тельно Кики Мюллер. Но это казалось Гурни маловероятным. У него было чувство, что преступник нарочно оставил след, ведущий к орудию убийства. Но если это правда и целью Флореса было привести сюда полицию, почему он пытался спрятать мачете, а не просто бросил его на землю? И еще оставался неочевидный момент с калошами, по которым собака взяла след. Какова была их роль, если у Флореса был продуманный план?
И, если калоши были в доме, могло ли это значить, что Флорес дошел в них до этого места, а потом вернулся обратно, след в след?
Допустим, он выбрался из домика, избавился от мачете и вернулся тем же путем. Это объясняло загадку с собакой, но если Флорес действительно вернулся на место преступления, то куда он делся потом? Он не мог выйти через дверь и остаться незамеченным, да еще успеть скрыться до приезда полиции. К тому же версия с возвращением в домик не давала ответа на вопрос о мачете — все-таки зачем было его прятать? Возможно, он специально все так обставил, чтобы создать впечатление, будто он скрылся в лесу, в спешке заметая следы, в то время как на самом деле вернулся назад, и… Но в крохотном домике решительно негде было спрятаться! Особенно если учесть, что его на протяжении шести часов вдоль и поперек обыскивала команда спецов, которые ничего и никогда не пропускают.
Гурни побрел обратно к домику, забрался внутрь через окно и по новой осмотрел все три помещения, стараясь разглядеть любые приметы возможного доступа к пространству над потолком или под полом. Под балками крыши скрывался низкий чердак, посреди которого взрослый человек поместился бы сидя. Но, поскольку это место было функционально бесполезным, туда не было предусмотрено входа. Та же история с полом — если под ним и находилась какая-то полость, то Гурни не обнаружил ни малейшего намека на возможность туда проникнуть. Он еще раз тщательно обошел все комнаты, чтобы убедиться, что нигде не скрываются ранее необнаруженные зоны.
Значит, Флорес не мог сходить в лес, вернуться, снять калоши и спрятаться, оставаясь незамеченным. Что ж, версия была многообещающей, но несостоятельной. Гурни вышел, запер за собой дверь, спрятал ключ обратно под камень и вернулся к машине. Пошарив в папке, он нашел номер Эштона.
Источающий спокойствие тихий баритон предложил оставить сообщение на автоответчике, обещая перезвонить при первой же возможности и бархатными нотками внушая собеседнику уверенность, что любая проблема решаема. Гурни представился и сказал, что у него появилось еще несколько вопросов про Флореса.
Он взглянул на часы приборной панели. 10:31. Неплохо было бы созвониться с Вэл Перри и поделиться соображениями, если она еще не передумала форсировать расследование. Гурни собрался было набрать ее номер, когда телефон сам зазвонил.
— Гурни, — произнес он. Привычка осталась после долгих лет в полиции.
— Это Скотт Эштон. Получил ваше сообщение.
— Я хотел уточнить: Флорес когда-нибудь ездил с вами по делам?
— Время от времени я брал его с собой, когда отправлялся за садовыми товарами или стройматериалами. А что?
— Вы не обращали внимания, не пытался ли он избегать встречи с вашими соседями? Быть может, прятал лицо или что-то в этом роде?
— Знаете… сложно сказать. Он заметно сутулился и носил шляпу с полями, которая скрывала лицо. И темные очки. Это могло объясняться желанием быть незамеченным. Или нет. Откуда мне было знать? Бывало, что я нанимал других работников, когда у Гектора случались выходные, и мне не казалось, что он ведет себя отлично от них. Но я не заострял внимания на этом специально.
— А вы когда-нибудь возили Флореса в Мэйплшейд?
— Да, и не раз. Он сам предложил развести там сад. И по мере того как там возникали другие задачи, он тоже вызывался помочь.
— А он общался с кем-нибудь из учениц?
— К чему вы клоните?
— Пока что сам не знаю, — признался Гурни.
— Он мог разговориться с кем-то из девочек, или они могли заговорить первыми… при мне такого не случалось, но это вполне возможно.
— Когда он там появился впервые?
— Гектор сказал, что готов помогать в Мэйплшейде, вскоре после того, как я его нанял. Стало быть, примерно три года назад, плюс-минус месяц.
— И как долго вы с ним ездили туда?
— До самого конца… Это имеет какое-то значение?
— Три года назад Джиллиан все еще была ученицей Мэйплшейда, верно?
— Да. Вы определились, к чему вы клоните?
— Пока что я просто собираю информацию, доктор. Скажите, Джиллиан не упоминала, что она кого-то боится?
Эштон молчал так долго, что Гурни начал подозревать, что связь оборвалась, но затем он произнес:
— Джиллиан никого не боялась. Возможно, это ее и погубило.
