– Флаг вам в руки, – ободряюще произнес Теннант и, повернувшись к Грею и Сазерленду, спросил: – А вы в это время?…
– Работали на телефоне, – с достоинством отрапортовал Грей. – Пытались найти других подельников Даймонда.
– И тем не менее выкроили достаточно времени для прогулок, не так ли, Фрэнсис?
Поняв, что попал впросак, Грей почел за лучшее промолчать.
– Замначальника участка Темплер говорит, что вы суете нос в ее расследование.
– Да, сэр.
– Ей это совсем не нравится.
– И она пришла к вам поплакаться, сэр? – насмешливо-вызывающим тоном спросил Уорд.
– Нет, детектив Уорд… Как и положено, она просто поставила меня в известность, только и всего.
– Есть мы, и есть они, - не унимался Уорд, его взгляд метался по лицам Дикой орды, сидящей вокруг стола.
Ребус понял, что он имел в виду: это уже была не команда, а скорее группа, в которой налицо противостояния разных точек зрения.
Есть мы… и есть они.
Ребус этого не ощущал. Наоборот, в глубине души он чувствовал себя оторванным от всех. Ведь он был кротом, которого забросили, чтобы он повел за собой группу, а вместо этого он раскручивает дело, и, если успешно его завершит, для него это будет концом.
– Прошу считать это предупреждением, – обратился Теннант к Грею.
– Если я вас правильно понял, мы не должны относиться друг к другу по-братски? – спросил Грей. – Мы теперь вроде колонии прокаженных, так, что ли?
– Мы здесь потому, что нам оказала любезность заместитель начальника Темплер. Это ее участок. И если вы хотите пройти положенный курс… – Он на секунду замолчал, давая им время подготовиться к тому, что он скажет дальше. – Вы будете делать в точности то, что вам сказано, ясно?
Послышалось недовольное ворчание, в котором отчетливо улавливалось вынужденное согласие.
– А теперь за работу, – объявил Теннант, взглянув на часы. – Я еду обратно и надеюсь увидеть вас всех в Туллиаллане сегодня вечером. Вы остаетесь в городе и помните, что вы находитесь здесь только потому, что я за вас поручился…
После его ухода они некоторое время сидели, глядя в пространство и друг на друга, обдумывая, что делать дальше. Первым заговорил Уорд:
– Этому парню следовало бы сниматься в порнофильмах.
Баркли нахмурился:
– Это еще почему, Алан?
Уорд посмотрел на него.
– Скажи мне, Там, когда ты последний раз видел член такого большого размера?
Хохот частично снял напряжение. Но Ребус не чувствовал желания смеяться. Он мысленно представлял себе, как слепая женщина вдруг ощущает руку незнакомца, сжимающую ее грудь. О том, какой ужас она при этом испытала. В то время ему не давал покоя один вопрос, и он даже обращался за ответом к психологу: «Кому в такой ситуации должно быть хуже – слепой или зрячей?»
Психолог лишь покачал головой, не в силах дать ответ. Тогда Ребус, придя домой, сделал повязку и крепко завязал глаза. Он выдержал двадцать минут, потом плюхнулся в кресло, ноги были в синяках; он плакал, пока не заснул.
Сейчас он решил дать себе перерыв и пошел в туалет. Грей посоветовал ему строго придерживаться курса и не подходить слишком близко к «настоящим детективам». Когда он вошел в туалет, Дерек Линфорд, стоя у умывальника, стряхивал воду с рук.
– Нет полотенец, – объяснил он Ребусу и стал рассматривать свое отражение в зеркале.
– Я слышал, ты теперь сидишь в моем кресле? – сказал Ребус, подходя к писсуару.
– Не думаю, что у нас есть темы для разговора, не согласен?
– Вполне согласен.
Молчание длилось примерно с полминуты.
– У меня сейчас допрос.
Линфорд не мог удержаться, чтобы не сообщить об этом Ребусу. При этом он старательно заправлял прядь волос за ухо.
– Не смею задерживать, – отозвался Ребус.
Стоя лицом к писсуару, он буквально ощущал, как взгляд Линфорда сверлит ему спину. Дверь туалета раскрылась и снова закрылась. Пришел Джаз. Он начал было представляться Линфорду, но тот перебил:
– Прошу прощения, в комнате для допросов меня ждет подозреваемый.
Когда Ребус застегнул молнию на штанах, Линфорда в туалете уже не было.
– Я сказал что-нибудь не то? – растерянно спросил Джаз.
– Линфорд в рабочее время уделяет внимание только тем, кому он, по его мнению, должен лизать задницу.
– Перспективный карьерист, – со злобой сказал Джаз и понимающе кивнул. Подойдя к раковине, он вымыл руки под струей холодной воды. – Напомни, а то я позабыл, как называется эта песня группы «Клэш»?…
– «Перспектива карьерного роста» [26].
– Точно. Я всегда чувствовал какую-то неприязнь к «Клэш»: слишком все у них старо, и никакой политики.
– Понимаю, что ты имеешь в виду.
– Если группа хорошая, так она хороша во всем.
Ребус смотрел на озадаченное лицо Джаза: полотенца кончились, и вытереть руки было нечем.
– Экономят, – объяснил Ребус.
Джаз, вздохнув, вытащил из кармана носовой платок.
– В тот вечер, ну, помнишь, когда мы столкнулись… это была твоя подружка, да? – Он подождал, пока Ребус кивнул. – Сейчас у вас все нормально?
– Не совсем.
