— А с ним вы потеряете эту связь навсегда, — возразил Аид. — Ксандер рассчитывает именно на фестиваль.
— Тогда останови его до фестиваля, — просто сказал жрец.
Аид кивнул. У него было два дня, чтобы найти Ксандера в Расколотых Землях и либо убедить его отказаться от плана, либо остановить силой.
— Мне понадобится помощь, — сказал он. — Кто-то, кто знает дорогу в Расколотые Земли.
— Никто из нас не может туда идти, — ответил жрец. — Диссонанс в тех землях смертелен для нашего народа. Мы теряем там рассудок.
— Тогда я пойду один.
— Не один, — раздался новый голос.
В храм вошёл кристаллический житель, но не такой, как остальные. Его тело было покрыто трещинами, а свет внутри мерцал неровно, как разбитая лампа.
— Я — Расколотый Резонанс, — представился он. — Один из тех, кого Ксандер "освободил" двести лет назад. Я выжил в Расколотых Землях и знаю дорогу.
Жрецы отшатнулись от него, их свет стал тревожно-красным. Расколотый Резонанс был для них как прокажённый — живым напоминанием о том, что может случиться с их народом.
— Почему ты хочешь помочь? — спросил Аид.
— Потому что я видел, во что превратился Ксандер, — ответил изгнанник. — Он больше не тот идеалист, которого я помню. Он стал одержим местью. Нужно его остановить.
Аид изучил искажённое существо. В его треснутом кристаллическом теле была своя печальная красота — красота разбитого, но не сломленного.
— Ведёшь? — спросил он.
— Веду, — кивнул Расколотый Резонанс. — Но предупреждаю — путь опасен. Расколотые Земли полны ловушек, созданных диссонансом. Один неосторожный шаг, и ты можешь потерять рассудок.
— Я готов рискнуть, — ответил Аид.
Он создал руну связи с зажигалкой, объясняя ей ситуацию. Она была обеспокоена его планом идти в столь опасное место, но понимала необходимость.
— Я буду поддерживать связь, — сказала она. — Если что-то пойдёт не так, немедленно вызывай меня.
— Обещаю, — ответил Аид.
Он повернулся к жрецам.
— Если я не вернусь к завтрашнему вечеру, отменяйте фестиваль. Что бы это ни стоило.
— Мы сделаем, что сможем, — пообещал главный жрец. — Иди с миром, защитник. Пусть гармония направляет твои шаги.
Аид и Расколотый Резонанс покинули храм, направляясь к границе мира. Впереди их ждали Расколотые Земли — место, где древняя катастрофа оставила шрамы на самой ткани реальности.
***
Граница между цивилизованным миром и Расколотыми Землями была видна издалека — резкая линия, где радужное сияние кристаллических долин сменялось тусклой серостью искажённого ландшафта. Переход был не постепенным, а мгновенным, словно кто-то провёл гигантским ножом по реальности.
— Дальше идти опасно, — предупредил Расколотый Резонанс, его треснутое тело тускло светилось на фоне серого пейзажа. — Диссонанс здесь влияет на разум. Ты можешь начать слышать голоса, видеть вещи, которых нет.
— Я привык к голосам, — мрачно ответил Аид, вспоминая своё прошлое. — Главное — не слушать их.
Они шагнули за границу, и Аид немедленно почувствовал изменение. Воздух стал плотнее, словно наполненный невидимой пылью. Цвета потускнели, краски мира словно выцвели. А самое неприятное — тишина. Не обычная тишина отсутствия звуков, а активная, агрессивная тишина, которая подавляла любые попытки нарушить её.
— Здесь нет гармонии, — сказал Расколотый Резонанс. — Ксандер превратил эти земли в антитезу нашему миру. Место, где индивидуальность правит абсолютно.
Пейзаж вокруг них был странным и тревожным. Кристаллы здесь росли, но неправильно — искривлённые, потрескавшие, излучающие слабый, болезненный свет. Некоторые из них двигались, медленно поворачиваясь, следя за путешественниками немигающими гранями.
— Они живые? — спросил Аид.
— После своего рода, — ответил его проводник. — Ксандер экспериментировал с созданием кристаллических существ, лишённых коллективного сознания с рождения. Это результат.
Аид внимательно посмотрел на движущиеся кристаллы. В них была жизнь, но какая-то неполная, ущербная. Они существовали в абсолютном одиночестве, неспособные ни с кем общаться, ни к кому обратиться. Это было хуже смерти.
— Бедные создания, — прошептал он.
— Ксандер называет их "свободными", — с горечью сказал Расколотый Резонанс. — Он не понимает разницы между свободой и изоляцией.
Они продолжили путь по извилистой тропе между искажённых кристаллических образований. Аид чувствовал, как диссонанс воздействует на его разум — мысли становились менее ясными, эмоции — более резкими. Связь с зажигалкой ослабевала, словно что-то активно мешало их симбиозу.
— Это нормально, — заметил Расколотый Резонанс, видя его беспокойство. — Диссонанс разрушает все виды связей. Я давно потерял способность чувствовать других.
— Как ты выносишь это? — спросил Аид. — Полное одиночество?
— Привык, — просто ответил его спутник. — У меня было двести лет, чтобы принять это. Но иногда... иногда я просыпаюсь и пытаюсь услышать песню родного дома. И каждый раз вспоминаю, что больше не могу её слышать.