Гурни сидел в машине у въезда на участок Эштона, глядя вдаль, мимо навеса и газона, где праздновали роковую свадьбу, и пытался понять, что могло по-настоящему связывать жениха и невесту. Возможно, оба действительно были гениями, но совпадающий коэффициент интеллекта казался ему недостаточным поводом для брака. Вэл упомянула, что дочь питала нездоровую страсть к нездоровым мужчинам. Могло ли это относиться к Эштону, этому образцу психической уравновешенности? Маловероятно. Мог ли у Эштона быть «комплекс спасателя», делавший женщину с бесчисленными проблемами вроде Джиллиан особенно притягательной? Тоже сомнительно, хотя его выбор профессии был, скорее, в пользу этой версии. Однако в том, как Эштон говорил о Джиллиан, не было навязчивой родительской гиперопеки, присущей «спасателям». Тогда, быть может, это просто история о корыстной девице, которая подсунула молодое тело наиболее выгодной партии? Этому, в свою очередь, не было подтверждений.
Тогда что привело к этой свадьбе, что за удивительное совпадение факторов? Гурни понял, что вряд ли найдет ответ, продолжая сидеть на месте.
Он выехал за ворота, притормозив чтобы набрать номер Вэл Перри, и медленно двинулся вдоль длинной тенистой дороги.
К его приятному удивлению, Вэл Перри ответила сразу после второго гудка. В ее голосе сквозила чувственность, хотя она всего лишь произнесла «алло».
— Здравствуйте, миссис Перри. Это Дэйв Гурни. Хочу отчитаться о ходе дела.
— Я же просила обращаться ко мне Вэл.
— Простите, Вэл. У вас есть пара минут?
— Если вам есть что рассказать, то все мое время в вашем распоряжении.
— Я не уверен, что у меня есть полезная конкретика, но я расскажу о своих соображениях. Во-первых, мне кажется, что приезд Гектора Флореса в Тэмбери три года тому назад не был случайностью. Во-вторых, мне также кажется, что убийство вашей дочери было спланировано. В-третьих, у меня есть повод считать, что Флорес не настоящее имя, а также что он не мексиканец. У него, по-видимому, были и цель, и план. Похоже, что причиной его приезда стали какие-то события прошлого, в которых как-то фигурировала ваша дочь или Эштон.
— Какого рода могли быть эти события? — казалось, спокойный тон давался ей через силу.
— Есть вероятность, что это как-то связано с причиной, по которой вы отправили дочь в Мэйплшейд. Не известно ли вам о каких-либо поступках Джиллиан, из-за которых кто-то мог бы желать ее смерти?
— Иными словами, не загубила ли она жизни каким-нибудь детишкам? Не превратила ли чье-то существование в непрерывный кошмар, состоящий из стыда и безумия? Могла ли внушить кому-нибудь желание совершить с другими такую же мерзость? Не довела ли кого до суицида? И не хочет ли кто-нибудь теперь затолкать ее в ад голыми руками? Вы об этом спрашиваете?
Гурни промолчал.
Когда она продолжила, голос ее был усталым.
— Разумеется, она делала вещи, из-за которых людям желают смерти. Да что там, временами я сама готова была ее прикончить. Впрочем… я в итоге этого и добилась, да?
Гурни припомнил несколько пошлых штампов о том, как важно себя прощать, но вслух внезапно сказал:
— Если вы решили заморить себя самобичеванием, попрошу вас это отложить. Прямо сейчас я работаю над вашим заданием и звоню, чтобы сообщить об имеющихся версиях, которые пока что сводятся к тому, что полиция ошибается. Это противоречие может стать причиной нешуточных проблем. И в связи с этим мне нужен внятный ответ: насколько глубоко вы собираетесь копать?
— Продолжайте расследование, чего бы это ни стоило. Копайте настолько глубоко, насколько придется, чтобы докопаться до убийцы. Это достаточно внятный ответ?
— Последний вопрос. Он может показаться бестактным, но я вынужден его задать. Есть ли вероятность, что у Джиллиан был роман с Флоресом?
— Он мужчина, он хорош собой и опасен. Так что я бы сказала, что это более чем вероятно.
По дороге домой как настроение Гурни, так и его видение дела успели измениться не один раз.
Идея, что убийство Джиллиан могло быть связано с ее темным прошлым, из которого и появился Флорес, виделась Гурни удобной почвой и многообещающей базой для дальнейших поисков. То, что убийца водрузил отрезанную голову в центре стола, лицом к туловищу, определенно было продуманным ритуальным сообщением, выходящим за рамки бытовухи. Гурни даже подумал, что расстановка частей тела задумывалась как экивок в адрес фотографии над камином Эштона, где Джиллиан с вожделением смотрит на Джиллиан.
Возможно ли такое? Возможно ли, что кровавая инсталляция в домике — тонкий намек на сюжет фотосессии? От этой мысли Гурни сделалось нехорошо, хотя за годы работы в отделе убийств ему приходилось видеть почти все, что только человек способен сделать с себе подобным.
Он припарковался возле магазина агротехники, открыл лежавшую на соседнем сиденье папку и нашел телефон Хардвика. Пока в трубке звучали гудки, Гурни рассматривал холмы за постройками магазина. Кое-где неподвижными точками желтели тракторы — побольше и поменьше, пресс-подборщики, кусторезы, самоходные шасси. Внезапно что-то метнулось в сторону. Собака? Скорее, койот. Койот бежал вдоль склона по прямой, целенаправленно, словно бы даже осознанно. Гурни поежился.
Хардвик ответил после пятого гудка, едва опередив автоответчик.