Аид чувствовал, как что-то уходит из него вместе с кровью. Не только физическая энергия — нечто более глубокое. Часть его намерений, его воли, его сущности переходила в руну.
Когда он закончил, символ засветился собственным светом. Не красным, как его кровь, а мягким золотистым. Руна жила. Она дышала в унисон с биением его сердца, пульсировала в ритме его мыслей.
— Получилось, — выдохнул он.
Но в следующую секунду что-то пошло не так. Руна начала дымиться, её свет стал неровным. Аид почувствовал жжение в груди — связь между ним и символом причиняла боль.
— Что... что происходит?
Руна тускнела, борясь за существование. Аид понял, что она умирает. И понял почему.
Он нарисовал её правильно, но вложил в неё неправильные эмоции. В глубине души он всё ещё думал о руне как об инструменте для достижения цели. А зажигалка принимала только искренность.
— Нет, — прошептал он, прижимая ладонь к стене рядом с угасающей руной. — Прости. Я не так думал.
Но было поздно. Руна исчезла, оставив после себя только слабое пятно на стене. Аид почувствовал пустоту в груди — потерю части себя, которую вложил в неё.
Зажигалка не была жестокой. Она просто была честной. Она принимала только то, что было дано от чистого сердца.
— Ещё раз, — сказал Аид, делая новый надрез на ладони. — На этот раз правильно.
На этот раз он не думал о руне как об инструменте. Он думал о ней как о подарке — подарке зажигалке, которая была его учителем и, возможно, единственным другом в этом заточении.
Новая руна получилась ярче первой. И она не исчезла.
***
Дни превратились в недели, недели — в месяцы. Время в зажигалке текло по-особому, но Аид перестал его считать. Его мир сузился до изучения рун, создания новых символов, постижения тайн магии, которая работала по принципам, кардинально отличным от всего, что он знал раньше.
И он терпел неудачу за неудачей.
— Проклятье! — выругался он, глядя на очередную руну, которая рассыпалась в искры через несколько секунд после создания.
Это была попытка нарисовать символ движения — на первый взгляд, простой. Три волнистые линии, перетекающие одна в другую. Но каждый раз, когда он заканчивал её, руна разваливалась.
На стенах вокруг него красовались десятки успешных символов — руны покоя, дыхания, роста, понимания. Все простые, все базовые. Но стоило ему попытаться создать что-то более сложное или практически полезное, как магия отказывалась работать.
— В чём дело? — спросил он у зажигалки. — Что я делаю не так?
В ответ на стене появилась новая руна — символ, который он ещё не видел. Сложный, состоящий из множества переплетающихся линий. Аид долго смотрел на него, пытаясь понять смысл.
Мотивация.
Руна показывала ему его собственные мотивы. И то, что он увидел, ему не понравилось.
Под поверхностным желанием учиться скрывались старые привычки. Он всё ещё думал о магии как о способе получить власть. Пусть не для разрушения — но для контроля, для достижения своих целей. Руна движения рассыпалась, потому что в глубине души он хотел использовать её для побега.
— Я... я не хотел, — начал он, но осёкся.
Зажигалка не принимала лжи. Даже лжи самому себе.
— Хорошо, — сказал Аид, опускаясь на пол. — Да, я думал об этом. Но только на мгновение! Я же стараюсь измениться!
На стене появилась новая руна — символ времени. Или, точнее, терпения.
— Ты говоришь, что изменения требуют времени, — понял он. — Что нельзя за несколько месяцев стереть привычки, которые формировались веками.
Зажигалка не ответила, но Аид почувствовал волну понимания, исходящую от неё. Она не осуждала его за старые мысли. Она просто ждала, пока он научится думать по-новому.
На следующий день он попробовал создать руну защиты. Казалось бы, благородная цель — защищать, а не нападать. Но и эта руна рассыпалась.
Потому что он думал не о защите других, а о защите себя. О том, как эта руна поможет ему выжить в будущих конфликтах.
— Эгоизм, — пробормотал он. — Даже когда я пытаюсь быть благородным, я думаю о себе.
Следующая попытка — руна исцеления. Она продержалась дольше других, почти минуту, прежде чем начать тускнеть. Аид успел почувствовать её силу — мягкую, тёплую энергию, которая могла залечивать раны тела и духа.
— Почему? — спросил он, когда руна исчезла. — Я хотел помогать! Лечить!
На стене появился ответ — руна памяти. И через неё Аид увидел свои собственные мысли в момент создания символа исцеления. Да, он хотел лечить. Но он также представлял, как это сделает его важным, нужным, как люди будут благодарить его за помощь.
Гордость. Жажда признания. Даже в желании помогать крылись семена старого эго.
— Как же мне избавиться от этого? — спросил он в отчаянии. — Как стать достаточно чистым, чтобы магия принимала меня?
Ответом стала тишина. Зажигалка не могла дать ему готовое решение. Он должен был найти его сам.
Аид провёл остаток дня в размышлениях. Он вспоминал моменты своей жизни, когда действовал без корысти, без мыслей о выгоде или признании. Таких моментов было удивительно мало.
