— Красава! — говорю я. — Командир объявляет тебе одно «зае@ись» и не убирает задачи починить дизель-генератор. И дай эпоксидку Сепару, будь людиной.
Довольный (похвалили!) Механ идет искать эпоксидку, я слышу телефонную трель и смотрю ему вслед, качаясь с пятки на носок. Вот странное дело — армия. Вот человек — Вася-Механ. До армии — просто мужик из забытого и забитого села в Винницкой области, говорящий на дичайшем суржике, медленно спивающийся, подрабатывающий у местного фермера ремонтом тракторов и иногда перебивающийся чисто сельскими заработками «выкопать яму под что-то» или «закопать яму с чем-то». Все, вся жизнь расписана вперед на годы, в ней не будет больше ничего, только медленное движение к циррозу печени и общая забитость существования.
И тут Механ попадает в армию. В звании, шо характерно, матроса, бо срочку служил на Балфлоте. И матрос Вася, в совершенно новых, непривычных для себя обстоятельствах, становится тем, кем не стал на гражданке. «Старший водій» в мотопехотной роте, поважна людина, золотые руки, Васенька, сделай то, Васенька, сделай это, Механ, ну ты красава, на тебя одна надежда. На жену по телефону ругаться перестал. Деньги атошные экономит, откладывает — хочет трактор купить по дембелю, все мозги мне уже своим трактором проел. Чувства страха нет вообще — тока присматривай за ним. Освоил БМП-2, по ВОПу не ходит — шагает, плечи в стороны, та ты шо, где там тот забитый мужичонка с села? Красава, приятно посмотреть, вон как на Сепара ругается — с ленцой, с оттяжечкой, профилактически. Механ изменился, его изменила армия, и я уверен, что вот приедет он домой по дембелю, возьмет отложенные бабки, у тещи займет (все всегда занимают у тещи, да?), купит трактор свой ненаглядный, переберет его по винтику… А человек с трактором в селе — это человек не простой, это человек при деньгах да с уважением.
Армия сделает из Васи того, кем он мог бы быть, если бы жизнь когда-то давно сложилась по-другому. Странная эта мысль не дает мне покоя уже несколько дней, а может, и недель — кем стану я, когда вернусь?
Тогда я даже и не представлял, кем стану.
Полчаса спустя
Васин телефон звонит долго, и коммандер вваливается в кунг, швыряет на спальник планшет и берет трубку. Я лежу на койке и борюсь со сном, и еще с духотой — кунг нагрелся, и волны горячего воздуха никак не хотят продуваться через распахнутые окошки.
— О, а це хто? Але… — Вася подносит телефон к уху, потом прикрывает его ладонью и поворачивается ко мне: — «Закрытая» звонила?
— Та да, было пару раз, — лениво тяну я. — Не успел подойти.
— Понятно… — озадаченно тянет Вася и убирает руку. — Да. Да. Лейтенант Коряк.
Повисает пауза, Вася грозит мне кулаком и плюхается на ящик у входа, слушая телефон, и чем дальше он слушает — тем ровнее, спокойнее и бесстрастней становится его лицо. Я сажусь на койке, в кунг залетает муха и начинает нарезать круги под грязным потолком со светодиодной лентой. Кушать хоцца, кстати.
— Да… Я вас услышал… Да… — односложно отвечает коммандер. — Дозвольте відповісти? Да. Итак. Я вас услышал и понял. Видео из фейсбука я убирать не буду. Хотите — доганы тулите, или шо там еще, да хоть с роты снимайте, мне все равно. Я год уже тут в земле живу, шо-то уже вся боялка стерлась.
— …… — отвечает неслышный мне собеседник.
— У меня есть комбат, командир сорок первого батальона, и командир у меня — он. Приказы отдает мне тоже он. Нет, не выполню, бо це не приказ, а херня какая-то. Все, до побачення, всех благ, — ровно произносит Вася и нажимает «отбой». — Тю, мля.
— Шо за херня?
— Та звонит какой-то… хер его запомнил, как зовут. «Лейтенант, ты шо, ох@ел, срочно убрать видео». Фигассе.
— А смысл? — говорю я. — Там уже просмотров — тысяч пятнадцать. Шо-то поздно он снесся. И шо дальше?
— Ну, как водится. Догана, все такое, со свету сживу и подобная хрень.
— Ну, набирай комбата. Отэто мне будет цикаво, как этот шлецик тебя с роты снимать будет. Снимет. Вместе с ротой, бггг.
— Та зараз наберу.
Снова звонит «закрытая», требовательное пиликанье неожиданно резко разносится над терриконом. Я просовываюсь мимо Васи, сажусь на ящик напротив входа и включаю запись видео на своем «ксяоми». Вася уныло смотрит на телефон. Тот звонит.
— Мехаааан! — кричу я. — Долей бензааааа! Зара Танцора по телефону увольнять будут!
— А ты чего выперся? — бурчит Вася, когда Механ, исполненный собственного достоинства, уходит в сторону дребезжащего в капонире генератора.
— Видос сниму. На память тебе. Жертвы сетевых коммуникаций — с барышнями расстаемся по смс, ротных по телефону снимаем… Не жизнь, а сплошные нанотехнологии.
— Та да… — Вася берет светлый ящик с пять-сорок-пять, ставит на бок, садится и берет трубку. — Танцор на проводе.
Я включаю запись и пытаюсь одной рукой достать сигареты. Вася слушает, потом прикрывает трубку и говорит: «Херня какая-то. Типа спецкоммутатор какой-то, проверка линии, ждите». Я пожимаю плечами. Може, комбриг зараз наберет и что-то прикажет… но заднюю давать уже нельзя. Да и задолбало, честно, — мы так устали за эти месяцы, что нам похеру уже на любые звиздюлины, крики, вопли и доганы. Ну, если совсем мозга нема, то нехай волают, послушаем, нас иметь — шо небо красить…
— О! — подымает Вася палец. — Слушаю!. Аааа, мля, опять какой-то коммутатор чи шось такое… Зря ты пленку переводишь.
