из тебя получилась бы великая предпринимательница!
– Я и есть великая предпринимательница, – сказала Элизабет.
– Нет-нет, ты жена, а потом мы и глазом моргнуть не успеем, как станешь мамой.
Элизабет уставилась на него в изумлении. Даже Генри еще не знал! Она только вчера получила подтверждение и собиралась рассказать ему в качестве сюрприза на Рождество. Она и в самом деле ждет ребенка. Они с доктором подсчитали, что, скорее всего, он был зачат во время медового месяца и должен родиться в июне.
Однако от Джонни Стоуна ничего не скроешь!
В офисе Генри устроили рождественскую вечеринку, неформальную, по словам старшего партнера, но, конечно же, на самом деле ничего подобного. Элизабет прекрасно знала, что на жен там будут смотреть весьма пристально и критически. И не собиралась уронить репутацию мужа.
Парикмахер провела щеткой по плечам Элизабет, и они вместе восхищенно разглядывали результат ее усилий. Элизабет решила, что выглядит именно так, как надо: белая блузка с рюшами, брошка с камеей, стильный серый жакет и юбка в серо-голубую клетку.
– Идете на какое-то торжественное мероприятие? – спросила парикмахер, которая уже рассказала Элизабет, что будет работать до половины восьмого вечера, потом час добираться до дому, где начнет фаршировать индейку для мамы.
– Да, в офисе мужа устраивают небольшую вечеринку, – ответила Элизабет.
– Эх, хотелось бы мне иметь мужа и ходить на вечеринки в офисе!
– Забавно, но когда-то я тоже думала, что замужество и вечеринки в офисе дают ощущение устойчивости. Словно через них определяется, кто ты в этом мире.
– Желаю вам приятно провести время, мадам, вы просто неотразимы!
На вечеринке Элизабет не хотелось показаться навязчивой, и она говорила только тогда, когда к ней обращались, но отвечала всегда четко и прямо. Рассказала старшему партнеру про свои курсы по искусству и работу в антикварном магазине. Когда он упомянул, что в его семье есть картина, которая передается из поколения в поколение, Элизабет выразила вежливый интерес и восхищение.
Она искусно парировала цветистые комплименты Саймона и жизнерадостно общалась с другими женами. Время от времени она видела, как Генри поправляет галстук и с гордостью смотрит на нее. Чем дальше, тем увереннее он выглядел, а в какой-то момент даже засмеялся. Что за кошмарные работы у отца и Генри, сплошные нервы, никто не может расслабиться!
К ней снова подошел старший партнер.
– Миссис Мейсон, ваша семья тоже занимается юриспруденцией? – вкрадчиво спросил он.
Окружающие заинтересованно ждали, начнет она извиняться или вспоминать юристов из дальних родственников?
– О нет, что вы, я из банковских кругов. Мне пришлось даже новый язык изучить. Я никогда не слышала про прецеденты, клаузулы и реституцию. Впрочем, вы не поверите, но бо́льшая часть мира про них тоже не слышала!
Старший партнер засмеялся, все остальные присоединились к нему. Элизабет подвергли некоему экзамену, и она его выдержала. Вскоре она прошептала Генри, что пора бы и честь знать, не хотелось бы выглядеть слишком назойливыми.
Саймон спросил, не хотят ли они пропустить рюмочку по случаю Рождества, прежде чем он отправится к Барбаре праздновать. Элизабет мягко отклонила приглашение. Она хотела сообщить Генри новость.
Они долго сидели у огня и разговаривали про ребенка. Генри даже ущипнул себя, желая убедиться, что он не спит. Ровно год назад он ехал в поезде в Ливерпуль погостить у Джин, а теперь он женат и к тому же скоро станет отцом! Он подложил под спину Элизабет подушки, настоял, чтобы на следующий день она ничего не делала, он сам займется готовкой. Они планировали, куда отдадут ребенка учиться и как будут все вместе отмечать праздники.
Что касается имен, то совместными усилиями они написали целый список: Ричард Мейсон, Сьюзен Мейсон, Маргарет Мейсон, Теренс Мейсон. Отца Генри тоже звали Джордж, так что в итоге они остановились на Джордже Мейсоне, если родится мальчик.
– А если будет девочка, ты бы хотела назвать ее Вайолет? – деликатно поинтересовался Генри.
– Пожалуй, нет. Думаю, папа бы расстраивался всякий раз при упоминании ее имени. Нет. А как звали твою маму? Ты говорил, но я забыла.
– Эйлин, – ответил он.
Услышав новости, отец смутился и обрадовался одновременно. Он явно не горел желанием слушать про даты, пропущенные месячные и положительные тесты, но остался весьма доволен своим статусом дедушки.
Он пришел к ним в гости с бутылкой шерри в подарок. Он и понятия не имеет, насколько это пошло, сказала себе Элизабет, разворачивая бутылку. Отец выбрал одну из самых дешевых марок. Они-то купили ему красивые игральные карты в изящном кожаном чехле и толстый кардиган с кожаными вставками на локтях, а отец для них ничего не выбрал…
– Нам следует рассматривать шерри как прогресс по сравнению с прошлым годом. Раньше он никогда не делал мне подарков, – прошептала Элизабет, когда они оказались на кухне вдвоем с Генри.
