– Почему?
– Все, что может выставить Линфорда в плохом свете…
– Не думал, что у меня репутация настолько мелкого человека.
– Да? – Она, казалось, задумалась. – А вот он, возможно, как раз такой. Теперь все только и говорят, что ты и какой-то тип из Туллиаллана затеяли драку на парковке.
Так, значит, Линфорд уже разболтал.
– Считай, что я тебя предупредила, – продолжала она. – Я думаю, эта история уже дошла до ушей старшего следователя Теннанта.
– Ты разыскала меня для того, чтобы это сообщить?
Она молча пожала плечами.
– Ну что ж, спасибо, – сказал он.
– Честно говоря, я хотела поговорить…
– Послушай, если об этой чертовой кружке…
– Ну хоть сейчас признай, что выходка была идиотская. Джон, да ведь ты и сам это знаешь.
– Да я просто случайно смахнул ее со стола, так что я вообще не заслуживаю никакой ссылки. – Ребус заплатил за выпивку, поднял свою пинтовую кружку и чокнулся ею со стаканом Джилл.
– Будем здоровы, – проговорила она и, сделав долгий глоток, шумно выдохнула.
– Полегчало? – спросил он.
– Полегчало, – согласилась она.
– А люди удивляются, чего мы пьем, – усмехнулся он.
– Тем не менее лично мне хватит – а тебе?
– Тебя устроит приблизительная цифра?
– Меня устроит, если ты расскажешь, как идут дела в Туллиаллане.
– Больших успехов я там не достиг.
– Но это, вероятно, еще впереди?
– Возможно. – Немного помолчав, он продолжил: – Если я решусь совершить несколько рискованных шагов.
Она посмотрела на него:
– Но сначала переговоришь со Стрэтерном, так ведь?
Он кивнул, но по ее лицу понял, что не убедил.
– Джон…
Тот же тон, каким сегодня днем говорила Шивон. Послушай меня… верь мне… Он повернулся к Джилл.
– Но ведь ты же можешь взять такси, – сказал он.
– И что из этого?
– А то, что можно выпить еще.
Она заглянула в свой стакан. В нем не было ничего, кроме льда.
– Пожалуй, осилю еще один, – согласилась она. – Теперь я плачу. Ты что будешь?
После третьей порции джин-тоника она призналась Ребусу, что кое с кем встречалась. Это продолжалось примерно девять месяцев, а потом все разом кончилось.
– И правильно, что это не афишировала, – одобрительно заключил он.
– У меня даже не было возможности познакомить его с вами.
Она вертела в руках стакан и разглядывала тени, которые он отбрасывал на поверхность барной стойки. Генри обслуживал кого-то в другом конце зала. Пришел еще один завсегдатай и, подсев к приятелю за один из столиков, принялся обсуждать с ним футбольные новости.
– Ну а как твои отношения с Джин? – поинтересовалась Джилл.
– Между нами возникло некоторое непонимание, – дипломатично ответил Ребус.
– Не хочешь говорить?
– Нет.
– Не хочешь доверить мне уладить ваши отношения?
Он посмотрел на нее и отрицательно покачал головой. Джин и Джилл были подругами: Джилл их и познакомила. Он не хотел, чтобы она из-за этого чувствовала неловкость.
– Тем не менее спасибо, – поблагодарил он. – Мы и сами все уладим.
Она взглянула на часы.
– Мне, пожалуй, пора. – Соскользнула с табурета и подхватила свой рюкзачок. – А ты знаешь, здесь совсем не плохо, – заключила она, еще раз окинув взглядом выцветший интерьер бара. – Я бы что-нибудь съела. Ты ужинал?
– Да, – соврал он, понимая, что ужин с Джилл – это уже измена принципам. – Надеюсь, ты не сядешь за руль в таком виде, – предостерег он ее, когда она шла к двери.
– Посмотрю, как буду чувствовать себя на воздухе.
– Лучше представь, что будет, если тебя заберут за управление машиной в нетрезвом виде!
Она помахала ему рукой и скрылась за дверью. Ребус решил заказать еще порцию. Запах духов Джилл еще витал в воздухе. Он чувствовал его даже на рукаве своего пиджака. Может, стоило послать Джин вместо цветов духи, мелькнула у него мысль и сразу сменилась другой: ведь он не знает, какие духи она любит. Глядя на выставку бутылок за барной стойкой, он вдруг понял, что даже в подпитии может без напряжения вызвать в памяти вкус и особенности не менее двух дюжин сортов пива.
Две дюжины сортов пива… и ни малейшего представления о том, какими духами пользуется Джин Берчилл.
Открыв дверь подъезда, он заметил на лестнице какую-то тень: кто-то спускался вниз. Возможно, кто-нибудь из соседей, но Ребус почему-то отбросил эту мысль. Он оглянулся, но на улице никого не было. Нет, это не засада. Он посмотрел вверх: показались ступни, затем ноги и, наконец, все тело.
– Что ты здесь делаешь? – свистящим шепотом спросил Ребус.
– Слышал, что ты меня искал, – ответил Хорек, спустившийся на верхнюю площадку первого этажа. – Да и мне надо с тобой поговорить.
– Ты никого с собой не привел?
Хорек помотал головой:
– Босс бы такие встречи не одобрил.
Ребус снова повел глазами вокруг. Ему не хотелось пускать Хорька в квартиру. Самое подходящее место – бар, но еще одна доза, и разум помутнеет.
