В клетке, висящей на руке Турандота, спал Зеленуда. Зази отчаянно боролась с собой: нет, примеру Зеленуды она не последует. Шарль пошел за своей развалюхой.
— Ну что, мошенник, — воскликнула вдова, увидев Хватьзазада, — хорошо ли вы провели время?
— Не слишком, не слишком, — сказал Хватьзазад.
— А мы тут так повеселились! Мсье Габриель такой смешной, такой смешной!
— Благодарю вас, — сказал Габриель. — Но не забудьте, вы видели и настоящее искусство. Не только, чтобы поржать, но и искусство тоже.
— Куда-то он пропал со своей колымагой, — сказал Турандот.
— А пташечке тоже понравилось? — спросил адмирал, разглядывая птицу, спрятавшую голову под крыло.
— Теперь ему будет что вспомнить, — сказал Турандот.
Последние туристы заняли свои места. Мы будем вам писать (жесты).
— Хо! Хо! — кричал Габриель. — Адиос амигос[19], ваше здоровье! До следующего раза.
И автобус уехал, унося вдаль довольных иностранцев. В тот же день рано утром они уедут любоваться седыми камнями Гибралтара. Таков уж их маршрут.
Такси Шарля подъезжало к тротуару.
— Всем места не хватит, — заметила Зази.
— Неважно! — сказал Габриель. — Мы сейчас пойдем лопать луковый суп.
— Спасибо, но я поеду домой, — сказал Шарль. Как отрезал.
— Ну что, Мадо, поехали?
Мадлен села рядом со своим будущим супругом.
— До свидания, — прокричала она всей компании, высунувшись из окна. — И спасибо за прекрасный... Спасибо за чуд...
Остальное расслышать было невозможно. Такси было уже слишком далеко.
— В Америке их бы в такой ситуации обсыпали рисом, — сказал Габриель.
— Это ты по старым фильмам судишь, — сказала Зази. — Теперь в кино женятся реже, чем раньше. И вообще я больше люблю, когда всех под конец убивают.
— А мне больше нравится, когда рис бросают, — сказала вдова Авот'я.
— А вас не спрашивают, — сказала Зази.
— Мадемуазель, — сказал Хватьзазад. — Вам бы следовало быть повежливее с теми, кто старше вас.
— До чего же он хорош, когда встает на мою защиту, — сказала вдова Авот'я.
— Пошли, — сказал Габриель. — Я отведу вас в кафе «У никтолопов». Там меня особенно хорошо знают.
Вдова Авот'я и Хватьзазад влились в общий поток.
— Видал? — обратилась Зази к Габриелю. — Тетка с лягавым за нами идут.
— Не можем же мы им запретить, — сказал Габриель. — Куда хотят, туда и идут.
— Может, ты их припугнешь? А то я их видеть больше не могу.
— К людям надо относиться с большим пониманием, надо быть человечнее.
— Полицейские тоже люди, — сказала вдова Авот'я, которая все прекрасно слышала.
— Платить буду я, — робко сказал Хватьзазад.
— И речи быть не может, — сказал Габриель. — Сегодня угощаю я.
— Ну я только за выпивку заплачу, — сказал Хватьзазад умоляющим голосом. — За мюскаде, например. Это мне вполне по карману.
— Не сори приданым, — сказал Габриель. — Я — это другое дело.
— И вообще ты нас ничем угостить не можешь, — сказал Турандот. — Ты забываешь о том, что ты полицейский. У меня ведь тоже кафе и я никогда не стал бы обслуживать полицейского, который бы привел ко мне целую компанию выпивох.
— Все-таки вы олухи, — сказал Подшаффэ. — Неужели вы его не узнаете? Это же растлитель малолеток, который приходил к нам утром.
Габриель нагнулся к Хватьзазаду, чтобы получше его рассмотреть. Все, включая весьма удивленную и в то же время уязвленную Зази, ждали результатов осмотра. Кто-кто, а Хватьзазад так же, как, впрочем, и все остальные, осторожно помалкивал.
— А что ты сделал со своими усами? — спросил у него Габриель спокойным, но в то же время угрожающим тоном.
— Только вы, пожалуйста, его не обижайте, — сказала вдова Авот'я.
Габриель схватил Хватьзазада за грудки и приподнял его, чтобы при свете уличного фонаря получить дополнительную информацию.
— Да, — сказал он. — Где усы?
— Я их оставил дома, — сказал Хватьзазад.
— И к тому же ты, выходит, действительно полицейский?
— Нет, нет, — воскликнул Хватьзазад. — Это я так, переоделся просто, смеху ради... Чтоб развлечься... чтоб вас развлечь... Это как ваша пачка... В целом одно и то же...
— Вот ты за то же и огребешь, — вдохновенно сказал Подшаффэ.
— Может быть, вы все-таки не будете его обижать, — сказала вдова Авот'я.
— Он должен нам все объяснить, — сказал Турандот, справившись с охватившим его беспокойством.
— Болтай, болтай, — слабым голосом пробормотал Зеленуда и снова погрузился в сон.
Зази молчала. Подавленная происходящим, измученная недосыпом, она тщетно пыталась выработать в себе такое отношение к событиям, которое, с одной стороны, соответствовало бы ситуации, а с другой — ничем не унижало ее собственного достоинства.
Поднимая Хватьзазада все выше и выше по фонарному столбу, Габриель снова молча посмотрел на него и потом осторожно поставил на ноги. Он обратился к нему со следующими словами:
— И что ты за нами все ходишь и ходишь?