— Ничо не зря, нехай буде.
— О… Слушаю… Да шо ж такое! Мартин, дай сигарету. — Вася протягивает руку и щелкает пальцами. Вот барскую привычку завели, ну шо с ними поделать… — Опять коммутатор.
— Терпи. Время идет, дембель близится.
— Та ну…
— Николаич, не вибрируй. — Я выдыхаю дым вбок. — Все нормально будет. Бакулин прикроет. Прорвемся.
— Та я не вибри… Слушаю! — рявкает Вася в трубку.
— Так это я слушаю. Командир роты Коряк Василий? — раздается в трубке. Я не слышу этого, просто вижу, как разглаживается Васино лицо. Вот всегда он так — перед чем-то нервничает, а как что-то начинается, успокаивается и начинает все делать четенько.
— Да, это я. Бажаю здоровья… — Вася делает паузу и опирается о борт. — Бажаю здоровья, Петр Алексеевич.
Я пытаюсь не выронить телефон.
Пятнадцать минут спустя
— Смотри. Во-первых, он сказал не «семьдесят вторая бригада», а «семьдесятдвойка». Как мы.
— Ты говорил. Уже раза три.
— Терпи. Во-вторых…
— Та тихо, мля! Прапор! Не перебивай!
— Николаич, давай сначала, а то Прапор только изволили подойтить, — я откровенно ржу, и пацаны переговариваются, мнутся, курят и снова болтают.
— Итаааак… — начинает Вася. — Кто не слышал с первого раза. Сейчас нам на ВОП позвонил Верховный Главнокомандующий Збройних Сил Украины Петр Алексеевич Порошенко.
— Я не поняв, — громко говорит Вуйко. — Это ж Муженко.
— Муженко — то начальник генштаба, мля, слушай лучше.
— И шо?
— Поздравил нас с подбитием «бэхи».
— Та ладно.
— У Мартина видос есть.
— Просмотр — пятерочка, — достаю я телефон. — По УБД — скидки.
— Не гони, — бурчит кто-то.
— Охренеть.
— Серьезно?
— Абсолютно, — кивает Вася. — Серега, шо ты на меня смотришь, я сама охренела.
— И шо говорил?
— Тю… Так это президент! Шо ж ты так и не сказал?
— Дайте видос!
— Порох? Сам? Та ну.
— Так, але, военные! — повышает голос ротный, и все потихоньку замолкают. — Доповидаю. Реально позвонил Порох… тьфу, мля, совсем уже задолбали. Позвонил Петр Алексеич Порошенко. По «закрытой». Поздравил нас. Спросил, с чего стреляли, я сказал…
— Ты сказал, шо с «сапога», — перебиваю я. — Нормально ты так Алексеичу доповидаеш. Странно, шо «їб@ла жаба гадюку» не сказал.
— Президент страны знает, что такое «сапог». Норм тема, че.
Вася по тридцатому разу пересказывает, я отхожу в сторону, мой телефон уходит по рукам, пацаны гомонят возбужденно, новость тормошит даже самых равнодушных. Шматко подходит и становится рядом. Мы молча стоим, курим, смотрим в начинающий съеживаться день. Я улыбаюсь, Шматко поводит плечами, перевешивает автомат на другое плечо и смотрит на меня.
— Мартінчику…
— Нападай.
— Ето… Коли вихід — не знаєш?
— Нє, дорогой, — я выпускаю дым и щурю глаза. — Если хто и знает — это комбат. Ну и Поро… Президент. Но Вася у него как-то забыл спросить.
— Жалко.
— А шо?
— Та… заїб@вся я шо-то. Сильно.
— Ты ж недавно в отпуске был.
Я выкидываю бычок и провожаю глазами болтающих пацанов, идущих в наряд. Впереди вышагивает Ярик, размахивая руками, и о чем-то спорит с Петей из «брони».
— Отпуск — то не то, — вздыхает Шматко. — Додому хочу.
— Шо я скажу… Шматко, дорогой, не раскисай. На тебя люди смотрят. Я тоже хочу, малого не видел с января. «Семьдесятдвойку» точно выводят, значит, и нас с ней вместе.
— Точно?
— Сто процентов, к комбату не ходи, — я оборачиваюсь и хлопаю его по плечу. — Не кисни. Пошел я свой телефон искать. Скоро, совсем скоро, я уверен.
Мне бы на самом деле ту уверенность, с которой я все это говорю.
Сзади подходит Вася, сует мне в руки мой «ксяоми» и кивает на кунг.
— Пошли. У тебя телефон сел.
— Пошли. Пожрать у нас есть?
— Не помню. Тре тушенки захомячить.
— Ну ты как? — я оборачиваюсь к ротному. — Не каждый день все-таки Президент звонит.
— Та нормально, — пожимает плечами Вася. — Вроде как.
— Как думаешь — зачем? Зачем позвонил?
Мы шагаем по слишком узкой для нас двоих тропинке, мимо капонира с «двести-шестьдесят-первой» и трещащего генератора.
— А чего нет? Раз позвонил, значит, «не в падлу». Мог же ж и не звонить, да? Ничо бы не поменялось.
— Ну блин…
— Второй раз звонит. Если правильно помню. Первый раз — в ДАП, Маршалу звонил.
— У нас тут не ДАП, несравнимо, там п@здец полный был. Чуеш… Мысля пришла. Он Маршалу позвонил — и Маршал теперь в патрульной полиции. Ото прикольно будет, если и ты в нее попадешь. Уже традиция нарисуется.