Но они существовали.
Девочка, которая потерялась в лесу рядом с академией. Он нашёл её и привёл домой, не сказав родителям своего имени. Студент, который не справлялся с учёбой. Аид тайно помог ему, и никто никогда об этом не узнал. Мелочи, которые казались незначительными на фоне его магических достижений.
Но именно в эти моменты он был наиболее человечным.
— Может быть, — прошептал он, — дело не в том, чтобы избавиться от эго. А в том, чтобы научиться действовать вопреки ему.
На стене медленно появилась новая руна. Самая красивая из всех, что он видел. Символ надежды.
***
Аид сидел в углу своей камеры, уставившись в пол. Очередная неудача — попытка создать руну света — оставила его измождённым и разочарованным. Казалось, что чем больше он старается, тем дальше отодвигается успех.
— Может быть, я никогда не изменюсь, — прошептал он. — Может быть, Виктор ошибся, думая, что время сделает меня лучше. Может быть, некоторые люди просто не способны на искупление.
Слова прозвучали в тишине камеры как приговор. За месяцы обучения он создал десятки простых рун, но каждая попытка сделать что-то большее заканчивалась провалом. Зажигалка терпеливо принимала его неудачи, но Аид чувствовал, что её терпение не бесконечно.
Он вспомнил слова одного из философов академии: "Истинная магия начинается не тогда, когда ты получаешь силу, а тогда, когда ты готов от неё отказаться."
Тогда эти слова казались глупостью. Зачем отказываться от силы? Зачем ограничивать себя, когда можно расти и развиваться?
Теперь он начинал понимать.
Аид поднялся и подошёл к стене. Не для того, чтобы создать новую руну — просто чтобы почувствовать присутствие зажигалки. За месяцы обучения он научился различать её настроения, чувствовать её эмоции. Сейчас она излучала спокойствие и... одиночество.
— Тебе тоже тяжело, — понял он. — Ты тоже заперта здесь. Тоже вынуждена существовать в этом крошечном пространстве.
Он прижал ладонь к огненной стене, не думая о рунах или магии. Просто желая утешить существо, которое разделяло с ним заточение.
— Прости, — прошептал он. — Все эти месяцы я думал только о себе. О своём обучении, своих неудачах, своём искуплении. Но ты тоже страдаешь, не так ли?
В ответ на стене медленно появилась руна. Не та, которую показывала зажигалка — та, которую создавал он сам. Но на этот раз он не думал о создании. Руна формировалась сама, рождаясь из его искреннего желания понять и утешить.
Символ был простым — два переплетающихся круга. Руна связи. Или, возможно, сочувствия.
И она не исчезла.
Аид смотрел на неё, не веря собственным глазам. Руна светилась ровным, тёплым светом. Через неё он чувствовал эмоции зажигалки — благодарность, удивление, что-то вроде радости.
— Ты одинока, — сказал он, и это было не вопросом, а утверждением. — Веками ты была одна, выполняя свой долг, охраняя мою тюрьму. И никто не думал о том, каково тебе.
Руна пульсировала ярче. Через неё Аид почувствовал нечто новое — воспоминания зажигалки. Обрывки прошлого, когда она была свободной. Танцы с другими духами огня среди звёзд. Игры в солнечных лучах. Радость движения и полёта.
А потом — решение. Трудный выбор между свободой и долгом. Виктор не принуждал её. Он объяснил опасность, показал, что может произойти, если Аид вырвется на свободу. И она согласилась стать тюремщиком добровольно.
— Ты пожертвовала своей свободой ради безопасности мультивселенной, — понял Аид. — Так же, как Виктор пожертвовал нашей дружбой.
Новые руны начали появляться на стенах. Не инструкции или уроки — послания. Зажигалка рассказывала ему свою историю через символы. О долгих веках ожидания. О надежде, что когда-нибудь её долг будет исполнен. О страхе, что Аид никогда не изменится и ей придётся охранять его вечно.
— Ты боишься, — прошептал он. — Боишься, что я обману твои ожидания. Что ты зря пожертвовала свободой.
Последняя руна была самой болезненной. Символ отчаяния. Были моменты, особенно в первые века, когда зажигалка готова была сдаться. Освободить Аида и принять последствия. Лишь бы закончить это бесконечное заточение.
Аид почувствовал, как слёзы текут по его щекам. Впервые за века он плакал не о себе, а о ком-то другом.
— Прости меня, — прошептал он. — Прости за все эти годы эгоизма. За то, что я видел в тебе только тюремщика. Ты не мой враг. Ты моя... подруга.
На стене появилась ответная руна. Символ принятия и прощения.
Аид приложил обе ладони к стене, чувствуя тепло, исходящее от зажигалки. Впервые за века заточения он не чувствовал себя одиноким. У него был союзник. Более того — у него была цель, не связанная с собственными желаниями.
Он должен был измениться не только ради себя, но и ради неё. Чтобы освободить не только себя, но и существо, которое веками жертвовало собой ради исполнения долга.