— Он не за вами, — сказала вдова Авот'я, — он за мной.
— Вот именно, — сказал Хватьзазад. — Может, это чувство вам я незнакомо... Но когда влюбишься в цыпочку...
— На что это ты (ах, какой он душка) намекаешь (он назвал меня цыпочкой), — синхронно произнесли Габриель и (вдова Авот'я), первый в бешенстве (вторая с чувством).
— Идиотка, — продолжал Габриель, обращаясь к даме, — он вам еще не все рассказал о своих занятиях.
— Я просто не успел, — сказал Хватьзазад.
— Это подлый насильник малолеток, — сказал Габриель. — Сегодня утром он преследовал малышку до самого дома. Мерзавец.
— И ты это сделал? — спросила потрясенная вдова Авот'я.
— Я еще не был знаком с вами, — сказал Хватьзазад.
— А! Признался! — заорала вдова.
— Он признался! — заорали Турандот и Подшаффэ.
— А! Ты признался! — громко сказал Габриель.
— Простите! — кричал Хватьзазад. — Извините!
— Мерзавец! — орала вдова Авот'я. Это криковоплеизвержение привело к тому, что из тьмы возникли двое на велосипедах.
— Нарушение тишины в ночное время, — заорали хором оба навелосипеда, — лунный галдеж, соноразрушительный ор, полуночный гвалт, а ведь это все, сами понимаете, — орали навелосипеды.
Габриель незаметно отнял руку от Хватьзазадовых грудков.
— Минуточку, — воскликнул Хватьзазад, проявляя небывалую смелость. — Минуточку! Вы что, не поняли, кто я?? Полюбуйтесь, я в форме. Я лягавый, у меня нашивки на рукавах.
И он начал размахивать своей накидкой.
— Откуда ты тут такой взялся? — спросил навелосипед, который по своему служебному положению должен был беседовать с гражданами. — Мы тебя здесь раньше не видели.
— Очень может быть, — ответил Хватьзазад с небывалой дерзостью, которую хороший писатель назвал бы не иначе как безрассудством. — Очень может быть. Тем не менее полицейским я был, полицейским и остался.
— А вот они, — сказал, хитро прищурившись, навелосипед, — вот эти вот (жест), они что, тоже полицейские?
— Вы мне не поверите. Но они совершенно безобидны.
— Как-то все это не по-божески, — сказал говорящий навелосипед.
Второй навелосипед ограничился гримасами. Страшными.
— Тем не менее я уже ходил к первому причастию, — ответил Хватьзазад.
— О! Полицейский так никогда бы не ответил, — воскликнул говорящий навелосипед. — Сдается мне, что ты штудируешь эти возмутительные статьи, в которых прославляется несуществующее единство полиции и духовенства. Слышите вы меня? (Он обращался теперь уже ко всем присутствующим.) У полиции эта церковь вот где сидит (жест)!
Все это действо было воспринято присутствующими весьма сдержанно, только Турандот подобострастно захихикал. Габриель демонстративно пожал плечами.
— Эй, ты, — обратился к нему говорящий навелосипед. — От тебя воняет (пауза). Майораном.
— Майораном! — Габриель посмотрел на него с жалостью. — Это «Тайный Агент» от Кристиана Фиора.
— А! — сказал навелосипед недоверчиво. — Сейчас посмотрим.
Он подошел к Габриелю и начал обнюхивать его пиджак.
— Вообще-то... — сказал он, уже явно склоняясь в пользу Фиора. — Посмотрите-ка! — добавил он, обращаясь к своему коллеге.
Последний, в свою очередь, принялся обнюхивать пиджак Габриеля. Покачал головой.
— Непонятно вообще, что эти ублюдки в этом понимают, — зевая, сказала Зази.
— Однако! — сказал говорящий навелосипед. — Вы слышали, сержант? Это где-то напоминает оскорбление.
— Не где-то, а в заднице, — вяло отозвалась Зази. Габриель и Подшаффэ расхохотались. Тогда она добавила специально для того, чтобы уважить их до конца:
— Эту шуточку я почерпнула все там же, в мемуарах генерала Шарля Вермо.
— А! Дело в том, что эта девчонка издевается над нами так же, как этот, со своим майораном, — сказал навелосипед.
— Никакой это не майоран, — сказал Габриель. — Повторяю: это «Тайный Агент» от Кристиана Фиора.
Вдова Авот'я, в свою очередь, подошла к нему и принюхалась.
— И в самом деле, — сказала она навелосипедам.
— А вас не спрашивают, — обратился к ней неговорящий навелосипед.
— Чистая правда, — пробормотала Зази. — Я ей сама только что то же самое сказала.
— Повежливее с дамой! — сказал Хватьзазад.
— Знаешь что, — сказал говорящий навелосипед. — Ты бы поменьше высовывался.
— Повежливее! Повежливее! — повторил Хватьзазад.
Вдова Авот'я была тронута его мужеством.
— А тебе давно уже пора спать.
— Ах! Ах! — сказала Зази.
— Ну-ка покажи документы, — сказал Хватьзазаду говорящий навелосипед.
— Это умунепостижимо! — сказала вдова Авот'я.
— А ты, старуха, заткнись! — сказал неговорящий навелосипед.
— Ах! Ах! — сказала Зази.
— Повежливее с дамой! — сказал Хватьзазад. Его поведение стало просто безрассудным.
— Так полицейский тоже никогда бы не сказал, — сказал говорящий навелосипед. — Документы! И поживее! — заорал он.