В его голосе звучала такая боль, что Аид почувствовал укол сочувствия. Расколотый Резонанс был жертвой идеализма Ксандера, живым доказательством того, к чему приводят благие намерения без понимания последствий.
— А ты никогда не пытался вернуться? — спросил Аид. — Найти способ восстановить связь?
— Пытался. Годами. Но диссонанс необратим. Во всяком случае, я не нашёл способа его обратить.
Они поднимались по склону искажённого холма, когда Аид услышал первый голос.
*Зачем ты идёшь к нему?* — прошептал голос в его голове. *Разве ты не видишь, что он прав? Разве коллективное сознание не такая же тюрьма, как та зажигалка, в которой ты провёл века?*
Аид остановился, узнав в голосе отголосок своих собственных мыслей.
— Диссонанс начинает действовать на тебя, — предупредил Расколотый Резонанс. — Он усиливает сомнения, заставляет видеть недостатки в том, что ты защищаешь.
— Но ведь в словах есть доля правды, — сказал Аид. — Коллективное сознание действительно ограничивает индивидуальность.
— Да, — согласился его спутник. — Но полная индивидуальность ведёт к тому, что ты видишь здесь. К изоляции, страданию, неспособности любить или быть любимым.
Аид кивнул, борясь с нарастающими сомнениями. Он создал руну стабильности, пытаясь защитить свой разум от воздействия диссонанса. Символ засветился, но его свет был слабым в этом враждебном месте.
— Недалеко, — сказал Расколотый Резонанс, указывая на вершину следующего холма. — Видишь это сияние? Это крепость Ксандера.
Аид поднял глаза и увидел странную конструкцию на горизонте — башню из искажённых кристаллов, которая излучала не свет, а антисвет, создавая область тьмы в и без того мрачном пейзаже.
— Она выглядит как рана в реальности, — пробормотал он.
— Так и есть, — согласился Расколотый Резонанс. — Ксандер не просто живёт в диссонансе — он стал его воплощением.
Они начали последний подъём к крепости. С каждым шагом воздействие диссонанса усиливалось. Аид чувствовал, как его мысли путаются, как воспоминания перемешиваются с чужими голосами. Связь с зажигалкой стала почти неощутимой.
— Я не могу идти дальше, — остановился Расколотый Резонанс у подножия башни. — Если я приближусь к Ксандеру, диссонанс может окончательно разрушить то, что от меня осталось.
— Понимаю, — кивнул Аид. — Спасибо, что довёл меня сюда.
— Будь осторожен, — предупредил его проводник. — Ксандер больше не тот, кем был. Двести лет одиночества и ненависти изменили его. Он может быть опасен.
Аид кивнул и направился к входу в башню. Каждый шаг давался ему всё труднее — диссонанс воздействовал на самые основы его существа, пытаясь разорвать симбиоз с зажигалкой.
Но он продолжал идти. Впереди его ждала встреча с падшим идеалистом, и Аид ещё не решил, придётся ли ему спасать Ксандера или остановить его силой.
***
Внутри башни царил полумрак, нарушаемый только болезненным мерцанием искажённых кристаллов, встроенных в стены. Аид поднимался по спиральной лестнице, чувствуя, как каждый шаг приближает его к источнику диссонанса. Воздух здесь был настолько насыщен антигармонией, что дыхание становилось затруднённым.
На самом верху башни его ждал Ксандер Отзвук.
Когда-то он был прекрасным кристаллическим существом, сияющим внутренним светом. Теперь от того существа почти ничего не осталось. Тело Ксандера было изуродовано экспериментами с диссонансом — его кристаллическая структура стала асимметричной, покрытой трещинами, через которые сочился тёмный свет. Но хуже всего были его глаза — в них не было ни света, ни тьмы, только пустота абсолютного одиночества.
— Наконец-то, — сказал Ксандер, и его голос звучал как скрежет камня по стеклу. — Ко мне пришёл ещё один "защитник". Что ты хочешь, агент Совета?
— Остановить тебя, — честно ответил Аид. — Ты планируешь разрушить коллективное сознание своего народа во время фестиваля.
Ксандер рассмеялся — звук получился болезненным и пустым.
— Разрушить? Я собираюсь их освободить! Освободить от тирании коллективного разума, от принуждения быть частью толпы!
Он указал на артефакт в центре комнаты — сложную конструкцию из кристаллов и металла, которая пульсировала тёмной энергией.
— Это Усилитель Диссонанса, — объяснил Ксандер с гордостью. — Двести лет работы. Когда мой народ соберётся для фестиваля, когда их голоса сольются в единую песню, я активирую устройство. Один импульс — и каждый из них обретёт индивидуальность.
— И одиночество, — добавил Аид. — И неспособность любить. И изоляцию, которая медленно сводит с ума.
— Цена свободы! — взорвался Ксандер. — Лучше быть свободным и одиноким, чем счастливым рабом!
Аид посмотрел на изуродованное существо перед собой и почувствовал знакомое эхо. Он сам когда-то говорил похожие слова, оправдывая свои разрушения "высшими целями".
— Ты не предлагаешь им выбор, — сказал он спокойно. — Ты принуждаешь их к тому, что считаешь правильным. Как это отличается от того, в чём ты обвиняешь коллективное сознание?