– Совсем ничего никогда не дарил? Ты уверена?
– Я не помню ни одного. Он не из тех отцов, кто заваливает детей подарками.
– Я буду самым заботливым отцом! Для малышки Эйлин я скуплю все, что есть на полках магазинов.
– Или для малыша Джорджа. Я тоже буду заботливой матерью. И не убегу от малышки Эйлин…
– Или от малыша Джорджа.
– Если эти первосортные идиоты хотят ускакать на какую-то вечеринку с ночевкой, то и пусть катятся, – сказала Эшлинг. – Не стоит из-за них убиваться. Пожелайте им прекрасно провести время.
Миссис Мюррей согласилась, что так будет лучше, чем показать, что она без них жить не может, и с таким блеском последовала указаниям Эшлинг, что Джоанни решила позвонить и пожелать им счастливого Рождества. Трубку взяла Эшлинг.
– Мне немного неловко, что тебе приходится иметь дело с мамулей, но, в конце концов, Тони тоже с вами, а вдвоем вы справитесь.
– Ну что ты! Не стоит так думать, нам тут будет очень весело, – ответила Эшлинг.
– А-а-а… ну… Тогда хорошо. А Тони там?
– Тони?
– Ну да, Тони.
– Тони Мюррей? Твой брат?
– Эшлинг, ну хватит! Что за глупые игры?
– Да какие игры, я просто не пойму, с чего ты взяла, что Тони может быть здесь?
– Так ведь это дом его матери, и ты там, и Рождество приближается…
– О, ничего из перечисленного не является причиной, чтобы Тони был здесь. Возможно, он в гостинице. Насколько я знаю, теперь он пьет даже у Ханрахана, потому что к Махерам его больше не пускают. Со всем уважением, разумеется, но все равно не пускают.
– Что за чепуху ты несешь!
– Чепуха не чепуха, а так оно и есть. Некоторые предпочитают жить именно так, пропивая остатки мозгов. Я так не живу, и ты так не живешь, но твой брат – и мой муж – предпочитает жить именно так.
– Можно мне поговорить с мамулей?
– Разумеется! Кстати, огромное спасибо, что позвонила поздравить с Рождеством, и хорошо вам повеселиться на вечеринке. В Шотландии, насколько я помню.
– Да, куда угодно, лишь бы подальше от этой помойки.
– Так ведь ты выбралась из этой помойки и переехала в Дублин.
– Я имела в виду Ирландию.
– О, ты наверняка права! Уверена, в Шотландии помоек куда меньше. Погоди секунду, я позову твою мамулю… Дражайшая свекровь, блестящая Джоанни, уезжая на вечеринку в Шотландии, хочет пожелать мамочке счастливого Рождества.
Миссис Мюррей засмеялась, услышав нарочито шутливое обращение, а позже сказала:
– Разве не здорово, что Джоанни все же позвонила? – (Эшлинг промолчала.) – Конечно здорово! – сама себе ответила миссис Мюррей.
– Я как раз думала про все те годы, когда мы с Джоанни были неразлучны, а вас я считала отчужденной и в каком-то смысле недосягаемой… А теперь мы вдвоем, нам обеим нечего сказать Джоанни, зато мы обе застряли тут на Рождество…
– Ну так уж и застряли…
– Мы проведем Рождество сами по себе.
– Нет, не сами по себе.
– Сами по себе, если нам повезет.
В гостинице в канун Рождества устраивали вечеринку, и Эшлинг заглянула туда на часик.
– Твоя мать ждет нас к ужину, – сказала она Тони.
– Да кому сдался ужин в канун Рождества? Все равно завтра весь день будем обжираться, как свиньи.
– Да, но тем не менее она нас ждет.
На них начинали оглядываться. Тони покраснел:
– Ну так иди туда, если тебе неймется. Я приду позже.
– Насколько позже? Когда ты придешь?
– Когда буду готов, тогда и приду. Она моя мать, там мой дом, я могу туда приходить, когда мне вздумается.
– Хорошо сказано, слова настоящего мужчины! – поддакнул Шей Фергюсон.
– Хорошо сказано, слова настоящего жополиза, – ответила ему Эшлинг.
Окружающие подумали, что ослышались. Не могла же Эшлинг Мюррей с невинным и хладнокровным видом произнести вслух такие слова? Нет, она наверняка сказала что-то другое.
Шей побагровел:
– Ну что же, Тони, я полагаю, тебе пора, и сегодня вечером мы тебя больше не увидим…
– О боже, Шей, да ты никак оглох! – улыбнулась ему Эшлинг. – Разве ты не слышал, что сказал Тони? Он придет, когда будет готов, и ни минутой раньше.
Шей надулся еще больше и нервно засмеялся:
– Ладно, Тони, старина, так что ты решил?
Тони обернулся, чтобы ответить Эшлинг, но она уже ушла.