– Ладно, пошли, – сказал он и, пропуская Хорька вперед, пошел к двери, ведущей во двор.
Открыв замок, он распахнул ее. Обитатели дома не часто выходили в сад, разбитый на заднем дворе. Листва на деревьях и кустах пожухла, газоны заросли травой, доходящей почти до пояса, и только по периметру шла узкая полоска самых устойчивых к засухе, а потому еще зеленых растений. Почти сразу, как Ребус с семьей поселился здесь, Рона выдрала все сорняки и посеяла семена травы и цветов. Сейчас было практически невозможно определить, выжило ли хоть что-нибудь из ее посева. Забор из кованого железа отделял их садик от соседних, образующих прямоугольник, на каждой стороне которого стоял многоэтажный дом. В большинстве окон горел свет: в кухнях, ванных комнатах, на лестничных площадках. Для них освещения было более чем достаточно.
– В чем дело? – спросил Ребус и полез в карман за сигаретами.
Хорек поднял с земли и положил в карман пустую банку из-под пива, которую только что смял, наступив на нее каблуком.
– У Эли пока все в порядке.
Ребус уже почти позабыл про сына Хорька.
– Ты сделал то, что я тебе велел?
– Они пока все еще держат его на крючке, но мой адвокат говорит, что у нас все выгорит.
– Ему уже предъявили обвинение?
Хорек кивнул:
– Только в употреблении: предъявили количество, которое было при нем, когда его взяли.
Ребус покачивал головой в такт его словам. Клеверхаус в этом случае действовал осмотрительно.
– Дело в том, – начал Хорек, наклоняясь к цветочной клумбе и поднимая валяющиеся на ней пакет из-под чипсов и обертку шоколада, – я боюсь, как бы мой босс не пронюхал чего-нибудь.
– Об Эли?
– Не только об Эли… я говорю о наркоте.
Ребус зажег сигарету и задумался о вездесущей системе глаз и ушей, созданной Кафферти. Ведь всего-то и надо, чтобы ученый из полицейской лаборатории рассказал коллеге, а этот коллега поделится с приятелем… и пошло, и пошло. У Клеверхауса не было никакой возможности долго хранить задержанный груз в упаковках. Все равно…
– Так это, может, и к лучшему, – успокоил Ребус Хорька. – Нажми со своей стороны на Клеверхауса, пусть предпримет хоть что-то.
– Например, предъявит обвинение Эли, ты это имеешь в виду?
Ребус пожал плечами:
– Или передаст дело таможне, таким образом, они спихнут это дело с себя, да и еще и прославятся…
– А Эли в любом случае загремит за решетку?
Хорек встал на ноги, из его полных карманов послышался хруст.
– Если он будет сотрудничать со следствием, ему дадут по минимуму.
– Но Кафферти все равно с ним разделается.
– Тогда, может, тебе первому стоит пойти на уступки. Дай этим борцам с наркотой то, что они хотят.
Лицо Хорька стало задумчивым и мрачным.
– Сдать им Кафферти?
– Только не говори мне, что ты сам об этом не думал.
– Да… конечно же думал. Но мистер Кафферти… он сделал мне много хорошего.
– Он что, член твоей семьи, да? Он же тебе не родственник…
– Нет, – сказал Хорек, растягивая это односложное слово.
– Можно задать тебе вопрос? – спросил Ребус, стряхивая пепел с сигареты.
– Ну?
– А ты не знаешь, где сейчас может быть Донни Дау?
Хорек отрицательно помотал головой.
– Я слышал, его на допрос вызывали.
– И он смылся.
– Ну, это уже глупо.
– Вот поэтому я и хотел с тобой потолковать. Ведь теперь мы должны разослать повсюду поисковые группы, а это значит, будут разговоры со всеми его друзьями и подельниками. Полагаю, ты не откажешься сотрудничать?
– Естественно.
Ребус одобрительно кивнул:
– Предположим, Кафферти все-таки прознал про эти наркотики… как по-твоему, что он предпримет?
– Во-первых, захочет выяснить, кто их привез, – ответил Хорек и задумался.
– А во-вторых?
Хорек пристально посмотрел на него:
– А кто сказал, что будет во-вторых?
– Всегда так бывает, если есть «во-первых», значит, должно быть «во-вторых».
– Согласен… во-вторых, он, наверное, захочет наложить на них лапу.
Ребус внимательно изучал горящий кончик сигареты. До его слуха доносились звуки, которыми жил сейчас дом: музыка, телевизионные голоса, стук тарелок, которые ставят на сушилку. В окнах мелькали силуэты… обычные люди, живущие обычной жизнью, а ведь каждый из них думает, что он не такой, как другие.
– Кафферти имеет отношение к убийству Марбера? – спросил он.
– А когда я стал твоим стукачом? – вопросом на вопрос язвительно ответил Хорек.
– Я и не собираюсь делать из тебя стукача. Я думал, что один вопрос…
Этот низенький человек вдруг опять нагнулся, словно хотел поднять какой-то мусор из травы, но там ничего не было, и он снова медленно выпрямился.
– А для других ты всегда дерьмо, – пробормотал он.
Это прозвучало как мантра. То ли он имел в виду сына, то ли Кафферти: Хорек как бы оправдывался перед ними. Потом посмотрел на Ребуса, и взгляды их надолго скрестились.