– Они ведь никогда не скажут, что довольны тобой, верно? А ведь если ты коп, любовная жизнь не может быть нормальной.
– Но ведь ты все еще женат.
Джаз кивнул.
– Женат, но это нелегкое дело, согласен? – Он замолчал. – Это дело об изнасиловании на тебя подействовало, я это заметил по твоим глазам. Когда ты читал газетную публикацию, ты словно опять погрузился в эти события.
– И не сосчитать, сколько таких случаев подействовало на меня за эти годы, Джаз.
– Почему ты все принимаешь так близко к сердцу?
– Не знаю. – Ребус секунду помолчал. – Может, потому, что я привык быть хорошим копом.
– Хорошие копы, Джон, отделяют себя от реальности барьером.
– А сам ты так делаешь?
Джаз помедлил с ответом.
– Работа прежде всего. Но она не должна быть причиной бессонницы, и ее ни с чем нельзя смешивать.
Ребус понял, что это удобный случай.
– А ты знаешь, мне тоже начали приходить в голову подобные мысли… Может, уже слишком поздно: ведь мне скоро в отставку.
– В смысле?
– В том, что, кроме жалкой пенсии, мне уже ничего не светит. Работа отняла у меня жену, ребенка… почти всех друзей, которые у меня были…
– Да… веселого мало.
Ребус кивнул:
– А что взамен?
– Ты позабыл про проблемы с алкоголем и нарушением дисциплины?
Ребус улыбнулся:
– А кроме этого, что еще?
– На этот вопрос, Джон, я ответить не могу.
Они помолчали, и после паузы Ребус задал давно подготовленный вопрос:
– А ты когда-нибудь переступал границу дозволенного, Джаз? Я не имею в виду мелочи, здесь мы все грешны… Я имею в виду нечто большее, что-то такое, с чем тебе пришлось бы учиться жить по-другому?
Джаз внимательно посмотрел на него:
– А у тебя такое было?
Ребус поднял указательный палец.
– Я ведь первый спросил.
Лицо Джаза стало мрачным и задумчивым.
– Возможно, – сказал он. – Однажды такое и случилось.
Ребус сочувственно кивнул:
– А ты когда-нибудь хотел повернуть все вспять и сделать так, чтобы этого не было?
– Джон… – Джаз осекся и после недолгой паузы спросил: – Мы говорим обо мне или о тебе?
– Мне думается, мы говорим сейчас о нас обоих.
Джаз подошел на полшага ближе.
– Тебе что-то известно о Дики Даймонде, скажи? Может быть, даже об убийстве Рико?…
– Возможно, – согласился Ребус. – Так это и есть, Джаз, твоя самая большая тайна? А что, мы с тобой сами не можем в этом разобраться? – Ребус почти перешел на шепот, как бы вызывая этим Джаза на откровенность.
– Я ведь почти тебя не знаю, – сказал Джаз.
– А мне кажется, мы уже достаточно хорошо знаем друг друга.
– Я… – Джаз сглотнул слюну. – Ты пока еще не готов, – произнес он, посмотрев на Ребуса как-то по-особому.
– Я не готов? Да о чем ты, Джаз?
– Джон… я не знаю, кто ты такой…
– Я постоянно думаю, как сделать мою жизнь на пенсии более безопасной. Дело в том, что мне нужна помощь, помощь тех, которым я могу доверять.
– Мы говорим о чем-то незаконном? Ребус утвердительно кивнул:
– Надо будет снова нарушить закон.
– И насколько это рискованно?
– Не очень, – подумав, ответил Ребус. – Вероятно, средняя степень риска…
Джаз уже открыл было рот для ответа, но в этот момент дверь туалета распахнулась и вошел Джордж Силверз.
– Привет, джентльмены, – с радушной улыбкой произнес он.
Ни Ребус ни Джаз не ответили на его приветствие, поскольку не могли расцепиться взглядами. Потом Джаз, склонившись к Ребусу, прошептал: «Поговори с Фрэнсисом», – и поспешно вышел. Силверз вошел в кабинку, но сразу же выскочил обратно.
– Черт возьми, нет бумаги! – закричал он, вне себя от раздражения. – А что это тебя так рассмешило?
– У нас большой прогресс, Джордж, – объявил Ребус.
– Значит, ты преуспел больше, чем вся наша компания, – пробормотал Силверз и скрылся в другой кабинке, захлопнув за собой дверь.
16
Настроение у Дерека Линфорда было хуже некуда. Ребус со своей компанией обосновался в комнате для допросов №1, более просторной, чем комната для допросов №2, которой пришлось довольствоваться Линфорду. К тому же окна тут не открывались, и было душно, как в чулане. Узкий письменный стол был привинчен к полу. Так принято в камерах, где допрашивают подозреваемых, привлекающихся по статьям, связанным с насилием. К стене был прикреплен двухкассетный магнитофон, а над дверью установлена видеокамера. Имелась также кнопка тревожной сигнализации, неотличимая по виду от выключателя настольной лампы.
Линфорд сидел за столом рядом с Джорджем Силверзом. Напротив сидел Донни Дау. Дау был низкорослым и сухощавым, хотя квадратные плечи свидетельствовали о развитой мускулатуре. У него были прямые светлые волосы – явно крашеные – и трехдневная черная щетина. В мочках обоих ушей были пуссеты и кольца, еще одна пуссета красовалась в носу. На языке, который тоже подвергся пирсингу, блестел золотой шарик. Рот у него был все время полуоткрыт, и кончик языка непрерывно гулял по кромкам зубов.